Армой – так себе городишко, просто точка на карте. От него до Бэлликасла десять километров. Администратор говорит, можно найти такси, если повезет, но я говорю, что попробую дойти пешком. Он смеется.
– Да это же чертова Северная Ирландия! Тут дождем вымочит четыре раза, пока доберетесь, и ладно бы дождь, еще и ветром унесет обратно в Белфаст.
Около дома его бывшей жены мы расходимся. Отойдя на двадцать – тридцать шагов, я оборачиваюсь. Парень идет к крыльцу дома. К нему выходит бывшая жена, симпатичная, но ужасно уставшая. От жизни, может быть, от него. Даже на расстоянии чувствуется, что их отношения – клубок противоречий, в котором переплелись любовь и ненависть. Мальчик, высокий и долговязый, с ужасно глупой стрижкой, выходит и обнимает отца.
Скоро меня накрывает холодная пелена дождя – я промокаю насквозь, даже не успев достать куртку из сумки, однако продолжаю идти навстречу ветру. Проезжающие грузовики обдают меня брызгами из луж. Мне очень холодно, но дождь действует отрезвляюще, как пощечина, и это именно то, что нужно.
К тому времени как я вхожу в Бэлликасл, моя одежда успевает подсохнуть. И тут снова начинается дождь. Я плетусь к пристани, намереваясь сесть на паром до Ратлина. Увы, двери закрыты, парковка пуста. В конце пристани трое рыбаков разгружают лодку, не обращая внимания на холодный дождь. Я спрашиваю, могут ли они отвезти меня на Ратлин. Все трое смотрят на меня так, будто я инопланетянин, потом начинают что-то говорить на непонятном мне языке. Увидев мое замешательство, капитан терпеливо объясняет, что парома не будет из-за забастовки.
– Надеюсь, вы не торопитесь, – говорит он.
Черт.
Я иду обратно в центр города. Приходится признать, что он симпатичный, даже несмотря на безжалостный дождь. Дома, покрашенные в яркие цвета, зеленые скалистые берега. Элис бы тут понравилось. Я нахожу турагентство. Оно закрыто. Набредаю на паб. Он переполнен. Как только я вхожу внутрь, гул разговоров смолкает, и взгляды всех присутствующих устремляются на меня. Через мгновение гомон возобновляется. Много лет назад я выступал с речью на конференции в Тель-Авиве, а после пошел погулять по городу. И каждый раз, как я заходил в кафе или ресторан, люди там мгновенно переставали говорить и поворачивались посмотреть, кто пришел, а потом, мгновенно вычислив, что я не представляю для них угрозы, возвращались к своим разговорам.
Я сажусь за грязный столик у камина, вешаю мокрый плащ на спинку стула и даю глазам привыкнуть к темноте. Ужасно хочется выпить диетической колы, чтоб хоть немного восстановить силы, но у них тут одно пиво, много пива.
– На чем можно уехать из города? – обращаюсь я к бармену.
– До конца забастовки – ни на чем.
– А на водном такси?
Он качает головой – очевидно, его веселит мое невежество.
Я заказываю кружку пива и возвращаюсь за столик – обдумать следующий шаг. Телефон, как ни странно, работает. Я купил новый сотовый в аэропорту Сан-Франциско. Сам аппарат дешевый, а двухгодичный тарифный план – непомерно дорогой. Зато нет мигающей буквы «Д» в уголке экрана. Я включил переадресацию звонков со старого номера на новый, на случай если позвонит Элис.
Но она не звонит.
Я встаю и громко обращаюсь к присутствующим:
– Мне срочно надо на Ратлин.
Сначала все молчат, потом раздается скрип отодвигаемого стула, и ко мне подходит невысокий жилистый мужчина.
– Лодок нет. У нас бастуют по-серьезному.
– Это вопрос жизни и смерти, – говорю я, но вижу только упрямые сердитые взгляды.
Дождь кончился. Я быстрым шагом возвращаюсь на пристань, где на волнах покачиваются десятка два бесхозных лодок и катеров. Только в одной сидит рыбак и распутывает леску.
– Заплачу пятьсот фунтов, если отвезете меня на Ратлин. – Я достаю новенькие купюры из бумажника.
С минуту он смотрит на меня оценивающим взглядом.
– За тысячу отвезу.
Я сажусь в лодку, достаю еще пять сотенных, вкладываю купюры ему в руку.
Он смотрит мне на запястье.
– И часы в придачу.
– Это подарок жены, – говорю я.
– Если я вас отвезу, на меня тут все ополчатся, – говорит он и снова берется за удочку.
Я неохотно расстегиваю браслет часов. В последний раз смотрю на выгравированную надпись. Рыбак надевает часы себе на руку, любуется ими мгновение, потом показывает мне на ветхую скамейку у кормы.
– Спасательный жилет надень, друг, море сегодня неспокойное.
Если Бэлликасл маленький, то Ратлин – крошечный. Из достопримечательностей только маленькая гостиница, паб, кафе, сувенирная лавка, она же – почта, да простирающийся на мили вперед пустой берег.
– Народу много? – спрашиваю у юнца за стойкой администратора.
– Кроме вас, никого.
За дополнительные девять фунтов я получаю в свое распоряжение номер с видом на море. Санузел один на две комнаты, но подселять ко мне некого.
– Не могли бы вы связать меня с…
– Орла знает, что вы здесь, – говорит юнец. – Она позвонит вам, когда сможет.
И, не дожидаясь ответа, принимается снова смотреть футбол по телевизору, а я плетусь наверх, меряю шагами комнатушку и гляжу на море. Сотовый тут не работает.
Не находя покоя, иду прогуляться. Берег пуст, куда ни глянь. Удивительно, здешний берег выглядит в точности, как пляж, где мы с Элис гуляем каждую неделю. И море похоже: волны коварны, а туман напоминает о доме. Возвращаюсь в гостиницу затемно – для меня нет никаких новостей. Парень все еще смотрит футбол.
Все следующее утро я в нетерпении слоняюсь по холлу.
– Мне очень надо увидеться с Орлой, – говорю я неприветливому юноше.
– Послушайте, сэр, – отвечает он, – у нас на Ратлине дела делаются не так быстро, как в Сан-Франциско. Незачем тут ходить. Я сам вас найду.
Я отправляюсь побродить по острову. Поднимаюсь на холмы среди песчаных дюн, взбираюсь на скользкие скалы. Мне удается найти место, где сотовый ловит сигнал. От Элис по-прежнему ничего. В полной прострации я гляжу на океан. Неужели я больше не увижу жену?
Ночью просыпаюсь от кошмара – я плыву по штормовому морю к Элис, но никак не могу до нее добраться.
На третий день парень вручает мне пергаментный конверт, на котором изящным наклонным почерком написано мое имя.
Я поднимаюсь в свою комнату, сажусь на кровать и делаю глубокий вдох. Сердце бешено колотится в груди. В конверте карта острова. Где-то на северной его оконечности стоит синий крестик. На обратной стороне карты написано: «Десять утра. Наденьте удобную обувь».
Всю ночь я не могу уснуть. На рассвете одеваюсь потеплее и, поковырявшись в английском завтраке, отправляюсь на дальний конец острова. Там, где на карте стоит крестик, одинокая скамейка, на которой можно сидеть, глядя на серо-стальные волны. За скамейкой начинается туристическая тропа, ведущая вдоль скал на запад. Я пришел чуть ли не на час раньше срока. Сажусь на скамейку и жду. Вокруг ни души. Туман накатывает со всех сторон.
Вскоре я слышу какое-то движение. Поднимаю глаза. Передо мной стоит женщина.
– Друг, – говорит она. – Пойдемте.
Орла выше ростом, чем я думал. У нее серебристо-седые, коротко стриженные волосы. Одета она просто. Я чуть ли не задыхаюсь от злости, я ненавижу и ее саму, и ее творение – мерзкое тайное общество, которое причинило нам столько вреда. Мне так много хочется ей сказать – возразить, раскритиковать, произнести долгую уничижительную речь.
Однако действовать нужно осторожно. С Орлой, как и со многими моими пациентами, метод конфронтации не сработает. Да, тянет накинуться на нее и наорать, но толку от этого не будет. Еще сделаю хуже Элис. Крики подразумевают угрозу, а Орла – не тот человек, который будет отвечать на угрозы. Чтобы достичь цели, необходимо быть таким же спокойным, как она. И более расчетливым.
Мы куда-то идем. Я посматриваю на Орлу, жду, что она заговорит со мной, скажет что-нибудь язвительное. Ее молчание сводит с ума, и я уже с трудом удерживаюсь от того, чтобы не нарушить тишину первым.
– Люблю гулять, – наконец произносит она. – Это помогает трезво взглянуть на многие вещи. А вы, Джейк, сейчас трезво смотрите на вещи?
– Трезвее, чем несколько месяцев назад.
Она не отвечает.
Наконец мы доходим до вершины холма, и я вижу внизу, в зеленой долине, большой дом. Термообработанный брус, панорамные окна – именно этот коттедж я видел на фотографии, висящей на выходе из зала суда в Фернли. А вдруг Элис сейчас в том зале? Видела ли она эти фотографии? Смотрела ли на них, как я тогда, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте?
Орла бросает на меня такой взгляд, будто я произнес свои мысли вслух.
– Друг, – говорит она, когда мы спускаемся с холма. – Нам многое нужно обсудить.
Внутри дом поражает обилием пространства и простотой интерьеров. Все безукоризненно – гладкие бетонные полы и величественные виды, и вместе с тем скромно, без излишеств. Мебели мало, и вся она белая. Я ожидал увидеть что-то вроде штаб-квартиры международной организации: командный пункт с обилием мониторов и интерактивных досок, здание, полное персонала, администраторов, соратников, последователей.
Ничего такого тут нет. Тут вообще, похоже, никого, кроме нас, нет.
– Чувствуйте себя как дома, друг.
Орла снимает кроссовки и куда-то уходит. Я в нетерпении брожу по комнате, анализирую содержимое книжных полок, пытаюсь разгадать характер Орлы. Собрание сочинений Йейтса; прекрасный роман о семейных отношениях «Современная история» Уильяма Дина Хоуэллса; собрание сочинений Джоан Дидион, романы Синтии Озик и Дона Кэрролла; первые издания романов «1984» Оруэлла и «Уловка-22» Хеллера с автографами авторов. На верхней полке повесть «На дискотеке» Ромни Шелла соседствует с «Лекарством и медициной» Михала Хороманского. Рядом книга с потрепанным корешком. Вот это да! «Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль» Стэнли Милгрэма.
А еще там много фотографий. Орла с каким-то мужчиной – наверное, мужем; вокалист группы «U2» Боно с женой Эли Хьюсон; Орла с Брюсом Спрингстином и его женой Патти Шиалфа. А вот Орла чуть помоложе – с премьер-министром Тони Блэром и его супругой Шери. Билл и Мелинда Гейтс. Рядом нечеткий черно-белый снимок Орлы с уже пожилым актером Джеймсом Гарнером и его женой; фотография с супругами Клинтон. Художник Джексон Поллок и кантри-певица Долли Партон с супругами. Среди книг и фотографий кое-где попадаются сувениры и безделушки.