Где научилась? А что тут удивительного? На парах по криминалистике и научилась. То есть учили нас тому, что и как преступники применяют для грима, но что мешает разобраться, как применить знания для обратного эффекта.
Почему сразу не призналась, что это я? Вот потому и не призналась. К чему столько сил тратить на то, чтобы остаться неузнанной, чтобы потом — раз, и выложить всё и сразу? Вот то-то же.
И мистер следователь если и будет и дальше сомневаться, задавать каверзные вопросы, ловить меня на неточностях, то уж точно засомневается в своих подозрениях. А человек, который сомневается — всегда лёгкая добыча. «Заставь торговца засомневаться в честности его счетовода — и ты запустишь руку в его сбережения», — любила повторять тётя Роза.
В общем, у меня были пути отступления. Но!
Мне нужен союзник. Не просто человек, который будет терпеть моё присутствие в участке и половину сил положит на то, чтобы опровергнуть или подтвердить свои догадки. А именно союзник. Иначе у меня не получится не только найти убийцу деда, а и дожить до того страшного возраста, когда замуж уже не очень хотят брать. Да что там, мне хоть до весны бы тогда дожить.
Потому я выбрала второй вариант и, глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, выпалила:
— Я «лицо» шайки Серебряной Розы! — о мать Окаш, хорошо хоть тётя Роза этого не слышит. Её бы удар хватил повторно. — И зовут меня действительно Оливия. И тётя Роза ненавидела серебро, как старый упырь.
Роберт замер, продолжая держать меня за плечи — крепко, не вырвешься, если бы и захотела. Что он думал, я не могла даже предположить. Луна снова скрылась за густыми тяжёлыми тучами, а свет от ловчих сетей остался довольно далеко позади. И всё же мне жутко хотелось увидеть его глаза. И в то же время страшно.
Что он там себе думал? Ненавидел меня? Скорее всего — да. Какому следователю да или просто мужчине понравится узнать, что его водила за нос пигалица малолетняя.
«Хочешь нажить себе врага? Обмани друга», — тут же напомнила память голосом тёти Розы.
С другой стороны, он не может мне быть другом. И тут же горько сама себе усмехнулась — но ведь я ему могла бы…
Тьма. Что ж он молчит-то? Накричал бы. Или поволок за волосы в участок… Да что угодно, только не это гробовое молчание.
Позади, там, где остались стоять посреди переулка неудачливые похитители, послышались голоса, выкрики, отдающие команды. Вот и патруль пожаловал.
Я задержала дыхание, ожидая решения Роберта. Сейчас. Если сейчас мы вернёмся встречать патруль, то дорога мне на плаху. И выкрутиться мне уже не удастся.
И он отмер.
Резко отпустил правую руку, левой, впрочем, продолжая сжимать моё плечо, и начертил в воздухе какой-то знак. Завоняло склепом, но мне было как-то не до запахов и страхов. Просто потому, что вокруг нас начала закручиваться воронка из тех же ядовито-зелёных магических нитей.
Я бросила осторожный взгляд на лицо Роберта и… пожалела. Лучше бы не видела. Поджатые губы, прищуренные глаза, раздутые ноздри… м-да. Кажется, мистер Коллинс едва сдерживается, чтобы меня из этого переулка не отправить в гости к мистеру Адамсу. Вот он рад будет меня видеть. Он, по-моему, к трупам относится лучше, чем к живым людям.
Не промолвив ни слова, не обронив ни звука, Роберт щёлкнул пальцами — и, казалось, я окунулась в парное молоко. На один-единственный миг. И тут же, окатив обжигающим холодом, нас выдернуло из него. Закружилась голова, но Роберт придержал меня, дабы не свалилась с ног.
— Это сейчас пройдет. Всем дурно после первого перехода через портал. Тем более если его строит некромант.
Портал. Мы перенеслись.
Я осторожно огляделась. Небольшая гостиная, освещённая несколькими магсветильниками. Явно не комнатка в съёмной или ведомственной квартире. Такое убранство даже не в каждом доме потомственных лордов встретишь. Добротная мебель, выдержанная цветовая гамма. Да только выпивка на угловом столике стоила столько, сколько моя съёмная квартира вместе со всей мебелью.
Тьма. Я ведь сразу почувствовала, что старший следователь непрост. Оказалось, что более чем непрост.
— Уже всё хорошо, — соврала я, чувствуя себя так, словно напилась воды из болота.
— Очень рад! — радости в его голосе было столько же, сколько невинности у куртизанки. — Располагайтесь, нам предстоит долгий разговор, — процедил сквозь зубы Роберт, отпустив меня и указав на одно из кресел рядом с двуместным диваном. — И от его результата зависит то, куда вы попадёте, выйдя из этой квартиры.
— Хорошо! Что именно вы хотите знать?
— Всё! — прошипел он. — Абсолютно всё, Оливия. Даже то, что вы считали неважным.
Кажется, эта ночь будет долгой.
ГЛАВА 22
Я перевела дыхание и всё же опустилась в кресло.
Итак, потанцуем, мистер Коллинс.
— Не всё сразу, Роберт, — тяжело вздохнув, обронила я. — Для начала я бы хотела оговорить условия нашего с тобой сотрудничества.
Слава Окаш, голос меня не подвёл — спокойный, ровный, даже немного надменный и безразличный, словно и не мой. И мне вспомнилась тётя Роза на деловых встречах. Она всегда была собрана и готова к любым неожиданностям. Ну мне, по крайней мере, так казалось. На деле же… сейчас я не была уже так уверена в её непоколебимости. Ибо у меня в тот миг внутри сердце совершало такие кульбиты, что я уже побаивалась, как бы оно не оборвалось или не выпрыгнуло в Бездну.
— Мне кажется, ты не настолько в выгодном положении, чтобы диктовать условия.
— А ты слишком равнодушен для человека, который только что узнал, что его обманывают.
Роберт выдержал театральную паузу, опустился в кресло напротив и спокойно сообщил:
— Допустим, то, что ты не совсем та, за кого себя выдавала — я знаю уже давно. Чуть не с первого дня твоего пребывания в участке. Так что это не новость для меня.
— Откуда..?
— Ну, я не подпускаю к себе людей, о которых ничего не знаю, Оливия. Да и верить людям на слово… Я слишком многое успел увидеть в жизни, чтобы быть таким наивным. Потому — вестник в приют, о котором ты рассказывала, вестник с твоим магическим снимком — в Академию… И как ты думаешь, что мне ответили?
Я поджала губы. Паршиво. Но не смертельно. Если я так долго ходила на свободе, то и ему от меня что-то нужно.
— И твоя реакция, когда Макс хвастался тем, что поймал Хайраша Ивлон… Оливия, ты замечательная актриса, но слишком юная. Тебе бы у придворных дам поучиться. Они не теряют лица даже в таких ситуациях, где нормальный человек лишился бы разума.
— Какая потрясающая осведомлённость, — процедила я сквозь зубы, понимая, что готова треснуть его чем-то тяжёлым. И пока он оклемается — сбежать. Далеко-далеко, где даже люди не живут. — И почему я ещё не кормлю червей?
Мистер Коллинс помялся и закинул ногу на ногу:
— Поначалу я, конечно, собирался тебя арестовать и передать Максу. Но потом…
— Мои рисунки. Я жива из-за моих рисунков. Мистер Коллинс не брезгует и сам нарушать закон, когда ему это выгодно?
— Не только. Ты… — он поднял на меня глаза, и я замерла. Все ехидные замечания застряли в горле. На меня ни разу в жизни никто так не смотрел. — Ты… — и, опустив взгляд, продолжил. — Оливия, ты молода, умна и, полагаю, сама не хотела той жизни, которая тебе выпала.
— Зубы заговариваешь?
— Пытаюсь тебе помочь.
— Вот, значит, как… — протянула я, понимая, что мистер старший следователь тоже страшно любит сделки. Как-то даже обидно, что у меня инициативу перехватили.
— Ты поможешь мне выйти на убийцу моей матери, а я думаю, что он же и убийца твоего деда, а я помогу тебе начать новую, нормальную жизнь. Идёт?
Как всё гладко у него получается. Даже жутко. И язык чешется полюбопытствовать — а в чём подвох, мистер следователь? Но в остальном — он озвучил то, что собиралась предложить ему я. Ибо с мамашей Стоун и носителем Туманного Пса даже с помощью Раша не справлюсь.
— И почему я должна тебе верить? — не спешила соглашаться я.
— Можешь не верить. Можешь не соглашаться. Даже уйти прямо сейчас. Но тогда ты останешься один на один со всем, что ждёт тебя за этой дверью.
Гад!
Паразит!
Интриган!
— Я согласна! Кровью подписывать соглашение нужно?
— Лучше давай поужинаем и выпьем по бокалу вина. Я устал питаться на ходу.
— То-то к тебе болезни липнут…
Но мистер Коллинс никак не прокомментировал мою реплику, только поморщился, как от кислого вина, и дзеннькнул в неизвестно откуда взявшийся колокольчик.
И спустя три удара сердца в гостиной появился дедушка, с виду того самого возраста, что помнит, когда боги ходили по земле.
— Ваша светлость! — согнулся дед в поклоне.
Беса мне в печёнку. Хотя чему удивляться? Разве что тому, что светлость в участке поработать следаком решила.
— Эдгар, накрой ужин на две персоны в малой столовой. И попроси Мэри подать шоколадные пирожные. Моя гостья любит шоколад.
Смотри ты, не забыл.
— Одну минуту, ваша светлость! — и кажется, ещё звучал голос старика, а его самого уже не было.
— Значит, вот как… — протянула я, совершенно не понимая, как мне полагается реагировать на услышанное.
— Только будь добра — не распространяться. В участке о моём положении знает только Стоун. И теперь — ты. Назовём это актом высочайшего доверия.
И сказал он это так, что я невольно улыбнулась.
Ну, в общем, наш разговор по душам прошёл очень даже неплохо. Хоть и далеко не так, как я ожидала.
— Но ещё много чего я о тебе не знаю, Оливия, — тут же добавил мистер Коллинс. — Например, о твоих рисунках. И о манускрипте Мейрингов, о котором ты упоминала…
М-да. Рано радовалась.
Дедуля оказался довольно шустрым для своего возраста.
Уже спустя минут десять, а может, и того меньше, он явился точно так же — беззвучно и едва заметно, сообщил, что ужин подан, и снова растворился в воздухе.
— Не обращай внимания, — кивнув на дверь, успокоил меня Роберт. — Эдгар уже отвык от общества женщин. Да и людей, в принципе, тоже. Твой визит в мой дом для него — как гром среди ясного неба.