– Пойдем, сестра моя. – Караваев сдернул меня с лавки. – А вы, Алессандро, оставайтесь, пейте пиво, я оплачу заказ. И передайте своему другу, что он еще очень пожалеет о содеянном!
– О чем конкретно? – деловито уточнил мой коллега, придвигая к себе пивную кружку.
Мой черный брат высокомерно отмолчался, а я с намеком выпятила животик. Думаю, Веселкин его разглядел.
– А знаешь, неплохо вышло, – подвел итоги встречи мой здравый смысл. – Версия о том, что Вадик обзавелся новой подругой, подтвердилась, и теперь нам есть кого подозревать в его убийстве. А у официального следствия будут еще подозреваемые, потому что Саня точно не смолчит, расскажет всему миру, что Антипов обрюхатил сестру какого-то темпераментного негра, за что тот грозился обидчику отомстить.
– Ну, куда теперь? – бодро спросил Караваев, когда мы сели в машину. – Я не понял, что и зачем мы проделали, но это было забавно, так что я не прочь продолжить.
– Не узнаю я вас, Михаил Андреевич, – укоризненно проворчал водитель.
– Это-то и прекрасно, – заметила я.
– Что? – Караваев снял темные очки и вопросительно поморгал голубенькими глазками.
– Что ни тебя, ни меня никто не узнает! – ответила я и откинулась на подушки. – Домой, Костя! В мое именьице!
– Нигерия, Заир, Берег Слоновой Кости? – не торопясь жать на газ, перечислил возможные пункты назначения водитель.
– А он у тебя вредный! – пожаловалась я типа брату и защитнику.
– Да нет же, он полезный! – Караваев радостно хохотнул и подтвердил приказ: – Трогай, Костя, возвращаемся на базу.
– С каких это пор мое именьице – твоя база? – сугубо для порядка возмутилась я.
– С тех пор, как ты втянула меня в свои темные делишки буквально с головой! – не задержался с ответом Караваев, указав на свою черную физиономию.
Примечательно, что нотки сожаления в его голосе отсутствовали полностью.
Пожарный инспектор прибыл к частному домовладению номер три по улице Заречной спустя полтора часа после получения сигнала о том, что по данному адресу замечен стойкий запах гари.
Сигнал дал младший Писарчук. Начав свою практику не с кухни, он не представлял, какой густой и вонючий столб дыма может получить косорукий повар с помощью одной забытой на огне сковороды и неправильно составленной смеси из яичного порошка, сухого молока и колодезной воды. Зато младший Писарчук назубок знал все нужные телефоны.
В санэпиднадзор он тоже позвонил, но тамошние сотрудники оказались менее расторопны, чем спецы по пожарной части. Представитель СЭС явился через полчаса после пожарного инспектора.
К этому времени Эмма, которого первый ответственный товарищ застал врасплох, уже определился с тактикой и ушел в глухую оборону.
Пропускать какую бы то ни было проверку на вверенный ему участок он не собирался. К сожалению, пожарный инспектор успел заметить, что на территории есть живые (пес Питт) и условно разумные (Эмма) существа, потому что эти двое, не зная о том, что за ними наблюдают, устроили шумный и скандальный дележ тушенки, обнаруженной в недрах буфета. Огласив окрестности лаем, рычанием и ругательными выкриками, делать вид, будто никого нет дома, не имело смысла. Однако Эмма нашел способ уйти от расспросов: он прикинулся глухим.
– Эй, молодой человек! Будьте любезны, подойдите к калиточке! – надрывался инспектор, сотрясая упомянутую калиточку, пока Эмма, стоя к нему спиной, невозмутимо поливал из лейки грядки, заросшие неопознанной сорной зеленью.
Пес Питт заливисто лаял и пару раз даже прилег на штакетник грудью, как Александр Матросов на амбразуру, но настойчивый инспектор не отступил. Не сумев привлечь внимание молодого человека с лейкой криками, стуком и физкультурными упражнениями в виде прыжков на месте с одновременным размахиванием руками, он нарвал зеленой алычи и метко обстрелял спину Эммы тугими зелеными пулями растительного происхождения.
Пришлось вступить в контакт.
– Здравствуйте! Пожарная инспекция! – отрекомендовался госслужащий, едва сердитый Эмма обернулся. – Проверяем сигнал…
– Не слышу! – перебил его Эмма.
– Говорю, проверяем пожарную безопасность! – инспектор добавил громкости.
– Я! Вас! Не слышу! – тоже криком уведомил его Эмма, продублировав сказанное сурдопереводом в виде последовательных тычков пальцами в себя, в гостя и снова в себя, но уже не в грудь, а в уши, после чего было произведено отрицательное мотание головой.
– Вот же пень глухой! – досадливо выругался инспектор. – А неглухой кто дома есть?
Эмма с готовностью подпихнул ногой мохнатый зад Брэда Питта, с понятным псу намеком задавая ему направление движения в сторону калитки. Одновременно неслышным гостю шепотом было озвучено слово «Фас!».
Брэд Питт, действительно и не глухой, и не тупой, команду понял, принял и выполнил.
Инспектор СЭС на ближайшем к домовладению на Приречной, 3 перекрестке удачно разминулся с запыхавшимся бегуном, в максимально активном режиме выгуливающим собачку, и подошел к именьицу как раз вовремя, чтобы столкнуться с Эммой, заинтересованно выглядывающим на улицу, лицом к лицу. Это позволило ему избежать тех промежуточных стадий, которые в полном наборе прошел его предшественник, и сразу начать с главного:
– Здравствуйте! Санэпидстанция! Есть информация, у вас тут пищевое производство.
Эмма длинно свистнул, надеясь, что смышленый Брэд Питт услышит и поймет сигнал к возвращению, после чего печально уставился на инспектора.
– Проверка СЭС! – объявил тот.
Глядя на инспектора с грустной улыбкой, Эмма неторопливо размял пальцы и повторил свою пантомиму «Я вас не слышу, я глухой!», дополнив и развив ее гримасой «И немой!» – это позволило ему совершенно безнаказанно показать проверяющему язык.
До инспектора дошло не сразу, миниатюру пришлось повторить трижды.
– Да ты не слышишь, что ли? – понял гость, когда Эмма настойчиво бисировал. – И не говоришь? Совсем?
– Му-му! – ответил Эмма, показывая, что не совсем.
Помня бессмертную повесть Тургенева, он полагал, что уж му-му-то вполне себе может позволить любой глухонемой. Особенно такой, у которого есть собачка. Тем более что собачка как раз прибежала и через лаз под забором метнулась во двор.
– Му-му! – любовно повторил Эмма, наклоняясь, чтобы погладить Брэда Питта, а заодно нежно шепнуть ему в шерстяное ухо: – Фас!
На подъезде к именьицу с моста открылся вид на реку, красиво позлащенную предзакатным солнцем.
Надо же, как незаметно промчался день!
– Еще бы! Столько всего, столько всего: и незаконное проникновение в чужую квартиру, и встреча с ее хозяином в виде трупа, и затирание следов, и бегство с места чужого преступления, потом изменение внешности, введение в заблуждение представителя СМИ, гнусная подстава в отношении темнокожих! – здравый смысл оживленно и дотошно, словно в помощь прокурору, перечислил мои прегрешения.
– А что у нас хорошего? – поморщившись, спросила я.
– Ну-у-у… Теперь у тебя есть адресок Ираиды, – подумав, булькнул ложку меда в бочку дегтя мой здравый смысл.
– У нас – это у кого именно? – решив, что я продолжаю разговаривать с ним, уточнил Караваев. – У меня, например, из хорошего есть предложение: давай на сей раз заранее позаботимся об ужине. На повороте будет японское кафе, ты как относишься к суши?
– Без фанатизма, но иногда ем.
– Ну да, да, на безрыбье и маринованный имбирь – лосось, – хохотнул Караваев.
Он велел водителю тормознуть на углу и послал его за суши, сказав, что нам лучше подождать в машине. Мол, сладкая черная парочка, скупающая суши мелким оптом (в расчете еще и на Эмму с Брэдом Питтом), порвет шаблон посетителям кафе и внушит ложную надежду на трансконтинентальное расширение потребительской аудитории владельцам заведения.
Водитель безропотно сходил в кафе и принес что просили: суши для всех и осетинский пирог с сыром из ближайшего ларька вездесущей «Горпиццы» специально для меня.
Вот так и вышло, что у калитки именьица мы выгрузились из машины с коробками, верхняя из которых была украшена приметным логотипом.
– Ой, как хорошо, что вы вернулись! – Эмма выскочил нам навстречу, простирая руки для объятий.
Караваев тут же перегрузил ему коробки, велел нести их в дом и отпустил водителя словами:
– Костя, пока свободен, я позвоню.
Машина, пятясь, уползла за поворот.
Караваев галантно придержал калитку, пропуская меня во двор, и я почувствовала себя героиней какого-то американского фильма. Параллель прослеживалась с легкостью: вот папа с мамой вернулись после работы и малого вечернего шопинга, вот старший сын (это Эмма) потащил в дом покупки, а младший (Брэд, который Питт) радостно крутится под ногами…
Идиллию нарушил старшенький, дотащивший коробки до стола под деревом и сразу же доложивший:
– Приходил пожарный инспектор!
Я быстро огляделась, чадящего пепелища не увидела, но на всякий случай спросила:
– У нас что-то горело?
– Нет, – ответил Эмма.
– Но зажгли мы нынче неплохо! – с намеком подпихнул меня локтем Караваев.
– Ага, аж закоптились! – съязвила я. – Иди умойся, черный брат.
– Так что инспектор? – покричал Караваев уже от колонки.
– Его прогнал Брэд Питт, – ответил Эмма.
– Полезное животное! – восхитилась я.
– Кого ты там хвалишь? Надеюсь, меня? – фыркая, как морж, ревниво спросил Караваев. – Кстати, не подаст ли мне кто-нибудь полотенце?
– Эмма подаст, у меня руки черные.
– Вот, кстати, насчет грязных рук! – вспомнил Эмма. – Еще приходил мужик из СЭС.
– А этот-то с какой стати?! – возмутилась я.
В самом деле, шляется тут кто попало!
– Может, с той, что ты, Люся, редкая зараза? – весело предположил Караваев.
Я только плечиком дернула. Неоригинальная версия! Заразой меня еще одноклассники в начальной школе кликали.
– Он хотел проверить наше пищевое производство, – сообщил Эмма.
Все посмотрели на коробки с суши.