— Сколько я должна за ваше время, интересную беседу и профессиональную оценку? — спросила Яна, понимая, что ей пора в больницу: озноб и зуд становились непереносимыми.
— Что вы, прекрасная леди! Это я вам должен за такой сюрприз и эстетическое наслаждение. Благодарю за то, что я наконец увидел, кому могут принадлежать такие бриллианты.
— Спасибо, — поблагодарила Яна. — Надеюсь, что вы не сильно разочарованы.
Они вышли на улицу и убедились, что такси их ждёт за обещанную дополнительную плату.
— Миллион евро! Он с ума сошёл? Хоть бы мне сказал. Знал, что я тогда напрягусь и не возьму.
— Кольцо сногсшибательное, но с ним опасно ходить по улице.
— Да кто догадается, что оно столько стоит? Я не собираюсь его носить! Быстрее в больницу! — поторопила водителя Яна, чувствуя неприятное першение в горле.
Слова ювелира еще больше убедили ее, что просто так такие колечки не дарятся, как говорится, не день рождения и не Восьмое марта. Это точно на прощание, обеспечить детей и внуков. Мартин плюнул ей в душу и ушёл к своим молодым танцовщицам. «Я покажу тебе прощальный подарок, и как меня ломать! Ты у меня еще…» — подумала Яна, прежде чем потерять сознание и упасть в ту самую липкую жижу, которая не хотела ее отпускать.
Глава двенадцатая
Палата Яны, конечно, находилась не в морге, а в реанимации, но принял ее из такси и оказывал первую помощь тот, кому она позвонила, — ее друг патологоанатом Витольд Леонидович.
— Еле убрали отёк, он осложнился общим состоянием, — пояснил ей патологоанатом. — Я тебе вводил и снотворное, и успокаивающее, и антигистаминное, что тоже усиливало снотворный эффект. Аллергия прошла, ты восстановилась, но я хочу убить тебя собственными руками.
— Почему? Может, передумаешь? — поёжилась Яна.
— Ты головой когда-нибудь думаешь? Она для чего тебе нужна? Чтобы есть в неё? — строго спросил Витольд Леонидович. — Еще немного и было бы поздно! Ну, как так, Яна? У тебя маленький ребёнок, ты молодая женщина! И не смотри на меня так. Ты сама медик, и прекрасно понимаешь, что такое аллергия. Какого чёрта ты не вызвала «скорую», а тащишься с подружкой на такси, да еще делаешь остановку, чтобы оценить какое-то кольцо? Ты понимаешь, чем это могло закончится?
Яна виновато пожала плечами и вздохнула.
— Кстати, кольцо не простое, — сказала она.
— А золотое, — передразнил ее Витольд Леонидович. — В любом случае это просто побрякушка.
— А вот и нет! Оно стоит… Оно стоит огромных денег! Ты даже себе представить не можешь — целое состояние. Хватит и детям моим, и внукам, и…
— Ладно, ладно! Размахнулась! Вижу — кольцо красивое.
— Английская королева умрёт от зависти.
— Думаю, у неё есть цацки и покруче. Ну-ка, дай посмотрю твой палец. Да-а… Болит?
Яна качнула головой:
— Болит. И не снимается.
— Конечно, не снимается. Еще немного и пришлось бы ампутировать тебе палец, потому что началась бы гангрена. Вместе с кольцом.
Яна подняла руку и посмотрела на свой розовый «Рассвет мечты». Ее изящная кисть выглядела как обычно, а вот палец, на котором сиял дорогущий бриллиант, больше походил на распухшую сосиску. Кольцо сидело плотно, палец ныл и дёргал.
— Не пытайся снять, сейчас это бесполезно, — предупредил патологоанатом.
— Но мне же больно! — не поняла она.
— Палец травмирован, передавлен кольцом. Надо подождать, пока спадёт отёк. Или, если срочно, то можно распиливать кольцо.
— Это точно?
— Зуб даю. Металлокерамику.
— Придётся подождать. Сниму и верну Мартину. — Яна с теплотой посмотрела на Ирину с Иваном Демидовичем. — Спасибо, что вы со мной, друзья.
— Напугала меня, ну куда я теперь денусь? — улыбнулась в ответ Ирина. — Я же безработная. Кстати, если тебя это интересует, я видела вчера Мартина Романовича. То, что ты в больнице, он не знает. Уговаривал меня не брать расчёт. Я объяснила ему, почему это делаю. А он, а он… — Губы девушки задрожали.
— Обидел? — спросила Яна.
— Посмеялся надо мной, сказал, что я дурёха. Слово-то какое обидное! Сказал, чтобы не принимала близко к сердцу. Что он не собирается превращать свой клуб в эротический. Что это будет разовая акция, что он пообещал коллективу поддержку в России, что после выступления в его клубе девушек ждёт турне по всей стране. Что шоу, конечно, очень жёсткое по степени обнажённости, но очень популярное в Европе и имело там большой успех. Он обещал Сотниковой дать шанс. Афиши напечатаны, реклама идёт, и все знают, что шоу состоится в его клубе в Питере. Почти все места забронированы. Будут светские журналисты, крупные бизнесмены, владельцы ночных клубов, депутаты, и чуть ли не заместитель министра культуры. Деньги в рекламу вбуханы немалые. Билеты стоят бешеных денег, а всю выручку Мартин Романович передаст в благотворительный фонд. Вот что с ним делать? И ангел, и чёрт в одном флаконе! Нет, я туда не вернусь.
— А Мартин? — спросила Яна.
— Улыбнулся. Сказал, что даёт мне время подумать для принятия окончательного решения, и ждёт меня в клубе после окончания шоу.
Сердце Яны снова защемило.
— Может, тебе, Ира, и правда не торопиться? Если акция разовая, деньги пойдут на добро, тебе дают шанс, да и ведь нравилось тебе там работать? Я знаю, что коллектив у Мартина подобран хороший. Я, в свою очередь, тебя, конечно, тоже не брошу. Если не захочешь вернуться в клуб, я возьму тебя в Москву, в свою клинику администратором. Придётся снимать жильё в Москве, а это дорого. Или можно устроить тебя в русско-чешский центр, здесь в Питере.
— Можешь ко мне в морг, — подмигнул девушке Витольд Леонидович. — А что касается тебя, Яна, то зря ты бесишься по ничтожному поводу. Подумаешь, какая гордая! Что ты прицепилась к этому шоу! Что, твой Мартин голых девок не видел? Это как меня трупом удивить. Это же бизнес, это понимать нужно! Ты всё усложняешь и морочишь голову и себе, и Мартину своему. Он деньги зарабатывает, а ты ему пытаешься палки в колёса вставлять. Нехорошо…
— А я вот прекрасно понимаю, что такое умирать от ревности! — вдруг выдал громогласным баритоном заслуженный артист Иван Демидович. — Именно это Яну чуть не убило, а не эти ваши аллергии и истощения. Удушающая ревность и бессилие изменить ситуацию — вот причина всего! И я предлагаю одно исцеляющее действо — отомстить!
Повисла длинная театральная пауза, все присутствующие словно оцепенели.
— Иван Демидович, а ты вернулся в театр? Я же договорилась насчёт тебя, — осторожно сказала Яна, подозревая, что ему, как всегда, нечем заняться.
— Вернулся, душа моя! И знаю, кто за меня словечко замолвил, — взял Яну за руку старый артист — Не успела тебе сообщить. Режиссёр другой?
— Тот же, но теперь он ведёт себя тише воды, ниже травы, — усмехнулся Иван Демидович.
— Месть — не лучший выход, — подал голос патологоанатом. — Когда я работал в криминалистике, то почти каждый второй труп был как раз по причине этого милого чувства. Ну, хорошо, не второй, а третий, но тоже достаточно много. Ты, вообще, что конкретно имел в виду? — удивлённо посмотрел Витольд Леонидович на Головко.
Судя по тому, что они были на «ты» и смотрели друг на друга как заправские кореша, Яна догадалась, что они уже «прошли боевое крещение огненной водой» и стали родственными душами. Наверное, это произошло за длительные часы ожидания, когда ей станет лучше, и она очень надеялась, что пили они за ее здоровье.
— Ваня! Ты о чём? — повторил вопрос патологоанатом и вдруг резким движением поднял заслуженному артисту веки. — Жёлтые склеры. Это нехорошо, Ваня, береги печень!
— Поздно, Витя! Чего ее беречь? Она давно отвалилась, — хмыкнул Иван Демидович, ласково называя Витольда Витей.
Яна поняла, что их дружба спаяна крепче, чем якорная цепь.
— Витя! Я же не говорю о том, чтобы убить Мартина! Ни в коем случае. Его любит Яна.
— Странно было бы убить его после того, как он подарил кольцо стоимостью в один миллион евро, — согласился Витольд Леонидович.
— Это было бы «странным убийством», так бы написала Агата Кристи. И мотивом стала бы не месть, а, скорее, зависть, — согласилась Цветкова.
— Он, кстати, хороший парень и настоящий мужик, — вдруг вспомнил Иван Демидович. — Моя Яна не могла полюбить непонятно кого. Он просто…
— Запутался? — попытался помочь ему Витольд Леонидович.
— Скорее испытывает то чувство, от которого мы отталкиваемся… «месть». Он мстит ей, потому что страшно ревнует.
Витя, я не могу ошибаться! Я клянусь тебе. Я прекрасно разбираюсь в людях, вот просто смотрю на человека и вижу его насквозь! Это у меня такой дар, потому что я с детства очень компанейский, коммуникабельный, и перед моими глазами прошло очень много людей. Я интуитивно чувствую каждого. Особенно женщин.
— Хоть я и сержусь на шефа, но не забывайте, что Мартин Романович — очень хороший, — встряла Ирина. — Да и Яна уже лучше себя чувствует.
Она говорила таким голосом, словно стала невольной соучастницей банды, которая собирается убить ее любимого, слегка оступившегося шефа.
— Да что ты, детка? Не бойся, не будем мы его убивать! Мы люди творческие! Отомстим творчески! — с пафосом произнёс Иван Демидович, и снова возникла та тревожная мхатовская пауза.
По коже Яны пробежал холодок. Возможно, это было предупреждение, знак, но слишком велик был соблазн уйти не с поджатым хвостом, а с гордо поднятой головой.
— Так когда должно состояться это, с позволения сказать, малокультурное мероприятие? — спросил Иван Демидович.
— Уже завтра, — чуть ли не перекрестилась Ирина.
— Народу тьма? Крутая вечеринка? Многие любят «клубничку»? — уточнил Иван.
При слове «клубничка» Яна поморщилась.
— А ты как думаешь? И вот что интересно: шоу разрекламировали как крутое, смелое. Но нет информации, кто будет присутствовать. Стесняются у нас показывать интерес к эротическим танцам.
— А я бы посмотрел. Голых-то у меня на столах много, но там, наверное, шевелятся? — мечтательно поднял глаза патологоанатом.