Хайраш перевёл дыхание, вытащил из кармана портсигар и сунул в зубы сигарету. Несколько раз чиркнул магическим огнивом, которое я подарила ему год тому в канун праздника Зимнего солнцестояния. Но пальцы его не слушались, прикурить не получалось, оттого Раш зло сунул огниво обратно в карман, а сигарету просто выплюнул на пол.
— Что молчишь?! — выкрикнул он.
— Жду, когда ты выдохнешься, — невозмутимо пояснила, снова взяв в руки уже немного остывшую чашку и уверенно сделав глоток кофе. И сразу же кровь по венам побежала быстрее, а липкие щупальца короткого предрассветного сна начали отпускать меня.
— Лив! Ты сейчас рискуешь…
— Какого демона тебя носило по столице до самого вечера? — жёстко спросила я, процедив слова сквозь зубы. — Какого тёмного тебя целый день носило по городу, вместо того чтобы преспокойно отправиться через портал на острова и дожидаться там меня? Объясни мне, в каком десятилетии ты начнёшь меня слушать? Хоть иногда. Для разнообразия!
С каждым вопросом, словом, фразой мой голос становился громче и нервозней. Выплёскивался весь страх, усталость, накопившиеся за эти… а, собственно, сколько прошло-то времени? Сутки? Немного больше суток? Или двое? В любом случае слишком мало, чтобы не сойти с ума!
— Я, вообще-то, задержался по делу! Потому прекрати на меня орать, — как и обычно, страшась мне перечить, когда я на грани срыва, уже совершенно спокойно уведомил меня Хайраш. — По поводу манускрипта… кхм… того, что мы увели у Мейрингов. Я пытался узнать, в чьи руки он перекочевал. Хотя бы узнать, откуда начинать искать.
Вот, значит, как…
И мне тут же стало не по себе. Даже зашевелились совесть и стыд оттого, что я накричала на единственного человека, которому небезразлична моя судьба, который действительно и совершенно бескорыстно хотел мне помочь. Но вместо извинений я вздёрнула подбородок и вопросительно подняла бровь. Начни просить прощения у Хайраша — и до завтра он будет, напыжившись, рассказывать о своей бесценности. И Раш, прекрасно понимая, что более от меня ни слова не дождётся, пока сам не поделится добытыми сведеньями, тяжело вздохнув, плюхнулся в кресло.
— Насколько я понял, манускрипта уже нет не только в городе, но и в королевстве, — переведя дыхание, начал отчитываться сыщик-энтузиаст. — Манускрипт заказал мужчина даже не из Кейнрии. И едва заполучил желаемое — растворился, словно его и не было. Никто не знает ни имени этого человека, ни куда он девался, ни даже откуда пришёл. И, по-моему, у него был амулет. Нечто вроде того, что тебе некогда подарила тётя Роза на крайний случай. Потому что три человека, которые его видели в лавке мистера Хоуринса, описывают его совершенно по-разному. Или он настолько мастерски гримируется, что я отдал бы многое, чтобы выпросить у него пару уроков.
— Очень… мило… — единственное, что смогла на это сказать я и растёрла лицо, надеясь, что это поможет мне собраться хоть с какими мыслями. Как-то странно. Ранее мне не приходилось часами думать над поиском решений.
Следует как-нибудь посетить целителя.
— Ладно! — выдохнула я. — Тот мужчина, который напустил на меня Туманного Пса…
— Кого напустил?! — вскрикнул Раш и снова вскочил с места.
— Не сейчас! Я обязательно тебе всё расскажу попозже. А сейчас — пожалуйста, попробуй меня выслушать и не перебивать. Я и так не очень хорошо соображаю в последнее время, — теперь была моя очередь вскакивать и мерить шагами комнату. — Так вот! Этому тоже нужен был манускрипт. И, подозреваю, он непосредственно связан с вот этим, — задрала я рукава и не то себе, не то Хайрашу показала парные рисунки. — И это настолько важно, что он готов выложить дорогу из трупов на пути к своей цели. И если он до сих пор его ищет… Нам нужно найти его первым.
— Надеюсь, ты это сейчас пошутила так? — склонив голову к плечу и немного прищурившись, спросил Раш. — Где ты собираешься искать его?
— Что-то мне подсказывает, что истоки всей этой ситуации нужно искать у ксарейских монахов-отшельников.
— Интересно как? — уже откровенно морщился и насмешничал брат. — Помнится, от их пещер остались одни легенды и страшилки. Никто даже точно не может сказать, где именно находились пещеры. Лив, мне чудится — ты сошла с ума…
— Сам ты с ума сошёл! — огрызнулась на это я. — В архиве искать нужно. Там есть все хроники освоения диких земель. Вот там и должно быть всё о пещерах и культуре ксарейских монахов.
Хайраш задумался, но после хмыкнул и медленно кивнул:
— Шансов мало, но всё может быть.
— Вот и прекрасно, — бросилась я в спальню и распахнула дверцы одёжного шкафа. После нажала на небольшой рычажок-артефакт, и задняя стенка, вспыхнув золотистым сиянием, исчезла. И я тут же рванула выбирать свой новый образ. — Думаю, если юная институтка попросит документы для исследования… Или всё же профессор для лекции? Как думаешь?
— Я думаю, что тебе не мешало бы позавтракать, выспаться и хоть немного отвлечься… Поинтересоваться, как твой друг выбирался из тюрьмы. Как сидел сначала в холодном склепе, ожидая, когда святой отец споит парочку гробовщиков. К слову, они ещё долго будут заикаться и однозначно бросят пить после того, как я вышел и спросил, не найдётся ли у них закурить. Святой отец и вовсе лишился чувств. Хотя ему бы даже неупокоенных упокаивать. И вот, казалось бы, всё позади. Я счастлив и доволен собой, вместе с Дрю спешу домой, к сестре, которая несомненно уже трижды сошла с ума от беспокойства и…
— Что «и»? — выглянув из-за дверки, спросила я, изо всех сил стараясь скрыть своё любопытство и обиду на мистера Коллинса. Хотя… А что я от него ожидала? Что он будет сидеть у моей кровати, пока я не высплюсь? Спасибо, хоть уложил на диван, а не оставил корячиться в кресле.
— Ничего «и»! Слава Окаш, я по привычке сунулся через балкон с заднего двора, и твой следователь был слишком усталым, чтобы заметить меня. Да и, кажется мне, он был слишком увлечён раздумьями… Так на тебя смотрел… кажется, ты таки подцепила следака. Правда, не того, что надо!
— Ой, вот только давай ты не будешь строить из себя базарную бабу! Никого я не цепляла… — и упреждая грядущие насмешки и вопросы, добавила: — Он просто был болен, лишился чувств… Куда мне было деваться?
— О! Так ты у нас теперь ещё и целитель?
— Заткнись ты! — рявкнула я раздражённо, выбрав изумрудного цвета платье, светло-зелёные глаза и тёмно-каштановые волосы для сегодняшнего похода в архив. И со всем этим ринулась в ванную комнату.
— Оливия, я тебе точно говорю, ни один мужчина, если ему дама совершенно безразлична, не будет сидеть и просто на неё смотреть.
Это если на этой даме нет рисунков, мимо которых мистер следователь не может пройти. Но меня неожиданно обрадовали слова Раша и чуток расстроили мои мысли.
Тьма! Вот только мне не хватало ещё сохнуть по следаку. Ар-р-р! И всё же сердце предательски сжалось, стоило воскресить в памяти бледное лицо, покрытое мелким бисером пота… И мою растерянность, страх…
Нет, Лив! Такое к добру не приводит!
— Давай поговорим об этом вечером! Когда я вернусь. Сегодня не показывайся на улицах даже с гримом. Мне кажется, тебя сдали в руки властям. И есть у меня подозрения, чья это работа.
Спустя почти два часа из небольшого дома, в котором могли себе позволить снять или купить жильё люди не совсем бедные, но и не кичащиеся вызывающей роскошью, выходила невысокая, немного щуплая — что в высшем свете зовут благородной худобой — слегка бледноватая, что в свете так же называют благородной бледностью, но невероятно привлекательная мисс, которую завтра никто не вспомнит и более никогда не увидит. Укутавшись в меховую шубку, лучшие свои дни видавшую далеко в прошлом, она перебежала дорогу и, привстав на цыпочки и придерживая чопорную шляпку, махнула первому экипажу с красной ленточкой, знаменующей, что возница готов довести вас хоть на край света, если вы готовы за это заплатить. Она немедля прыгнула в экипаж, бросив коротко и быстро указания извозчику, и он тут же сорвался с места, скрывшись за первым же поворотом.
Если кто и заметил эту дамочку, захотел бы за ней проследить, то никогда даже самый придирчивый соглядатай не смог бы уличить её в чём-то незаконном или, не дайте великие боги, преступном.
Если бы он, конечно, не знал, что сия дамочка — я, Оливия Оушен, одна из самых талантливых аферисток и мастерица перевоплощений.
Ну ладно! Кто бы меня еще хвалил.
На деле после короткого и весьма сумбурного разговора с Рашем я как можно быстрее перевоплотилась в описанную ранее мной дамочку и отправилась в архив. История соблазнения мистера Стоуна давно перестала быть моим заданием, но я совершенно не ожидала, что она будет угрожать жизни дорогих мне людей. И моей, похоже.
По легенде Сильвия Торхейм, уроженка Гествейла, обладательница невероятно красивых глаз, волос и жуткого уродливого акцента прибыла в столицу буквально на несколько дней, дабы посетить Лейдренский архив. Дело в том, что профессор истории и хронологии давно увлекается, даже, можно сказать, болеет историей ксарейских пещер, не первый год пишет диссертацию на тему жизни, быта и гибели ксарейских монахов… но в итоге не продвинулась совершенно ни на дюйм.
— И если сегодня мне не удастся найти совершенно никаких данных, я могу с уверенностью говорить, что половина моей жизни потрачена впустую, — вздохнула я — и опустила глаза, дабы придать своей речи драматизма и не выдать раздражения, которое вызывал у меня тучный мужчина далеко за семьдесят, прячущий своё равнодушие за толстыми стёклами огромных очков.
Вообще, меня жутко раздражают такие люди. По их равнодушно-напыщенному виду никогда не поймёшь, как нужно действовать. Бывает, посмотришь на человека и сразу ясно — улыбнуться или нахмуриться, задрать нос и приказать или же наоборот — польстить и натолкнуть на мысль, словно он сам её только что придумал. А тут… Сидит пень. Не пойми что он там себе думает — что ты малолетняя пигалица, которую слушать один смех, или что кухарка утром пересолила яичницу?