— Нет их. — Игнат опустил голову.
— В каком смысле?
— А то ты не знаешь. — Игнат недобро глянул на Пашу.
Зачем он терзает ему душу тяжелыми вопросами, ответы на которые знает?
— Что я должен знать?
— Автокатастрофа. Два года назад.
— Да?.. И Татьяна, и… — Паша осекся и даже приложил пальцы ко рту.
Игнат кивнул. И Татьяна разбилась, и Кристина.
— А ты? — спросил Горняков.
— Что я?
— Ты с ними в машине был?
— Нет.
— А я слышал, что это тебя в живых нет.
— Меня?!
— Ну не меня же!
Игнат пытливо глянул на Пашу. Стебается он, нарочно переворачивает все с ног на голову или говорит всерьез?
— В общем-то, я выпал из жизни на какое-то время. — Игнат медленно поднес руку к шее, мягко и плавно щелкнул пальцем по горлу.
— Да я смотрю, сдал ты сильно. Но вроде не спитый.
— Завязал.
— Зашился?
— Нет, просто бросил.
— А то, может, посидим, поговорим?
— Не знаю.
— Как тесть твой поживает, в курсе?
— Без понятия.
— А я вот очень хорошо знаю. — Паша выразительно посмотрел на Игната.
— Проблемы с ним?
— Да, что-то вроде того. Не похож он на убитого горем отца, прет как танк. Вместе со своим сыночком.
У Татьяны был старший брат Виктор, который не лез в ее отношения с Игнатом. Не был ни противником, ни сторонником, относился к Каратаеву с полным равнодушием. Ни пользы от него, ни вреда.
— Можно и посидеть, — проговорил Игнат.
Семья Ипполитовых для него давно уже ничего не значила, но все же интересно послушать, чем живет Михаил Антонович. Еще Каратаеву хотелось узнать, что случилось с Пашей. Темнил он что-то. Видно было, что дела у него шли не очень хорошо. Или даже совсем плохо.
Тормозить Паша, похоже, не собирался. Он махнул очередную стопку, выдохнул водочную горечь и закурил.
— Думаешь, мне жаль тех бабок? — спросил Горняков, глядя куда-то мимо бармена. — Да у меня такая масть пошла, я за пару месяцев все до копейки отбил. А так сел бы и до сих пор бы чалился. Ты меня, Игнат, крепко выручил. И всегда помогал. А Ипполиту это не понравилось. Зачем, спрашивает, ты этому сучонку отстегнул…
— То есть мне? — Игнат мрачно усмехнулся.
Он никогда не строил иллюзий насчет своего тестя, знал, как тот называл его за глаза. «Сучонок», надо сказать, еще не самое обидное слово.
— Ты же с его дочерью свинтил. Говорил ему про те бабки?
— С чего бы это?
— Может, Татьяна сболтнула?
— Я ее по темной стороне нашей улицы не водил.
— Значит, он как-то по своим каналам узнал. Был у него стукачок. — Паша со всей силы сжал в руке очередную стопку водки.
Казалось, еще чуть-чуть, и стекло хрустнет, брызнет в разные стороны.
— Тот ему всю информацию про меня сливал, — сдавленно проговорил Паша. — А Ипполит насел на меня не по-детски. Нет, не из-за тех денег. Ему нужно было все. Он получил, что хотел. — Горняков выпил, не чокаясь, и уронил голову на грудь.
Игнат думал, что все, но Паша снова заговорил:
— Проиграл я эту войну. Он сначала меня изнутри расшатал, а потом обложил. Я на такие бабки попал!.. В долги влез. На них он, падла, меня и поимел!
— И что теперь? — спросил Игнат.
— Деньги-то есть. Ипполит не стал меня дожимать, мы пошли на мировую, я продал ему свой бизнес. За копейки, но живые. Долгов за мной нет, деньги тихонько работают, дай бог им здоровья.
— Деньгам здоровья?
Игнат значительно отставал от Паши, но тоже был хорошо под хмельком. Он уже отложил на завтра встречу с Иванушкиным.
— И деньгам, — сказал Паша. — И Ларисе.
— Как она там?
— Врожденный порок у нее.
— А живете в Москве?
— Была у меня здесь квартира. Ничего, нормально все. Могло сложиться и хуже. А тесть твой козел!
— Я не обиделся. — Игнат усмехнулся.
— Сердце у него каменное. Дочь насмерть разбилась, а ему хоть бы хны. Мог бы и сказать.
— Зачем?
— Пожаловаться.
— Зачем? Чтобы ты его в больное место потом пинал?
— Да, слабость свою выдавать нельзя. Да и другая дочка у него есть.
— Какая другая дочка?
— Была у Ипполитова женщина. Настя зовут. Лариска ее знает. Дочке их три года. Он с Настей уже не живет, но девчонку не забывает.
— Хоть какое-то утешение.
— Может быть. — Паша пожал плечами.
— Я Ипполита сто лет уже не видел.
— Не человек, а тварь ползучая, — сквозь зубы процедил Горняков.
— Тебе видней.
— А ты чем живешь?
— Частным сыском решил заняться.
— Да, сыщик ты знатный. Тачку твою видел, ничего так. — Паша глянул на Игната на удивление трезвыми глазами.
Он учуял живые бабки и временно просветлел. Была у него такая фишка, брать у людей деньги, пускать их в дело, а там уж как повезет. Хорошо, если вернет сполна, но без процентов. Иной раз мог и кинуть. А тут речь шла о деньгах, которые он, возможно, до сих пор считал своими.
— Остатки былой роскоши.
— Да?.. — Паша окинул Игната оценивающим взглядом, провел пальцами по лацкану блейзера. — Пиджак не новый. Что, совсем туго?
— Да, приперло.
— А то у меня есть один вариант, тридцать два процента годовых. — Язык у Паши затяжелел, взгляд затуманился.
— А почему не сорок?
— Потому что не сорок, — пробормотал Горняков, закрыл глаза, уронил голову на грудь.
Игнат обратил внимание на скуластого парня, который сидел за столиком неподалеку от них. Тот пристально смотрел на Пашу, но его интерес можно было понять. Мол, вечер еще толком не начался, а мужика уже тянет в дрова.
Паша ненадолго ожил, тяпнул еще пару стопок, вернулся к разговору о своих бедах, но скоро затих.
— Может, тебе уже домой пора? — спросил Игнат.
— Поехали, — не поднимая головы, проговорил Паша. — Давай телкам позвоним!..
— У тебя жена в больнице.
— Да она оттуда не вылезает! Если и выберется, то хрен допросишься. Как будто не родная. Может, есть у нее кто-то, а? Я ведь уже не миллионер.
Игнат ничего не сказал, и Пашу это почему-то возмутило.
— Думаешь, твоя Танька не гуляла? — спросил он.
Игнат снова промолчал, но взгляд его потемнел, потяжелел, в нем сверкнули молнии.
Паша даже протрезвел на миг, испугался и проговорил:
— При тебе-то, может, ничего и не было. А до тебя она с Лешкой Каблуковым… может, не гуляла, но он за ней бегал.
— Не знаю никакого Каблукова, — жестко сказал Игнат, давая понять, что не стоит продолжать этот разговор.
— Я его тоже не знаю. Отца видывал, комбинат у него азотный. А про сына только слышал.
— Замолкни!
Паша кивнул и приподнял руки, сигнализируя о капитуляции.
— Домой хочу. — Он едва ворочал языком.
Игнат не хотел везти этого пьяного типа на своей машине, да и находилась она у больницы. Он заказал такси, расплатился, помог Паше выйти из ресторана. На свежем воздухе Горняков немного взбодрился, даже смог зафиксировать свое положение без посторонней помощи.
— Домой? — спросил он.
— Домой, — подтвердил Игнат.
— Я только тебе, брат, и верю. Все остальные вокруг — козлы.
— Смерти тебе желают? — Игнат усмехнулся, вспомнив похожий разговор многолетней давности.
— А ты откуда знаешь? — спросил Паша, с пьяной подозрительностью глядя на него.
— Догадываюсь.
— А ты не желаешь?
— А смысл?
— Вдруг я с тебя за свои бабки спрошу?
— Что?
— Да я не собираюсь. — Паша опустил голову и согнулся в поясе, как будто собирался выплеснуть из себя выпитую водку. — Но вдруг ты так думаешь.
— Я думаю, что ты нажрался.
Паша ничего не сказал, стоял так, пока не подъехало такси.
Он жил в Теплом Стане, в обычной крупнопанельной многоэтажке, в трехкомнатной квартире с унылой обстановкой. Видно было, что дела у него шли не очень хорошо. А может, Горняков экономил на быте, чтобы запустить в новое дело как можно больше денег. Раньше он так и делал.
Игнат не стал ничего выяснять. Он завел Пашу в квартиру, оставил ему номер своего телефона, попрощался и повернул на выход.
Тот схватил его за руку.
— Игнат, братан!..
Каратаев ничего не сказал, но остановился и вдруг услышал:
— Если убьют, похорони как человека!
— Кого винить в твоей смерти?
— Ее, смерти все хотят!
— Понятно. — Игнат переступил порог.
Такси дожидалось его. Сразу за ним стоял черный джип «Паджеро». Игнат точно помнил, что это место пустовало, когда они с Пашей заходили в подъезд. Значит, внедорожник появился тут совсем недавно.
В салон джипа он глянул мельком, но успел разглядеть лицо водителя. Это был тот самый скуластый парень, которого Каратаев видел в ресторане. Впрочем, Игнат мог и обознаться.
Не думал Эдик, что жизнь в бегах окажется лучше, чем на свободе. А как могло быть по-другому, если Диана с ним уже третий день? Они жили в небольшом, но чертовски комфортном домике с аккуратным благоустроенным двором.
Диана готовила ужин. На ней уютное домашнее платье, фартук с забавными зверушками. Сама она такая лапушка. Сердце Эдика сжималось, когда он глядел на нее. А душа, напротив, разворачивалась. Да и не только она.
— Может, за вином сходить? — Эдик подошел к ней и как будто невзначай обнял за талию.
Диана выкрутилась из-под его руки, но возмущения не выразила. Хороший знак.
— Какое вино? Мы в розыске.
— Продукты все равно надо покупать.
— Вот ночью и поедем. Без вина.
— Но в машине.
Эдик вспомнил, как они с Дианой занимались любовью в авто, и возбудился до неприличия. Но к Диане он больше не лез, даже повернулся к ней спиной, чтобы она ничего не заметила.
— Можно и в машине. — Ее голос заметно потеплел.
Диана его поняла, но не осудила. Более того, дала надежду. У них уже все шло хорошо, они не ссорились, не осуждали друг друга. Осталось закрепить идиллию душевным сексом, который окончательно их примирит. К этому все и шло.
— Может, я тогда там приберусь?
— Хорошо. — Диана лукаво улыбнулась и показала рукой в сторону от себя.