Отложив книгу, Розамонд проверила, как сушатся собранные ею ягоды восковницы. Удостоверившись, что ни одна не сгнила, она сделала пометку в книге и начала составлять духи из розовых лепестков, цветов абрикоса и миндального масла. Аромат ей понравился, и она растерла несколько капель между грудями, а потом, поддавшись внезапному порыву, взобралась на стену замка, чтобы посмотреть, как возвращаются в Кенилуорт последние воины.
Перегороженная дамбой река Эйвон огибала замок, куда можно было пройти по земляной насыпи. Утреннее солнце бликами ложилось на воду, и Розамонд это место показалось самым прекрасным на земле. Сердце ее пело от счастья. Наконец-то война закончилась!
Она прикрыла глаза от яркого света, пытаясь рассмотреть гербы на трепещущих стягах, но с такого расстояния трудно было что-то различить, поэтому ей пришлось спуститься вниз и запастись терпением. Ничего, скоро она увидит сэра де Берга!
Поняв, что опаздывает на урок, Розамонд поспешила по верхнему проходу, ведущему к каменной лестнице, а оттуда в библиотеку и вдруг увидела сэра Рикарда, шагавшего впереди. Она на миг замерла от радости, но тут же пришла в себя и, рванувшись к нему, едва слышно выдохнула:
— Сэр Рикард!
Мужчина не обернулся, и Розамонд сообразила, что ее не услышали. Она чуть замялась, не зная, прилично ли поступать подобным образом, но тут же решила, что вполне уместно приветствовать вернувшегося из похода воина, и вновь окликнула его, уже погромче. На этот раз он обернулся, и сердце Розамонд затрепетало при виде широченных плеч, обтянутых кольчугой, смоляно-черных волос и зеленых глаз. Только эти зеленые глаза были совсем чужими, а выражение их таким дерзким, что она возмущенно воскликнула:
— Вы не сэр Рикард!
— Увы! — развел руками незнакомец, раздевая ее глазами, задерживая оценивающий взгляд на бледном золоте волос.
Глаза девушки переливались оттенками фиолетово-голубого, а пухлые губки были созданы как для смеха, так и для чувственной гримаски. Высокие груди дерзко приоткрывал глубокий вырез дорогого платья.
Он невольно улыбнулся.
— Смогу ли я его заменить, милая?
Розамонд надменно воззрилась на наглеца.
— Боюсь, нет, сэр! — процедила она, возмущенная сходством этого нахала с благородным рыцарем, героем ее грез. — Как вы смеете пялиться на меня столь непристойным образом?!
Глаза мужчины весело блеснули.
— Я лишь отдаю должное твоей несравненной красе, дорогая.
— А по-моему, нет! Вы таращились на меня, словно…
— Словно намереваюсь затащить вас в постель? Какое самомнение! По-моему, вы — ледяная дева, сердце которой следует растопить. Я направлялся в купальни, так что, если хотите присоединиться, буду рад. Думаю, горячая вода — лучшее для вас лекарство.
Розамонд занесла руку, намереваясь пощечиной стереть вызывающую ухмылку, но незнакомец в мгновение ока перехватил ее пальцы и поднес к губам.
— М-м-м… миндаль и абрикосы… просто съесть хочется. — Он приоткрыл рот, будто собирался укусить ее. Блеснули белоснежные зубы.
— Немедленно отпустите меня, грубое животное, или я закричу!
— В надежде, что достойный сэр Рикард примчится спасать вас? — издевательски бросил он.
— Вы гнусный ублюдок! — взорвалась Розамонд — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи!
Она вскинула колено, коснувшись гульфика, защищавшего его мужское достоинство. При мысли о том, что могла натворить строптивица, в глазах рыцаря вспыхнуло изумрудное пламя. Розамонд ответила сладчайшей улыбкой и, прежде чем уйти, опустила многозначительный взгляд вниз, к его бедрам, плотно обтянутым шоссами.
— Думаю, горячая вода — лучшее лекарство для подобных недугов.
Он посмотрел вслед спускавшейся по каменным ступенькам стройной девушке и покачал головой, одновременно разгневанный и восхищенный ее неукротимым нравом.
— Ничего, моя прелестная ведьма, погоди, мы еще сведем счеты.
Ярость исчезла так же неожиданно, как и появилась, и мужчина, рассмеявшись, последовал за Розамонд.
В конце дня женщины, по обычаю, собрались в соляре [2]. Графиня имела портниху и дюжину швей, но и все служанки прекрасно владели иглой и могли вышить рукава или починить шпалеру, а молодых девушек обучали этому искусству. Для них это было лучшим временем дня, ведь в соляре женщины могли вдоволь поболтать и обменяться сплетнями. На этот раз они взволнованно трещали, перебивая друг друга. Розамонд скоро узнала, что в замок прибыл наследник престола, и, судя по описанию, лорд Эдуард напоминал юного бога. А спутники его были настолько красивы, что банщицы едва не подрались, споря, кому их мыть.
Взгляды присутствующих обратились за подтверждением к Берте, молодой дородной матроне. Берта не могла дождаться своей очереди немного приукрасить всю историю.
— Лорд Эдуард называл одного из мужчин Диком, а другого Родом [3]. Ну до чего же подходящие имена, лучше не придумаешь!
Уголки губ Розамонд чуть приподнялись в улыбке.
— А я думала, что о мужчинах судят по их уму, — заметила она.
Ее служанка Нэн подмигнула:
— Предпочитаю мускулы мозгам в любое время суток! Пойдем, мой ягненочек, пора одеваться. Сегодня вы должны выглядеть первой красавицей!
Войдя в спальню, Розамонд увидела, что Демуазель уже нарядилась в новое темно-красное платье-сюрко. На рукавах нижнего платья из белого шелка были вышиты цветы фаната, оттенявшие смуглое лицо и темные волосы девушки. Покружившись перед Розамонд, Деми объявила:
— Матушка хочет, чтобы я была рядом с ней. Придется поспешить.
— Все потому, что она гордится тобой! Ты выглядишь изумительно, и не забудь войти величественно и с достоинством.
В свои четырнадцать лет Демуазель уже многое знала о женском могуществе.
Хорошо понимая, что женщины Кенилуорта наденут лучшие наряды, Розамонд выбрала для себя платье из переливчатого синего бархата с небольшим шлейфом. Нэн расчесывала ей волосы, пока они не стали потрескивать, и прихватила легкие пряди серебряным венцом с аквамаринами.
Не успела Розамонд выйти за дверь, как услышала громкие голоса, доносившиеся снизу. У входа в зал Нэн оставила ее, чтобы присоединиться к остальным слугам, сидевшим за нижними столами. Розамонд сразу увидела наследника, беседовавшего с леди Элеонорой, одетой в королевский пурпур, и Демуазель. Рядом с Эдуардом обе женщины казались совсем крохотными.
Внешность принца потрясла Розамонд. Он был великолепен в алом плаще, на котором красовались три вышитых золотых льва. Мягкие кожаные сапоги обтягивали длинные ноги. Да, его больше не назовешь неуклюжим юнцом — широкие мускулистые плечи, мощный торс, сильные руки, коротко подстриженная золотистая бородка, голубые глаза, горящие неукротимой энергией и жаждой жизни.
Заметив подопечную, Элеонора махнула рукой. Розамонд послушно приблизилась, ощущая силу, исходившую от принца.
— Верь или нет, но это Розамонд Маршал, — представила ее Элеонора.
Эдуард потрясенно уставился на скромно потупившуюся девушку.
— Боже всемогущий, роза расцвела! — воскликнул он. взяв ее за руку. — Что случилось с чумазым сорванцом, передравшимся со всеми мальчишками на конюшне?!
— Я и сейчас иногда награждаю их крепким словцом, мой господин, но должна заметить, что ваше преображение тоже можно назвать чудом.
Элеонора громко рассмеялась:
— Верно! Он настолько ослепителен, что невольно поверишь в легенду о божественном происхождении королей!
— Неудивительно, что Симон обожает тебя! Всему причиной твой медовый язычок, — объявил Эдуард и, обняв Розамонд за талию, добавил: — Могу я украсть тебя на несколько минут?
Взгляды собравшихся обратились на красивую пару. Весь зал не сводил с них глаз.
— Представляю себе его лицо, когда он впервые тебя увидит!
— Кто?
— Род.
Перед глазами девушки возникла описанная банщицей сцена, до того живая, что ее щеки мгновенно заполыхали.
Небольшая группа людей, окружавших Симона де Монфора, почтительно расступилась перед принцем. Только теперь Розамонд заметила мужчину, погруженного в беседу с графом Симоном. Она должна была догадаться, что зеленоглазый дьявол, с которым они так «мило» побеседовали утром, и есть тот самый Род, повергнувший в трепет всех служанок.
— Розамонд Маршал, мне доставляет невыразимое удовольствие вновь познакомить тебя с твоим нареченным — сэром Роджером де Лейберном, — провозгласил принц.
Они ошеломленно воззрились друг на друга, однако Роджер оправился от потрясения первым. Судя по лицу, новость весьма его обрадовала. Он выглядел человеком, только что нашедшим прекрасную жемчужину в неприметной раковине. Она же не могла отвести от него глаз. Боже! Да он почти так же высок, как лорд Эдуард и граф Симон! И одет по последней моде — в изумрудный плащ, на котором золотом вышит орел. На длинных ногах мягкие кожаные сапоги.
Розамонд безмолвно приняла его поклон и обязательный поцелуй руки. Зеленые глаза полыхали торжеством. Белые зубы блеснули в улыбке, и Розамонд снова показалось, что Роджер де Лейберн собирается ее укусить.
— Госпожа моя, я очарован!
Да он издевается над ней!
Розамонд страстно захотелось стереть с его лица самодовольное выражение.
— Нареченный? Нет-нет, я ни за что не стала бы ловить сэра Роджера на слове! Не стоит наказывать его столь жестоко за благородный поступок, сделанный пять лет назад с единственной целью — утешить несчастного ребенка!
Глаза Роджера настороженно сузились. Сильные пальцы властно сжали ее запястье.
— Но, госпожа, я связан словом чести.
— Господин мой, я освобождаю вас от обета, — прошипела Розамонд, вырывая руку и небрежно откидывая ногой шлейф. Это был жест окончательного отказа.
— Девушка играет с нами, Род! — расхохотался лорд Эдуард. — Она знает, что мне угоден этот брак!
Остро ощутив свое бессилие, Розамонд послала графу Симону отчаянный взгляд, но тот, к величайшему ее раздражению, промолчал. Понимая, что спорить с принцем невозможно, она попыталась выйти из щекотливого положения.