– Как я понимаю, вы довольны? – определил Гидеон реакцию женщин.
– О, мы в полном восторге! – воскликнула Пруденс, бросившись ему на шею. – Просто еще не пришли в себя от потрясения.
– Да, такое не сразу переваришь, – улыбнулась Честити. – Просто это замечательно. Спасибо вам обоим.
Мужчины снисходительно приняли тройную дозу поцелуев и объятий, но когда первые восторги улеглись, сестры собрались у огня, чтобы обсудить возможности, которые открывал для них столь необычный рождественский подарок, а Макс с Гидеоном отбыли на поиски завтрака.
Спустя полчаса дверь отворилась, и в гостиную вошел лорд Дункан.
– А я-то гадал, куда вы все подевались, – недоумевал он. – Дом полон гостей, если вы случайно забыли.
– Мы ничего не забыли, отец, просто Макс с Гидеоном сделали нам потрясающий рождественский подарок, и мы пытаемся решить, что с ним делать. – Честити поставила свою чашку на стол.
– Вот как? И что за подарок?
– Не уверена, что ты его одобришь, – кивнула Констанс. – Пожалуй, тебе лучше не знать.
– Чепуха! – Лорд Дункан сцепил руки за спиной. – Выкладывайте.
Пруденс объяснила. Лорд Дункан покачал головой и пару раз недоверчиво хмыкнул.
– Ладно, что сделано, то сделано. Они взрослые люди, и если им угодно поддерживать своих жен в их безумии, это их лично дело. – Он повернулся к двери. – Надеюсь, теперь вы готовы заняться хаосом, в который превратилось нынешнее утро.
– Нет никакого хаоса, отец, – возразила Честити. Она поднялась с кресла, зевая и потягиваясь. – Еще только время завтрака.
– А ты даже не одета, – заметил тот не без ехидства. – Кстати, твоей падчерице, Пруденс, не терпится начать празднества.
– Мы уже спускаемся, – примирительно промолвила Пруденс. – А Честити идет одеваться, правда, Чес?
– Уже бегу, – закивала младшая сестра. – Через полчаса я буду готова.
Лорд Дункан снова недоверчиво хмыкнул и вышел из комнаты, оставив дочерей виновато посмеиваться.
– Право, он воспринимает обязанности хозяина слишком серьезно, – покачала головой Констанс.
– О, все дело в графине, – усмехнулась Честити. – Отца никогда не волновали светские приемы. Он только рад спихнуть все хлопоты на нас, а социальные обязанности – на тетушек. В любом случае мне лучше одеться, пока он не расстроился еще больше. – Честити направилась к двери.
– Чес, насчет сегодняшней ночи... – напомнила Констанс. – Не хочешь поговорить?
Честити присела на подлокотник дивана, болтая ногой в шлепанце.
– Он знает, что у меня нет денег, – выразила она мысль, вертевшуюся в ее сознании даже во сне, хотя она ее и не осознавала. – А значит, его не интересует ничего, кроме короткого и бурного романа. Могу я позволить себе такой рождественский подарок, как вы считаете?
– Ты уверена, что не возникнет никаких осложнений? – прямо задала вопрос Констанс.
Честити прикусила нижнюю губу, стараясь оценить ситуацию со всей беспристрастностью.
– Я не хочу, чтобы Дуглас догадался, что я та самая фальшивая француженка, с которой он встречался в Национальной галерее... Если он узнает, что мы и есть брачное агентство, то никогда не простит меня. – Она помолчала. – Думаю, мне следует принять случившееся рождественское приключение как дар богов, а вернувшись в Лондон, мы подыщем ему другую невесту. Прошлой ночи никогда бы не было, если бы Дуглас видел в Лауре будущую жену. Он не из тех, кто станет заводить интрижки, имея серьезные намерения.
– Ты уверена? – Пруденс прищурилась, пристально наблюдая за сестрой.
– Да, – твердо ответила Честити, но сестры уловили в ее голосе нотку сожаления. – Дуглас похож на стрелу. Он точно знает, чего хочет и как желаемого добиться. И не стыдится того, что придется сделать для достижения цели, которую считает благородной. Я видела его за работой.
Она подняла на сестер взгляд, в котором светилась печальная убежденность.
– Такой самоотверженный человек, как Дуглас, никогда не изменит своему долгу. – Честити опустила глаза, глядя на раскачивающийся на пальцах ноги шлепанец. – Он воспримет мой обман как предательство. Следовательно, он не должен о нем знать. А значит, наши отношения никогда не станут большими, чем короткая и приятная связь. – Она соскользнула с подлокотника дивана, бодро помахала сестрам рукой и вышла.
Когда за Честити закрылась дверь, Констанс приподняла бровь:
– Она так во всем уверена...
– ...что поневоле начинаешь сомневаться, – закончила Пруденс. – Если Чес влюбилась в Дугласа, ей будет больно, как бы она ни притворялась, называя свое чувство очередным безобидным увлечением.
– Чес не спит со своими увлечениями, – заметила Констанс. – Сейчас мы не в силах ничего изменить, но, может, когда вернемся в Лондон...
– Тогда и посмотрим. – Пруденс поднялась. – Пойду поищу Гидеона и Сару. Мы собирались с ней в церковь после завтрака, хотя двойная доза рождественской проповеди в исполнении местного викария – уже чересчур. Вы пойдете?
– Вряд ли. Макса не назовешь ревностным христианином, – усмехнулась Констанс. – Одной рождественской службы ему вполне достаточно.
Честити открыла дверь своей спальни и в удивлении остановилась. В кресле у окна сидел Дуглас с развернутым экземпляром «Леди Мейфэра» в руках. При виде ее он с улыбкой поднялся.
– А я тебя ждал. – Он отложил газету. – Решил, что рано или поздно ты зайдешь сюда. – Дуглас в несколько шагов пересек комнату и сжал ее руки в своих теплых ладонях. Затем склонил голову и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. – Я не помешал?
Честити покачала головой:
– Нисколько, просто я не ожидала застать здесь кого-нибудь.
– Ты ужасно долго секретничала с сестрами. – Дуглас отпустил ее руки.
– Да, я знаю. – Честити указала на свое ночное одеяние. – Даже не успела одеться. Гидеон с Максом сделали нам такой рождественский подарок, что нам понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. – Ее глаза невольно метнулись к экземпляру «Леди Мейфэра», отложенному Дугласом.
Он проследил за ее взглядом.
– Похоже, ты преданная поклонница этой газеты. Не было случая, чтобы я не обнаружил ее в твоей комнате.
– Как я уже говорила, она сыграла особую роль в жизни нашей семьи. – Честити ухватилась за возможность удобрить семена, посеянные сестрами. – Отец лишился почти всего своего состояния, доверившись человеку, который выдвинул против «Леди Мейфэра» обвинение в клевете. Своих денег он, конечно, не вернул, но хотя бы получил некоторое удовлетворение, когда графа признали мошенником. – Она открыла дверь гардероба. – Семейного состояния более нет, но нам удается сводить концы с концами.
– Вряд ли финансовое положение лорда Дункана касается меня.
– О, оно общеизвестно, – беспечно отозвалась Честити, перебирая платья. – У нас нет секретов, – солгала она и глубже зарылась в шкаф.
– Редкий случай, – отметил он. – Ты не могла бы вылезти оттуда? Честно говоря, у меня особая причина поджидать тебя здесь.
Честити повернулась к нему, чувствуя, что ее щеки горят. Дуглас вытащил из кармана изящный сверток.
– Я хотел вручить тебе свой рождественский подарок наедине. – Он протянул ей свое подношение с несколько обеспокоенной улыбкой.
– О, как мило! – Она взяла сверток, неуверенно вертя его в руках. – А у меня ничего нет, не считая, конечно, милых пустячков, которые мы купили для каждого гостя и положили под елку.
– Я и не рассчитывал на ответные дары, – нежно промолвил он. – Открой.
Честити развязала тесемки и развернула бумагу.
– О! – воскликнула она. – Дуглас, какая прелесть!
Она встряхнула шарф, распрямляя шелковистые складки, и янтарные бусы упали на пол. Дуглас нагнулся и поднял их.
– Они прекрасны, – восторженно откликнулась Честити, когда он протянул ей бусы. – И гармонируют с шарфом. Какой ты молодец! – Она обхватила его за шею и поцеловала. – Мне так неловко, что у меня ничего нет для тебя.
– И совершенно напрасно, – нахмурился он. – Мне достаточно того, что тебе понравились мои подарки. Ты испортишь мне все удовольствие, если будешь беспокоиться о всякой чепухе.
Честити кивнула, понимая, что он прав, и снова поцеловала его. – Я сегодня же надену их. У меня есть подходящее платье.
– Интересно какое? – Дуглас подошел к распахнутой дверце гардероба.
– Ты разбираешься в женской одежде? – шутливо спросила она.
– И очень неплохо, что неудивительно при наличии шести сестер. – Он стал перебирать платья, висевшие на вешалках. – Так, посмотрим, что тут есть...
– В таком случае, – рассмеялась Честити, – я пойду приму ванну, пока ты будешь выбирать мне платье.
– Отлично, – сказал он не оборачиваясь. – Иди мойся. Если ты оставишь дверь открытой, я зайду на минутку, чтобы потереть тебе спинку.
– Не думаю, что твоя идея хорошая. – Честити направилась к двери. – Так мы никогда не спустимся вниз, а мне, между прочим, нужно заниматься гостями.
– Ладно. – Дуглас тяжело вздохнул. – Придется сдерживать свои сладострастные порывы.
– Воздержание, – подняла пальчик Честити, – одна из главных добродетелей мужчины.
– Ну да, а целомудрие – женщины, – ухмыльнулся он, оглянувшись.
Честити рассмеялась и вышла из комнаты, прочь от соблазна.
Быстро приняв ванну, она вернулась к себе, но комната, к ее немалому разочарованию, оказалась пустой. На постели лежало золотисто-желтое шелковое платье, искусно задрапированное подаренным шарфом, поверх которого лежали бусы. Честити признала, что сочетание идеальное. Похоже, у доктора Фаррела и вправду наметанный глаз.
Одевшись, она спустилась вниз. Все, кто собирался в церковь, уже ушли, и комнату для завтраков уже убрали. Честити направилась в кухню, где миссис Хадсон колдовала над кипящими кастрюлями, рождественским гусем и свежеиспеченными кексами.
– Счастливого Рождества, миссис Хадсон. Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Честити, отрезав себе кусок хлеба и вытащив из буфета масло и джем.