Дома я наслаждаюсь новообретенным счастьем, стабильностью, надежностью, теплотой. По глазам Элис я вижу, что она стала счастливее. Наверное, она и сама удивлена, что ей удалось найти заветный путь, объединяющий разные стороны ее личности. Мы будто по кирпичику строим свое собственное, уникальное здание супружеского счастья, наш брак во многом похож на описываемый в «Договоре» идеал.
И все же мой ум, словно компьютер, непрерывно рассчитывающий число «пи», постоянно пытается найти выход из «Договора». Я чувствую, что Элис делает то же самое.
Вчера вечером я видел черный внедорожник за углом. Позавчера Элис заметила «бентли» на другой стороне улицы. Мы оба знаем, что скоро все изменится, что нужно действовать, просто не говорим об этом.
Во вторник Элис узнает, что клавишник из ее старой группы разбился на мотоцикле. Ему было чуть за сорок, у него остались жена и маленькие дочки-близнецы. Когда-то Элис вместе с ним и другими музыкантами два года колесила по дорогам страны, так что эта новость стала для нее тяжелым ударом.
У группы возникло стихийное желание собраться в клубе «Боттом оф зэ Хилл» в субботу вечером и дать концерт в память о друге. Я предлагаю Элис поехать одной, но она настаивает, чтобы поехал и я. В субботу я выхожу по делам, а когда возвращаюсь, Элис стоит в спальне перед большим зеркалом. Ее едва можно узнать. На голове безумная прическа, лицо сильно накрашено, а одета она в черное мини-платье, колготки в сетку и армейские ботинки, которые не носила много лет. Вид в целом, конечно, классный, однако от способности Элис так быстро перевоплощаться в себя прежнюю мне становится не по себе.
Я мучительно решаю, что надеть, и в итоге останавливаюсь на джинсах и старой белой рубашке. Вместе мы смотримся как два совершенно неподходящих друг другу человека, которым подстроили свидание вслепую. Элис волнуется, что мы опоздаем. Наконец мы втискиваем машину на стоянку в шести кварталах от клуба и всю оставшуюся дорогу почти бежим. В клубе мою жену немедленно увлекает за собой толпа старых друзей, знакомых, фанатов. Я остаюсь один.
Со сцены звучат старые хиты в исполнении знаменитых музыкантов. Тут и Green Day, и клавишник, игравший в свое время с кантри-дуэтом Barbary Coasters, и Чак Профет, и известный ударник Кеннет Дэйл Джонсон, и другие музыканты, чьи лица мне смутно знакомы. Зрителям, похоже, нравится. Атмосфера концерта пронизана светлой грустью: среди песен попадаются и веселые, но и их исполняют в память о погибшем друге. Чувствуется, что музыканты вкладывают всю душу.
Я уже много лет не был в ночном клубе, и вскоре у меня начинает звенеть в ушах. Элис нигде не видно. Взяв в баре бутылку минералки, я нахожу укромное место у дальней стены. Когда глаза привыкают к темноте, я замечаю, что рядом со мной стоят еще трое мужчин. Двое из них тоже пьют минералку. Все они примерно моего возраста и одеты так же, как я: в белую рубашку и джинсы. Может, это сотрудники звукозаписывающей компании?
И почему я чувствую себя старым? Возраст подкрадывается медленно, но неотвратимо. Официанты в ресторанах больше не ждут, когда ты подойдешь к кассе, а кладут чек тебе на столик. Когда на работе возникает какой-то трудный вопрос, все смотрят на тебя в ожидании веского слова. На висках появляется седина, добавляются и другие явные признаки: кредит за машину выплачен, и рядом с тобой уже не подружка, а жена.
Жена. Наконец я вижу Элис: она разговаривает с незнакомыми мне людьми, нас разделяет толпа. Несмотря на все сложности, я очень счастлив, что выбрал именно Элис, и надеюсь, что она тоже счастлива.
Наконец в клубе становится так шумно, что я ставлю на руку светящуюся печать и выхожу на улицу. Туманный воздух приятно холодит лицо. Я стою и смотрю на машины, проезжающие по Семнадцатой улице.
– Значит, вы психотерапевт?
Рядом со мной стоит Эрик Уилсон. Теперь я вижу то, что не заметил тогда в гараже, потому что все мое внимание было обращено на Элис. Эрик уже не похож на того молодого симпатичного гитариста с фотографии на фоне концертного зала Филлмор. Волосы у него слегка сальные и зубы плохие.
– Да, – говорю я. – А вы – басист в группе.
Мои слова звучат насмешливо – или мне так кажется. На самом деле я не имею ничего против басистов в целом. Только против одного.
Эрик закуривает.
– По вечерам, – уточняет он. – Днем я преподаю биологию в Университете Калифорнии. Элис разве не говорила?
– Нет.
– Такое не редкость. Солист из Bad Religion вон тоже у нас работает.
– Интересно.
– Ага, мы с ним соавторы статьи о зеленых черепахах с острова Вознесения. На латыни – chelonia mydas. Слыхали про таких?
– Нет, не доводилось.
Стены вибрируют от громкой музыки. Я хочу зайти обратно, но еще больше мне хочется дать Эрику Уилсону в морду. Чувство это какое-то новое. Интересно, что будет, если я хотя бы раз плюну на логику и поддамся порыву?
Эрик, наверное, вышел сюда прямо со сцены – шея у него в поту. Мне вспоминается статья в медицинском журнале, где было написано, что женщины выбирают будущего спутника жизни по запаху пота. Дело в том, что он содержит информацию о генотипе человека, и если женщина выберет мужчину, чей генотип максимально отличается от ее собственного, у потомков будет крепче иммунитет, а значит, возрастут шансы на то, что род и в дальнейшем продолжится. Продолжение рода – это своего рода бессмертие, а обретет ли его тот или иной человек, зависит всего-навсего от запаха пота.
– Эти огромные морские черепахи рождаются на острове Вознесения. Свою жизнь они проводят вдалеке от родного острова, путешествуют по океану, даже доплывают до берегов Бразилии. Но знаете, какая у них есть особенность? – Эрик стоит так близко ко мне, что я чувствую его дыхание на своем лице.
– Наверное, вы мне скажете.
– Когда приходит время выводить потомство, они возвращаются туда, откуда они родом. Представляете? Где бы они ни находились, какими бы ни стали за это время, они без малейших сожалений бросают обжитое место и пускаются в долгий путь за тысячи миль. Они плывут к песчаным берегам острова Вознесения, чтобы стать тем, кем были прежде.
Эрик докуривает сигарету, бросает окурок на землю и давит его ботинком.
– Приятно познакомиться, Джейк.
Я смотрю, как он уходит. Рубашка у него на спине мокрая от пота.
Через некоторое время Эрик выходит на сцену с группой. Мне тяжело смотреть на него. Тяжело думать о том, что он был в моем доме, ел из наших тарелок, пил из бокалов, которые нам подарили на свадьбу.
Эрик приглашает Элис спеть с ним. Она поднимается на сцену откуда-то сбоку, и меня удивляет то, какими громкими аплодисментами ее встречают зрители. Она садится на высокий круглый стул рядом с Эриком. Сначала они поют старую популярную песню группы, потом новую – с подаренного мне диска.
Они сидят так близко друг к другу, что меня передергивает. Когда мы только познакомились, Элис готова была оставить музыку, потому что уже избрала для себя другой путь. Было еще непонятно, куда он приведет, но она твердо решила идти навстречу чему-то новому. Я все боялся, что когда-нибудь наступит тот день, когда она поймет, что я – всего лишь эпизод, который лучше забыть. Я пытался отвлечь ее, не дать ей вернуться к прежней жизни. Поддерживал ее, когда она решила поступить на работу в юридическую фирму. Купил ей первый дизайнерский костюм. Наверное, это было глупо, и можно сказать, что таким образом я пытался ею манипулировать, но я просто боялся, что она уйдет.
Однако тогда я не понимал до конца, что Элис – не раз и навсегда сформировавшийся образ, не константа, не экспонат под стеклом. Да, я знал, что она – сложная натура, чтобы это понять, необязательно было учиться на психотерапевта. В первую же нашу встречу я вспомнил строки знаменитого поэта Уолта Уитмена: «По-твоему, я противоречу себе? Ну что же, значит, я противоречу себе. Я широк, я вмещаю в себя множество разных людей»[34].
Да, я с самого начала знал, что Элис – многогранная натура, но недопонимал, что как личность она растет и развивается. И я тоже. Мне хочется верить, что мы не похожи на черепах с острова Вознесения, что мы – выше простых законов животного мира. Я хочу верить, что Элис уже никогда не станет такой, какой она была до нашей встречи. Мне хочется сказать Эрику, что он ошибается. Учеба в юридической школе, работа в фирме, брак со мной – не ответвление пути, с которого Элис в любой момент может вернуться на главную дорогу. Поженившись, мы не сбились с верного курса, как бы Эрику ни хотелось верить в обратное.
И я вдруг понимаю, что это именно то, что я люблю в Элис. Она противоречива, в ней «множество разных людей». Каждый раз, переходя на новую ступень своей жизни, она берет от прежней все лучшее и двигается дальше. Интуитивно приспосабливаясь к обстоятельствам, она с каждым годом становится еще более сложной версией самой себя.
Я думал, что свадьба станет для нас дверью в счастливое будущее. Мы войдем в него, как в новый дом, и будем обживать его вместе… Конечно, я ошибался. Брак подобен растению, за которым нужно ухаживать и поодиночке, и сообща. Он растет и развивается во всех смыслах, и не всегда этот процесс идет так, как мы ожидаем. Подобно дереву у нас за окном или лиане, обрамлявшей дворик в тот вечер, когда мы с Элис обручились, он – живой, противоречивый организм, одновременно и предсказуемый, и непонятный, в чем-то красивый, в чем-то – не очень, и с каждым днем усложняющийся.
Элис обращает лицо к Эрику, словно поет только для него. В зале наступает полная тишина, зрители зачарованно смотрят на сцену. Исполнители сидят лицом к лицу, соприкасаясь коленями. Глаза Элис закрыты. В душу мне закрадывается сомнение. Страх, который гнездился где-то на задворках сознания и сдерживался оптимизмом и моей слепой любовью к Элис, черным туманом просачивается в мысли.