ает кровь с моей кожи. Точно так же, как я смывала кровь с него, пытаясь вернуть его с края пропасти, ища человека, скрывающегося за монстром. Он ищет женщину под всеми этими мучениями.
— Он заслуживал худшего, — говорит он, и я понимаю, что он имеет в виду моего дядю, пытаясь облегчить мое бремя, мою вину.
— Я знаю, — говорю я, хотя еще не до конца верю в это. — Я в порядке. — Я повторяю его слова, но сомнение в его глазах говорит о том, что он не хочет озвучивать. — Что случилось…? — начинаю я.
— Не сегодня. — Его горячий голубой взгляд скользит по моим чертам, такой напряженный, что в горле застревает боль. — Завтра я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Но сегодня все, чего я хочу, — это чувствовать тебя и знать, что ты моя.
Его слова — это афродизиак, посылающий удар возбуждения между моих бедер, усиливающий мое осознание его эрекции, прижатой к моему животу.
Я облизываю губы, окидывая взглядом его красивое лицо.
— Мы даже не успели сказать «да». — Он издает протяжный, задыхающийся стон, а его взгляд опускается ниже, к моему телу.
— Кайлин Биг, я сделаю тебя своей женой, — говорит он непреклонно. — Так что, если тебе нужна эта клятва, лучше произнести ее сейчас.
Несмотря на то, что в этот момент я была в шоке, я вызываю в памяти смутное воспоминание о том, как Люциан угрозами заставил священника закончить наше венчание. Улыбка искажает мой рот. Перед лицом хаоса и смерти этот человек был сосредоточен только на мне и на том, чтобы наш брак был скреплен.
Я поднимаюсь и обхватываю его за шею, слегка морщась от боли в плече.
— А что, если я не объявлю о своей клятве? — поддразниваю я.
Из его горла вырывается первобытное рычание.
— Я заставлю тебя танцевать, пока ты не станешь мокрой, а потом буду трахать тебя, пока ты не закричишь, что я хочу.
Он не дает мне ни секунды на ответ. Он покусывает мою челюсть, проводит по губам затяжным поцелуем, а затем разворачивает меня лицом к кафельной стене. Прижав мои руки к кафелю, он убирает волосы с моей шеи, заставляя меня дрожать.
— Не двигайся, — приказывает он.
Я не шевелюсь, пока он берет бутылку с шампунем и выливает щедрую порцию себе на ладонь. Когда он начинает вспенивать его в моих волосах, смывая всю сегодняшнюю грязь и кровь, это действие что-то делает с моим сердцем. Руки, которые были грубыми, когда зажимали в кулаке мои волосы, теперь стали нежными и успокаивающими, заботясь о том, чтобы подарить мне комфорт.
Мыльная пена скользит по моим плечам и груди, привлекая его внимание, а затем, когда я чувствую прижатое его твердого тела к моей спине, он испытывает настоятельную потребность. Он опускает рот к затылку, где сначала целует меня, а затем — к перевязанной ране на плече.
Он внезапно напрягается.
— Ты пыталась получить пулю за меня. — Его голос гортанный, грубый. Я молчу, не зная, что ответить. — Я не знаю, наказать ли тебя за эту глупость или целовать до тех пор, пока ты не сойдешь с ума от нужды. — Он издает звук признательности, когда его руки скользят по моей спине, размазывая шампунь по моей груди и заставляя колени слабеть.
— Эти варианты звучат как одно и то же, — говорю я, почти задыхаясь.
— Хм… — Нависнув ртом над стыком моей шеи, он покусывает нежную кожу, заставляя мой живот вздрагивать. — Никогда больше так не делай.
Не дав мне возможности возразить, он разворачивает меня и прижимает спиной к стене. С яростным взглядом Люциан начинает отчаянно целовать меня, выполняя свою угрозу. Он обхватывает мое лицо, наклоняет голову и крепко прижимает меня к себе, а его рот накрывает мой. Он перехватывает мое дыхание, а язык проникает вглубь, чтобы завладеть моим ртом.
Когда он отстраняется, его взгляд скользит по моим чертам. Он нежно целует меня в щеку, в порез на лице, а затем прокладывает путь вниз по телу, покрывая поцелуями каждый синяк и царапину.
Когда он достигает вершины моих бедер, я превращаюсь в лужу. Я чувствую его горячее и обжигающее дыхание, когда он грубо обхватывает мою ногу и ставит ступню на бортик душа, открывая меня для него.
Теплая вода каскадом льется по моему телу, смывая с кожи пену от шампуня, а он проводит рукой по моей скользкой плоти. Затем он засасывает клитор в рот. Я трепещу от сладострастного ощущения его языка, перебирающего чувствительный пучок нервов, уже мокрая и нуждающаяся в том, чтобы почувствовать его внутри себя.
Он поднимается и протирает мыльной водой мою грудь, зажав сосок между пальцами, а его рот подводит меня к краю. Мучительные мысли о том, что он бросит меня вот так — нуждающуюся и неудовлетворенную, — одолевают меня, и я говорю:
— Не останавливайся… пожалуйста…
Звук мучительной нужды отдается в моей чувствительной плоти, подогреваемой его дыханием.
— Я хочу, чтобы ты кончила для меня, Кайлин Биг. — Он лижет мою щель до самого клитора, лишая меня рассудка. — Потому что, когда я буду трахать тебя, ты должна быть готова.
Мои глаза закрываются от грубого тона его голоса, и я почти кончаю по команде, даже не нуждаясь в проникновении, пока он лижет мою киску. Мои бедра двигаются, тело просит трения, и когда он проводит пальцами по моим складочкам, посасывая клитор, я кончаю без всякого проникновения. Я вцепляюсь пальцами в его волосы и бьюсь об него, выгнувшись спиной от стены душа.
Он поднимается на ноги, чтобы проглотить мои стоны, берет меня за бедра и прижимает к себе под струей воды. Я обхватываю его бедра ногами, пока остатки шампуня смываются. Люциан выключает воду, прежде чем вынести меня из душа.
Он держит меня на руках, пока включает кран в ванной. Я прерываю поцелуй, чтобы вопросительно посмотреть на него.
— Думаю, мы достаточно чисты, — говорю я насмешливым тоном.
Глубина его голубых глаз поражает.
— Я не умею быть нежным, но ради тебя я постараюсь. Так я не потеряю контроль.
От его признания по мне пробегает волна осознания. Я смотрю на него, впервые осознавая его пристрастие к воде. Интересно, осознает ли он это, или какая-то его подсознательная часть нуждается в очищающих свойствах воды? Он плавает после выполнения работы и даже перед тем, как отправиться в путь. Именно душ вернул мужчину с темного края в ту ночь, когда он вернулся домой весь в крови.
Так что вполне логично, что после всех этих кровопролитий, в день, который должен был стать началом, а вместо этого был пропитан таким количеством смертей, мы должны оказаться вместе в ванне с водой, очищая друг друга и становясь одним целым.
Я выдерживаю его неуверенный взгляд и киваю.
— Я доверяю тебе, — говорю я, прежде чем поцеловать его, любуясь тем, как яростно он теряет себя во мне и стонет мне в губы.
Он заходит в ванну и опускает нас, прижимая меня спиной к самой глубокой части. Вода поднимается до моей талии, когда он устраивается между моих ног. Он опирается рукой о бортик ванны, и, боже, вид его руки, напряженной сверху, обнимающей меня, его красиво очерченное тело, покрытое твердыми мускулами, — это самое сексуальное, что я когда-либо видела.
Я качаю головой, опираясь на ванну.
— Ты просто… слишком большой мужчина, — говорю я.
Его смех звучит внезапно и неожиданно, и это самый прекрасный звук. Я удивленно смотрю на него, запечатлевая в памяти образ его улыбающегося лица.
Он проводит большим пальцем по моей щеке, задерживая взгляд на моем лице.
— Господи, я хотел тебя именно такой с того момента, как увидел. — Его признание скользит по мне, как манящее течение, унося мою неуверенность прочь, когда он склоняет меня к чувственному поцелую. Его рука поклоняется моему телу, его прикосновения становятся все более настоятельными, неистовыми. Грубыми.
Хотя я чувствую, что он сдерживается, сдерживает себя. Я не хочу этого — я хочу его всего. Ярость, гнев и дикая, безумная страсть. Я еще больше распаляю поцелуй, скребу ногтями по его спине, чтобы подтолкнуть его ближе. Прижатие его члена к моему входу посылает отчаянную, пустую боль в мое сердце, и я поднимаю бедра в молчаливой капитуляции.
Он разрывает поцелуй, упираясь лбом в мой лоб и делая размеренные вдохи. Затем он захватывает мою челюсть и наклоняет мое лицо к себе, чтобы заглянуть в мои глаза, пока он надавливает на мои складки.
— Ты чертовски красива, Кайлин Биг, ты уничтожаешь меня. — Он входит в меня медленно, вода немного притупляет трение, но недостаточно. — Блять, ты еще такая мокрая… — Он говорит это как обвинение, как будто злится на меня или на воду за то, что она его предала. Он закрывает глаза от натиска, пытаясь войти в меня так, чтобы не причинить боли. — Ты душишь мой член, такая тугая. Проклятье.
Я прикусываю губу, его полнота входит в меня с неприятным давлением, резкая, пронзительная боль перехватывает дыхание. Но когда он заполняет меня, погружаясь внутрь и посылая трепет восторга в мою грудь, я не могу остановить свои бедра, чтобы не тереться об него, требуя большего.
Медный привкус крови проникает в мой рот из разбитой губы. Его взгляд фиксирует это зрелище, тело замирает. Словно хищник, почуявший добычу, голод овладевает им, плотский и всепоглощающий, прежде чем он нанесет удар.
Я облизываю губы, и он следит за этим движением с хищным намерением.
— Делай мне больно, пока не станет приятно, — задыхаясь, прошу я.
— Tá tú ag dul a dhéanamh fucking dÚsachtach dom, — говорит он, переходя на ирландский, его акцент так чертовски сексуален, что я теряю рассудок. Я не уверена, что он даже осознает это, его глаза пылают и пожирают меня, когда он вынужден отказаться от контроля.
Его рот опускается на мой, проводя языком по нижней губе, чтобы слизать красную бусинку, медленно, соблазнительно, прежде чем он захватит мой рот в жестоком поцелуе. Я вся горю, когда он пробует меня на вкус, его пламя поглощает меня. Он проникает в меня полностью, его бедра раздвигают мои бедра шире, пока он глубоко проникает в меня, пока я не вынуждена впиться зубами в его бицепс.