– Что это вообще значит? – Его взгляд скользнул в направлении двери.
Шандор откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. Он не торопился с ответом. Лучше сбавить темп.
– Это значит, что, судя по всему, ваша установка по умолчанию – это самоустранение. Вам хочется покинуть сеанс. Вы говорите, что бросите терапию. Я предлагаю альтернативу – останьтесь с гневом, сядьте. Излейте его. – Шандор улыбнулся Джо.
– Ладно. Пофиг. – Джо всем весом плюхнулся на диван, и, несмотря на толстые мягкие подушки, каркас жалобно скрипнул. – Но это какая-то хрень.
– Что именно?
– Слушайте, я не хотел грубить, но вы сами напросились. Знаете, чем я сегодня занимался на работе? Я помог родиться девочке с обвившейся вокруг шеи пуповиной. Я сделал срочное кесарево сечение с отслоением плаценты. Я разбирался с внематочной беременностью. Я делал то, что имеет значение. Ясно вам? Я не жертва. То, что я делаю, важно. А вы… Извините, но вы просто сочинили какую-то сраную теорию. Всё это полная чушь. Толку от нее ноль. – Мальчик дрожал от ярости.
– Понимаю.
За гневом скрывался стыд. И в настоящий момент этот стыд был слишком всепоглощающим, чтобы Джо позволил ему вырваться на поверхность.
– Понимаю, – повторил Шандор. – У вас серьезная работа. Сегодня вы спасли жизнь – может быть, даже не одну. И возможно, вы боитесь, что, если пойдете по пути самопознания, который кажется вам сомнительным и опасным, то будете раздавлены.
Джо, не поднимая глаз, жевал верхнюю губу. По опыту Шандора, доброта часто ошеломляла. Она, как ничто другое, провоцировала слезы.
– Я много лет работаю с сексуальной зависимостью и знаю, какие глубокие страдания она может причинять. Иногда эту зависимость романтизируют, а сексоголиков называют ловеласами. Иногда воспринимают как расстройство. Или порицают как испорченность, слабоволие и безнравственность. Какой бы ярлык ни навешивал на нее мир, смятение, чувство вины и отчаяние остаются неизменными. Я работал с сексоголиками, неспособными признаться себе в первопричине своей зависимости. Иногда это кажется им попросту невыносимым, и я их не осуждаю.
– Я способен, – возразил Джо. – Я способен, но… – Он покачал головой.
– Тех, кто способен встретиться лицом к лицу с прошлым, ждут немалые страдания, но результаты всегда позитивны.
Некоторым пациентам Шандор так и не смог помочь. Бенджамин Тейлор, страдавший от навязчивой мастурбации, погиб в результате несчастного случая. Аутоэротическая асфиксия – стремление к маленькой смерти, к забытью, доведенное до логического предела. Ави Ротман, раввин, спавший с членами своей общины, который не увидел другого выхода, кроме как отправиться к своему Создателю, хотя и полагал, что Создатель ему не обрадуется. Некоторые имена Шандору не суждено забыть. Его работа тоже серьезна.
– Это так гадко, – произнес Джо. – Это кажется… непристойным. Понимаете? Я чувствую себя… – Он поморщился.
– Испачканным? Униженным?
– Я чувствую себя оскорбленным. Как будто вы нанесли мне и моей матери худшее оскорбление.
– Так. Давайте-ка поподробнее.
Шандор дал ему выговориться. На прошлой неделе они почти целиком посвятили седьмой сеанс отношениям с матерью. Джо снова заговорил о том, что благодаря матери чувствовал себя особенным. С раннего возраста мальчик стал ее конфидентом. Он был единственным, с кем она могла поговорить о его отце и безуспешных попытках помириться, периодически предпринимавшихся в первые годы после расставания. Сына хвалили за то, чем не удалось стать отцу. Мать и ребенок допоздна засиживались за разговорами. Иногда она плакала и признавалась, что ей одиноко. Это было «привилегией». Остальному миру Гарриет Сэнгстер никогда не показывала свою уязвимость. Он обнимал ее, когда она засыпала на диване после бутылки вина. Он накрывал ее пледом, а потом сам укладывался спать.
Предыдущие несколько девушек, которых Джо приводил домой, матери не нравились. Она указывала на их недостатки, и поначалу Джо возражал, но вскоре убеждался в ее правоте. «Возможно, ваша мать не чувствует угрозы со стороны Ясмин», – предположил Шандор. Джо рассмеялся. «Гарри ни от кого не чувствует угрозы», – ответил он.
С каждым сеансом догадка Шандора все больше подтверждалась. Более характерного случая скрытого инцеста он еще не встречал. Он объяснил Джо, что под этим термином подразумеваются отношения между родителем и ребенком, в которых родитель превращает ребенка в суррогатного партнера, но не совращает его. Большинство жертв эмоционального инцеста, продолжал он под полным ужаса взглядом Джо, не осознают эту динамику. Их страдания остаются непризнанными, поскольку над ними не совершалось физическое насилие. Если жертвы сексуального инцеста чувствуют, что над ними надругались, то жертвы психологического инцеста чувствуют себя польщенными. Особенными. Однако психологически насильственные отношения с родителем представляют собой пагубную, смертоносную ловушку. Джо закрыл уши ладонями, но Шандор знал, что тот его слышит. Соблазнение происходит подспудно. Чувство поруганности огромно, но тщательно вытеснено. А под маской привилегий прячутся чувство вины, стыд и ярость.
– Вот, значит, как обстоит дело. – Джо выпил стакан до дна, опрокинув в себя воду, словно надеялся затушить какой-то внутренний пожар, и вытер губы. – Это мерзко. Извините, но это мерзко.
Разумеется, объяснения не дошли. В первый раз так чаще всего и бывает. Пациент слышит только слово «инцест». Остальное превращается в белый шум.
– Мне важно подчеркнуть, – сказал Шандор, – что в большинстве случаев – и, насколько я понимаю, в том числе в вашем, – родитель действует исключительно из лучших побуждений в отношении своего ребенка.
– Это грязное слово, – сказал Джо, словно Шандор его обозвал.
– Да, – согласился Шандор, – слово действительно очень тревожащее. И его употребление в данном контексте указывает на серьезные, далеко идущие последствия детско-родительских отношений. При этом оно не подразумевает недопустимого полового поведения. Ни родитель, ни ребенок не испытывают друг к другу сознательного сексуального влечения. – На данном этапе ни к чему указывать, что, несмотря на все вышесказанное, отношения могут быть чувственными и греховными. – Определяющим критерием выступает то, что отношения между родителем и ребенком, пусть и непреднамеренно, служат потребностям родителя, а не ребенка.
– Она с меня пылинки сдувала, – покачал головой Джо.
– Судя по тому, что вы мне рассказали, она на вас полагалась. Опиралась на вас.
– Ну и что? Это не преступление.
– В здоровых детско-родительских отношениях родительская любовь освобождает, питает, стимулирует. Когда родитель, движимый одиночеством, душевной пустотой или проблемами в браке, превращает ребенка в суррогатного партнера, его любовь угнетает и подавляет. Душит… – Шандор сделал паузу, отметив изменившийся ритм дыхания пациента. – Любопытно, какой из этих двух паттернов звучит для вас более знакомо.
Пациент держится за сказку о своей привилегированной жизни. Но в действительности он пережил большое несчастье – его лишили детства.
Джо сидел, уставившись на стол ар-деко. На окне зажужжала муха, и он повернулся посмотреть. Шандор ждал. Настал переломный момент в их работе. Пациент увяз в зыбучих песках иллюзий и самобичевания, и задача Шандора – помочь ему выбраться. Однако пациент должен сам этого захотеть.
Джо снова взглянул на Шандора и пожал плечами. Шандор подавил желание объяснить подробнее, уговорить. Навязать. Работа должна быть сделана сообща или никак. Вот в чем разница – важнейшая разница – между его работой и работой Роберта. Между психотерапией и психиатрией.
– По крайней мере, ей было не все равно, – сказал Джо наконец.
– Да.
– В отличие от моего отца. Нил… – Муха трижды ударилась об оконное стекло: бззз-бззз-бззз – три маленьких электрошока. – Ему было плевать. Он притаскивал своих подружек, когда должен был присматривать за мной. Не мог провести без них ни одни треклятые выходные… По мере того как я взрослел, они становились все моложе и моложе. Когда мне стукнуло пятнадцать, я уже думал: «Черт возьми, следующая будет в школьной форме». А потом он свалил на север. – Джо снова отвел взгляд, жуя губу.
– Он вас бросил. Во второй раз.
Такова легкодоступная правда. Отец ушел. Более болезненную правду сложно признать и еще сложнее принять.
– Я всегда думал: «Я никогда не стану таким, как он. Я влюблюсь, остепенюсь. Женюсь. Заведу детей»… – В глазах Джо стояли слезы. – «Буду верным». – Джо рассмеялся. – «Стану хорошим отцом».
Коробка салфеток была пуста. Шандор подошел к столу орехового дерева и принялся выдвигать ящики. Салфеток не оказалось и там.
Джо вытер лицо рукавом и шмыгнул носом.
– О боже, – сказал он. – Простите. Что-то я совсем утонул в жалости к себе.
– Обычно у меня есть салфетки.
Сколько салфеток раздал на протяжении своей карьеры Роберт? Вполне возможно, что ни одной.
Шандор вернулся к своему стулу. Когда он садился, у него хрустнуло колено.
– О боже, – повторил Джо. Муха зажужжала, и он дернулся как ужаленный. – Это сводит меня с ума.
– Это очень тяжело. Но мы не обретем свободу, пока не научимся ясно видеть свое прошлое. И процесс может оказаться весьма болезненным.
– Я про муху! Муха сводит меня с ума. – Джо вскочил, подбежал к окну и начал сражаться с оконным замком.
– Ключ в маленьком зеленом горшке на подоконнике.
– Улетела. – Джо бережно закрыл окно, положил ключ обратно в горшок и вернулся на диван. – Даже если это правда, – сказал он, – что это значит? – Его веки покраснели, но глаза оставались сухими. Уплощенный аффект, как сказал бы психолог, а проще – слабость эмоциональных реакций. У него не осталось сил спорить.
– Не все жертвы скрытого инцеста становятся сексоголиками, и не все сексоголики состояли в дисфункциональных отношениях с кем-то из родителей. Но сексуальная зависимость довольно распространена среди тех, кто состоял в подобных отношениях. Аддикция – это попытка сепарации и самоопределения. Примерно понимаете?