— Да, все к тому идет, — сказал мистер Сосед, следя за тем, чтобы не наскочить колесом на кротовый холмик. — Город наступает. И упираться бесполезно. Все равно ничего тут не поправить. Фермы теперь разве только в книжках остались. Земледелие. — Он повернул голову. Брад напряженно жался к дверце машины. — Слушай, Брад, мне жалко, что твой отец умер. Правда, очень жалко, — опомнился сосед. Его сын осторожно отодвинулся подальше от Брада. Мальчику совсем не нравился глупый верзила. И потом, вдруг это заразно?
— Дэн в сентябре в девятый класс пойдет. — Мистер Сосед улыбнулся и показал на сына. Он глянул на Брада и вдруг понял, что тот даже не знает, что такое школа.
Брад мистера Соседа совсем не слушал. Подумаешь, жужжит что-то на краю сознания. Он смотрел на дорогу. Раньше Браду никогда не приходилось ездить на машине. Похоже, будто он скачет на лошади по очень ровной дороге или парит, словно птица, подхваченная порывом ветра.
— Пап, смотри, он смеется.
Сосед наклонился вперед и глянул на Брада. Нижняя челюсть парня отвисла, он раскачивался на сиденье и подпрыгивал на каждой кочке.
— По-моему, ему нравится, — сказал Дэн. — Ты только погляди на него. — Мальчик кивнул на Брада и улыбнулся, впервые заметив, что у того недостает больших пальцев на руках. — Это ж надо, какой… — Он замолчал, чуть не сказав «урод»: побоялся, что рассердится отец.
— По-моему, он никогда раньше в машине не ездил. — Сосед откашлялся и заорал так, словно Брад был глухим: — Ты ведь раньше в машине ни разу не был, а?
Брад продолжал подпрыгивать, он сложил руки на коленях и время от времени взмахивал локтями.
Человек покачал головой и двумя пальцами полез в карман рубашки за пачкой сигарет.
— А мне можно? — спросил Дэн.
Сосед протянул сыну пачку. С гордостью протянул. Растет парень. Оглянуться не успеешь, а он уже совсем взрослый.
Дэн вытащил сигарету, оба задымили.
— Брад, не хочешь сигаретку?
Брад почувствовал дым и внезапно перестал качаться. Он подозрительно взглянул в их глаза, а затем на сигареты в уголках губ. Брад неуверенно следил за тем, как дымок поднимается к потолку и свивается там кольцами.
— Куришь? — спросил Дэн, затянулся и напоказ выдул дым на лобовое стекло. — Нет ничего лучше хорошей сигаретки, а?
— Дим, — сказал Брад, в глазах его заблестели слезы. Дым валил из двух ртов без всяких усилий. У них, наверное, внутренности горят. Он знал, что ужас подкрадывается все ближе и может напасть в любую секунду.
— Ну да, дурацкая привычка. — Мистер Сосед оглянулся на дорогу. Впереди показался асфальт. — Дальше ровнее пойдет.
— Дым, — повторил Брад и вспомнил, что говорил ему отец об огне, дыме и шуме. Брад смотрел на дорогу глазами, полными ужаса. Асфальт, выжженная полоса, ведущая…
Дэн толкнул отца локтем в бок:
— Ты гляди, — парень кивнул на Брада и снова обратил внимание на руки чудика. Какие-то они совсем неправильные. Обалдеть можно.
— Одна цивилизация кругом, — сказал мистер Сосед, выпустил облако дыма и ухмыльнулся. — А больше, почитай, ничего и не осталось.
В груди у Брада бурлили странные, совсем детские чувства, горло сдавило, от них вдруг затряслась челюсть и заклацали зубы, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее, будто он зимой упал в озеро.
Улыбка сползла с лица мистера Соседа, а вот Дэна испуг идиота очень развлекал. На лице Брада отражались самые разные чувства, и наконец в голове сформировалось одно-единственное главное слово. Оно вылезло наружу, голос его звучал при этом так, будто не человек скрипел зубами. Этот звук был настолько полон ужаса, что казалось невозможным, чтобы человек с таким безмятежным лицом мог его издать.
Яростное слово рычало и рвалось, оно не знало пощады: «ААААД»!
Колеса чиркнули по разделителю.
Брад нащупал дверную ручку и вывалился на несущийся навстречу асфальт. Он вскрикнул, в уши ударил ужасный шум, Брад покатился к колючим веткам кустарника и там остановился. Острые ветки поцарапали руки, коленкой он стукнулся обо что-то твердое, скорее всего о валун, зарытый в землю. Не обращая внимания на растущую боль, Брад торопливо поднялся, споткнулся, снова упал, снова поднялся и захромал через кусты к проселку, кротовым норкам и знакомому забору вокруг фермы.
Пикап резко затормозил Сосед глядел вслед быстро уменьшающейся фигуре Брада в зеркале заднего вида. Он затушил окурок и хотел было идти следом, но раздумал: у нею были дела и поважнее.
— Бог с ним, пусть остается, — вздохнул он. — Надо тело отвезти. Туда, где ему место.
— Придурочный какой-то! — Дэн глядел через заднее окно, облокотившись на спинку сиденья. — Чего он шуганулся?
— Уезжать не хочет, наверное. — Сосед взялся за рычаг передач. Все тяготы, все лишения фермерской жизни — ерунда. Главное, что сын родился здоровым. Слава Тебе, Господи!
Пикап мягко тронулся с места Дэн поглядел на Брада, который как раз перемахнул через забор и пропал из виду, потом на тело, лежащее лицом кверху в кузове машины. Потрясенный, он тихонько повернулся и посмотрел на отца. Мальчик не знал, что сказать.
Его отец моргал. Его отец смотрел на дорогу.
Дэн покосился на руль, на огромные отцовы лапищи. Он пытался представить, каково это — быть таким пустым, как человек в кузове автомобиля.
Глава втораяВСЕ, ЧТО ТОЛЬКО МОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ
Брад накрыл к обеду кухонный стол. Аккуратно разложил все приборы по порядку. Ложка, вилка, нож, тарелка и стакан. Каждый предмет на своем месте, словно он располагал как надо планеты и звезды на небе.
Отец объяснил ему:
— Если ночью посмотреть на небо, видны звезды. Они никогда не сходят со своих орбит, так ведь, Брад?
— Так, — ответил Брад.
— Давай, расскажи о них, — попросил отец.
— Ходят по кругу. Всегда. А сами все такие же.
— Правильно, сынок, ты сообразительный мальчик. Они не меняются, но двигаются по кругу. И они — само совершенство, согласен? И это очень важно. В жизни многие вещи похожи на звезды. Все должно быть на своих местах. Когда все находится на своем месте, мир отдыхает. Он спокоен. По правде говоря, дружок, не так уж часто это случается. Но мы стараемся. Мелочи, пустяки, но они складываются. Вилку сюда, ложку туда, ножик, тарелку, стакан. Это одна из немногих вещей, которые тебе подвластны, Брад. Маленький кусочек совершенства. И раз так, значит, ты должен сделать все, чтобы он существовал. Маленький шедевр прямо на твоем кухонном столе. Это ж просто, правда? Я прав или не прав?
— Просто, — хмыкнул Брад. — Прав.
— Так просто и так прекрасно, что ты улыбнешься этой красоте. Ну вот, видишь, ты уже улыбаешься.
Брад и сейчас улыбался, потому что знал, что кухонный стол — само совершенство. Он вытащил из холодильника остатки жареной курицы и кастрюлю с тушеной репкой и морковкой и поставил еду в центр стола.
— Еда — как Солнце, — сказал он. — Все вокруг нее.
Он покрутил пальцем в воздухе, изображая вращение планет, и сел напротив того места которое накрыл. Ему хотелось посмотреть на приборы, убедиться в том, что все сделано как надо. Брад ел и глядел на накрытый стол. На той стороне всегда сидел его отец, и, значит, ничего не надо трогать. Он рассеянно поковырял ребра цыпленка и овощное рагу деревянной ложкой.
Брад жевал и разглядывал кухню. Где-то тут находятся его отец и мать. Он чувствовал запах отца, тепло, исходящее от любимого папиного кресла. Стены сладко пахли землей и фермой.
Брад закончил есть и соскреб остатки цыпленка и рагу в мусорный бак. За окном понемногу темнело, значит, он опаздывает — пора кормить скот. Животные уже подавали голоса из своих загонов.
Брад подошел к окну и посмотрел на лошадей, они бродили за изгородью по кругу, словно привязанные канатом. Им давно пора в конюшню. И давно пора их вычистить и накормить. Вот этим и надо заняться. Или отпустить их. Позволить им растаять в сумерках, порезвиться на летних лугах.
Брад полюбовался накрытым столом. Красивый, как звезды. Сразу ясно, где сидел отец Брад оставил все как есть и прошел через обитую деревом прихожую к входной двери.
Воздух на улице стал прохладным и пьянящим, надвигались сумерки. Его захлестнул восторг, на душе стало тепло и покойно, так что Брад даже забыл, каких животных надо покормить. Он прикрыл за собой дверь, прошел к загонам и задал скотине питья и корма больше, чем обычно. Потом сел на ступеньках деревянного крыльца и положил голову на ладони.
Брад думал о сгущающейся тьме. Он закрывал глаза и представлял себе, как закрывают свои головки цветы на поле — Брад сам видел, как это происходит. Думать о цветах было приятно. Если закрыть глаза, то кажется, будто и сам становишься частью этого волшебства.
Брад услышал собственный приглушенный, словно бы далекий смех. Он открыл глаза и почувствовал, как шелест ветерка мешается со стрекотом сверчков и фырканьем животных. Брад не решался подняться с места, боялся, что, пошелохнувшись, он нарушит гармонию мира.
Сон витал в воздухе, но не касался его. Только кружил, словно довольный пес, принюхивался к его пальцам и наконец улегся где-то рядом. Брад ждал. Течение времени не беспокоило его. Да и слова-то такого не было — «время». Он услышал, как отряхиваются птицы и просыпаются животные, как порозовело на востоке небо. Брад совсем не устал, он смотрел, как розовый постепенно переходит в оранжевый, чувствовал, как тело наполняют новые силы.
День разгорался все ярче. Брад завороженно следил, как предметы вокруг обретают четкость, смотрел на просветы между деревьями по другую сторону проселочной дороги, на поток солнечных лучей, на стайки птиц, проносящихся над землей. Он увлекся, разглядывая ветви деревьев, и не заметил, как к загону для лошадей подъехала машина. Наконец Брад повернулся и прищурился, глядя на сверкающие железные бока автомобиля.
Спереди сидели двое. Один из них был в форме, другой в костюме. Сквозь лобовое стекло. Брад видел, как они разговаривают и смеются, а еще расплывающееся отражение синего неба и белых мохнатых облаков. Брад улыбнулся и встал. Он ждал чего-то и решил, что, должно быть, это и есть то, чего он ждал.