Унизительно ведь. Ну…спрашивать про его «курсирующие интрижки», когда я все равно ничего не могу изменить. Да и не хочу! Плевать! Пусть трахнет хоть весь мир, если это поможет ему почувствовать себя мужчиной.
А мне плевать.
Пле-вать.
Поднимаюсь с кресла, потягиваюсь, а потом бросаю взгляд на дочу. Она даже не заметила, что сегодня у нее было такое «увлекательное» путешествие. Это хорошо. Я не хочу пугать своего ребенка, а Надия слишком устала. Ей нужно было время выспаться.
Конечно, колет. Да-да, совесть меня поджаривает: не надо было таскать ее после болезни. Тут я, как мать, просчиталась…
Поджимаю губы, а когда малышка открывает глазки и трет их, сразу подхожу, шепчу ей нежности и целую в обе щечки. Потом даю распоряжение Алене и иду переодеваться.
Ну, как? По минному полю будто. Сначала голову просовываю в дверной проем, потом убеждаюсь, что Малика на горизонте нет, и только после этого быстрыми перебежками добираюсь до шкафа.
Надевая со скоростью света шелковую майку, штаны, а сверху накидку, плотно завязываю пояс и выхожу. Можно сказать, вылетаю. Сначала позавтракаю, так решаю, заодно проверю, что его дома нет. Потом можно и в душ. Сегодня на работу не поеду, сил нет никаких! Лучше займусь делами насущными. Например, найду адвоката. Если этот надменный кусок придурка думает, что я возьму, сложу ручки на коленках и, как покорная куколка, сяду и буду дальше ему в рот заглядывать — пусть подумает еще раз! Козлина!
Киплю. Да, ничего за одну ночь не изменилось. Мне больно, обидно, я злюсь, и у меня, кажется, кроме как уйти любой ценой, ничего в голове нет больше.
Спускаюсь вниз. Дом огромный, я уже об этом говорила, и сейчас это до бесконечного раздражает, но еще больше меня бесит…что никто и никуда не уехал.
Я слышу голоса из столовой, и если один вполне ожидаемый, то второй…
Немыслимо!
Резко открываю дверь и вижу. Сидит. ОНА СИДИТ ЗА СТОЛОМ! И жрет мои яйца! Если что, как бы двусмысленно ни звучало, я сейчас говорила об омлете. Но да! и второй смысл сюда тоже сам собой, да заходит.
Разговор затихает также внезапно, как я появляюсь. Малик сидит во главе стола, с одной от него стороны — Багир, с другой — эта сука. Все уставились на меня. С опозданием думаю, что возможно, разумней было бы постоять и послушать, о чем они тут болтают, но разум, как уже ясно из зажигательной предыстории — покинул чат.
Смотрю. Нет, буквально испепеляю взглядом, и это серьезно. Я не могу оторваться от этой наглой суки и злюсь настолько сильно, что у меня перед глазами начинают выплясывать джигу красные мушки.
Аж руки затряслись, как сильно мне в этот момент захотелось перемахнуть через стол, сбить ее со стула, сесть верхом и бить, пока она не перестанет выглядеть такой, сука, довольной!
- Малик? - открывает она рот, - Кажется, твоя жена забыла про манеры? Или она у тебя просто малахольная?
Буквально вздрагиваю, когда слышу ее голос. В ушах начинает шуметь кровь, но я не слышу ничего не поэтому. Малик просто молчит. Смотрит на меня пристально, чуть ладонь поднял, как гребаный царь в своем гребаном королевстве.
Сука…
Дыши.
Надо держать себя в руках.
Натягиваю на лицо милую улыбку, захожу чуть глубже в комнату и складываю руки на груди.
- Еще я не слушала уроки по этикету от дешевой шлюхи.
Багир роняет вилку, лицо…как там ее? Ах да, точно. Элен. Натягивается как маска. А вот у моего супруга на губах появляется легкая ухмылка.
- И тебе доброе утро, малыш. Садись.
- Еще чего. Если ты думаешь, что я буду сидеть за одним столом с этой потаскухой, ты, твою мать, явно подхватил от нее сифилис. Говорят, он влияет на работу мозга.
В столовой повисает пауза. Я перевожу взгляд на Малика и гордо поднимаю подбородок. Его брат поджимает губы, чтобы спрятать улыбку, а вот Элен густо краснеет. Не скажу, что я уверена на сто процентов во всем этом — глаз от мужа не отвожу. Я его буквально уничтожаю, и вот было бы круто, если бы да! Но увы. Сидит. На мгновение вижу, как в его глазах проскакивает злость, но она быстро сменяется буквально ощутимым весельем.
Тварь…
- Милый перформанс, - Малик откашливается и слегка прищуривает глаза, - Но Элен — наша гостья…
- Твоя.
- Ты хозяйка этого дома и моя жена. Значит, наша.
- Если я хозяйка этого дома, то я хочу, чтобы она подняла свою разработанную задницу и покинула его пределы.
Малик щурится сильнее. Очевидно, что он этого не сделает. Зачем? Старая, боевая подруга важнее же, да? Ах, как я могла забыть. Разумеется, она важнее.
Издаю тихий смешок, одариваю ее саркастичным взглядом, выражающим омерзение, и разворачиваюсь на выход.
- Прости, не сильно разбираюсь в потаскухах, но их, кажется, надо держать на коротком поводке? Чтобы не сорвались…
- Кажется, это скорее относится к женам, - влезает Элен холеным тоном и сразу обращается к Малику, чтобы, разумеется, посильнее меня зацепить.
Особые закулисные игрища, так сказать. Способ указать мое место, а точнее — его отсутствие. Мое отсутствие как личности.
- Твоя малышка встала не с той ноги, м? Ты бы своего ангела научил общаться со взрослыми, а то вдруг она тебя выставит мудаком где-нибудь не в семейном кругу. Жены должны быть…
Вот же…тварина!
Резко оборачиваюсь.
- Слушай ты, кусок придурка. В чем твоя проблема?!
- Моя? - ухмыляется она, Малик открывает рот, но на этот раз она не дает ему закончить.
Что-то мне подсказывает, слишком давно эта сучка хотела получить возможность на диалог. Со мной. Ведь иначе как объяснить столь очевидные шпильки в мой адрес, а еще явное выделение моего статуса. Цепляет?
- Дай-ка подумать…
- А тебе есть чем? - выгибаю брови.
В ответ слышу смешок.
- И это ты мне говоришь?
- Прекрати, Элен, - низко предупреждает Малик.
Охохо, кто ж его послушает? Кошки сцепились. Их теперь только водой разгонишь, а не каким-то там «грозным» шепотом.
- Да. Это говорю тебе я, или у тебя и здесь проблемы? Не только по фактам сдерживания всех своих дырок и сомкнутых вместе ног?!
Элен шумно выдыхает. В ее глазах я читаю стойкое, густое удивление, которое меня лично удовлетворяет максимально. В данной ситуации, разумеется. Да, наша старушка с пробегом не ожидала, но снова да! Я тоже кое-что умею.
Ухмыляюсь едко и добавляю.
- Или что? Твои акценты на мое положение — это обычная зависть? Хотела бы оказаться на моем месте, да не сложилось? Он женился на мне, какая жалость. Только поумерь-ка свой пыл, дорогая. Я здесь ни при чем…
Хочу добавить еще что-нибудь ядовитое про ее разгульный образ жизни, только не успеваю. Она перебивает меня громким, заливистым смехом.
И это неприятно.
очень.
Словно от меня ускользает что-то важное…
Стоп. Не смей подавать виду! Беру себя в руки, продолжаю настырно стоять и смотреть на нее, как на умалишенную, и в какой-то момент Элен действительно становится ей. Резко прекращает, подается чуть вперед и шипит.
- И снова. Забавно слышать от тебя, что ты здесь ни при чем. Или…погоди-ка, Малик скрывает от тебя не только свое настоящее, но и свое прошлое? Ах, ну да. Разумеется. Тупая кукла не посвящена?
- Элен…
- Я и должна была стать его женой, но потом появилась ты. Вся в белом, - Элен не слышит никого, продолжая выплескивать весь свой яд.
Жаль, в переносном смысле. А что? Было бы прикольно, если бы она сама себя и отравила, накапав на пышный омлет.
Терпи.
- Но я тебе открою секрет. Ты по факту нихрена не значишь. Просто…
Раздается оглушительный удар. Почти треск! И я вздрагиваю. Резко перевожу взгляд на Малика, который уже растерял весь свой запал. То есть, веселости в нем не осталось от слова совсем, одна только густая агрессия. Он смотрит предостерегающе на Элен, которая резко закрывает рот, опускает глаза и даже, как мне кажется, втягивает голову в плечи.
Потом взгляд передается мне. И то ли от внезапно вскрывшейся информации, которая вызывает у меня, у самой лютую злость и обиду, то ли еще по каким-то неведомым причинам, я его совсем не боюсь. Отвечаю с претензией, конечно, но быстро прекращаю это просто потому, что не хочу! Пошел в жопу.
- Я сказал — прекратили.
Очень хочется в ответ посоветовать, куда он может засунуть свое это «прекратили», но я слышу шаги со стороны лестницы и голос Алены. А еще смех своей девочки.
Разумеется, оставаться в столовой и сажать своего ребенка за один стол с паскудой, я не собираюсь. Фыркаю и добавляю.
- Видимо, как бы глубоко ты ни брала, женой это стать не помогло. Обидно, наверно. Главный талант пропадает, а дивидендов нет, даже если его член у тебя через задницу вылезет.
Элен бросает на меня яростный взгляд, который длится секунду, но снова его опускает. Покорно. Бесится просто дико! Но нет. Не осмелится ответить, даже пискнуть. Я же разворачиваюсь, чтобы встретить няню.
- Мы не будем здесь есть, - говорю холодно, прижимая малышку к груди, - Скажи Мариам, чтобы накрыла на веранде. Пойдем, моя прелесть…
Она с интересом смотрит на своего отца, но тут же улыбается и смущенно прячется на моей груди, как маленький котенок. Теплота отдается в сердце, и я спешу унести свое сокровище подальше. При этом да, как полоумная прячу ребенка от взглядов. Особенно от Элен.
Нет, я ее не боюсь. В смысле, она ничего не сделает моему ребенку, но одно ее даже такое касание — как в грязи искупаться. Гадко и мерзко. И если со мной — окей, то Надию я испачкать не позволю.
***
Нам накрывают на большой, крытой веранде, и пока я кормлю дочу, мне удается немного успокоиться. С ней рядом гореть от ярости вообще сложно. Она похожа на маленькое солнышко, которое все время улыбается, и если есть что-то теплое, что у меня осталось к Малику, то все в ней.
Его глаза в обрамлении темных, пушистых ресничек. Черные, тугие кучеряшки. Доча получилась, конечно, абсолютной его копией, разве что морды кирпичом у нее нет. И слава богу. Я не ращу из нее принцессу, поэтому точно знаю, что смогу ей гордиться. Уже горжусь, разумеется, а дальше больше будет.