– Что ты собирался мне сказать? Ты говорил, что это важно.
– Было важно, – сказал он. – Но уже нет.
– И все-таки? – Ясмин дрожала, но не от холода. От усталости. Изнеможения. Накопившегося стресса, напряжения всех сухожилий и мышц, кульминации, облегчения.
– Я не был с тобой до конца честен.
– Вот как, – сказала она. – Значит, нас таких двое.
– Я ездил повидаться с Нилом. Но всего на две ночи. Еще я был на собеседовании в Эдинбурге.
– Да? И?..
– Мне сделали предложение. Я принял.
– Поздравляю!
– Спасибо.
– Почему ты мне не говорил?
– Прости, – сказал он. – Я боялся тебе говорить. Приступить к работе надо сразу, и… давать деру, когда… потом Коко и вообще. Я все время откладывал.
– А Гарриет в курсе?
– Да. – Он отвел взгляд.
– Так вот почему она так расстроена?
– Она расстроена, потому что знает. Да.
– Ты сказал ей, но не сказал мне.
Еще бы Гарриет не огорчилась. Она не хочет его отпускать. Поразительно, но Ясмин снова ощутила легкий укол ревности.
Джо посмотрел на нее в упор.
– Прости, – сказал он. – За все.
– И ты меня, – сказала она. – Наверное, слишком рано предлагать остаться друзьями?
– Кажется, примечание мелким шрифтом предусматривает какой-то период охлаждения. Но к черту! Давай нарушим правила.
– Что мы скажем людям?
– Что хочешь. Мне плевать.
– Скажем, что это было обоюдное решение. Полюбовное.
– Ладно.
– Ма вернется домой со мной. Но я еще не собралась.
– Не торопись. Никто тебя не выгоняет.
– Через пару дней возвращается Вспышка.
– И как же это будет выглядеть?
– Никак. Ма вернется домой со мной.
Джо зевнул и поежился. Потом снова взял ее за руку и закрыл глаза.
– Ты меня вымотала, – сказал он, но так, что это прозвучало приятно.
Они сидели рука об руку и иногда разговаривали, а иногда молчали. Она пожимала его ладонь. Он пожимал ее ладонь в ответ. Солнце появлялось и скрывалось, бросая тени на траву. Ясмин закрыла глаза. Благоухала сирень, и даже сырая земля и сырая листва источали вкусный аромат. Они пахли увяданием. Весной. Жизнью.
Спустились сумерки. Над курящимися паром крышами, над городом, окутанным легкой лиловой дымкой, висела бледная терпеливая луна. Скоро настанет ее очередь сиять.
Ясмин не могла не спросить. И в конце концов спросила.
– Ты собирался со мной расстаться?
– Что?
– Ты переезжаешь в Эдинбург. Ты собирался попросить, чтобы я поехала с тобой?
Когда она сказала, что все кончено, он заплакал, но это еще ничего не значит. Она тоже плакала. Возможно, его слезы были слезами облегчения.
– Конечно.
– Ты по-прежнему собирался на мне жениться?
– Я люблю тебя, – сказал он.
– Если честно, иногда мне казалось, что ты видишь во мне скорее подругу.
Он покачал головой.
– Скажи честно, ты все-таки собирался со мной расстаться?
– Я не хотел расставаться, – ответил он. И Ясмин поверила. Поверила, что он не хотел причинять ей боль. Не хотел говорить ей, что не будет никакой свадьбы, никакого брачного союза, никаких «долго и счастливо».
– Прекрасно, – сказала она. – Выставляй меня злодейкой.
– Постараюсь, – отозвался он. – Но ничего не обещаю. Просьба довольно непростая.
– Раньше я считала себя хорошим человеком.
– Так и есть. Ты не плохая.
– Иногда я бываю ужасной.
– Хочешь сказать, ты живой человек?
– Я буду по тебе скучать.
Внезапно Ясмин почувствовала опустошение. У нее было всё, а она бросила это на ветер. И теперь останется одна. Они могли наладить отношения. Он не хотел расставаться. Она бросила всё на ветер, и ради чего?
– Я по тебе тоже. Я буду тебе писать. А ты мне?
– Письма?
– Было бы здорово. По-моему, я ни разу не писал настоящее письмо. И не получал.
– Но мне будет не о чем писать!
– Не о чем? Значит, тебе придется что-нибудь придумать. – Уже стемнело, и Джо встал и протянул ей руку. – Иногда хорошие люди совершают плохие поступки. Даже частенько. Мне дорого стоило узнать это на психотерапии. Но с тобой я делюсь этим бесплатно.
– Спасибо.
Ясмин поцеловала его в губы, и он поцеловал ее в ответ. Поцелуй был нежным. Целомудренным.
Ты по нему скучаешь?
Ма наконец возвращалась домой. Через целых четыре недели после того, как Ясмин собрала чемоданы и переселилась обратно к Бабе. Все это время Ма находила отговорки. «Мне нужно время на себя, – говорила она. – Я еще думаю». – «Ма, подумать можно и дома!» – отвечала Ясмин. В больнице Ма и Баба помирились. Ясмин видела, как они держались за руки, видела, что Ма его простила. Баба спас жизнь их внучке – что еще он должен сделать, прежде чем Ма скажет «хватит» и оставит прошлое в прошлом, где ему самое место?
«Гарриет больна, – сказала Ма. – Ей нужна моя забота».
«Для этого у нее есть Розалита, – ответила Ясмин. – Ты не можешь оставаться здесь вечно».
О Вспышке Ма не упоминала, и Ясмин тоже не стала.
«Ты будешь ближе к Коко, – сказала Ясмин. – Гораздо ближе. Если останешься на севере Лондона, то почти не будешь с ней видеться».
Ма шмыгнула носом в трубку.
«Я буду готова. Дайте всего два дня».
Но в семь вечера, когда Ясмин приехала за ней после работы, Анисы нигде не было. По прихожей застучали острые каблуки ботильонов Гарриет, и она вошла в библиотеку.
– Займи кресло. – Гарриет расчистила себе место на бирюзовом бархатном диване, заваленном книгами. – Я подумала, что мы могли бы поговорить здесь, – добавила она.
Комната была перевернута вверх дном: полки разорены, книги разбросаны где попало. Белые лилии в высокой синей вазе наполняли воздух густым ароматом, но уже сникли и роняли потемневшие лепестки, вступив в пору увядания. Их давно пора было убрать, в какой бы из комнат они ни стояли.
– Что случилось? – спросила Ясмин.
– Не могу найти книгу, – безмятежно ответила Гарриет. – Знаешь, как бывает.
– Какую книгу вы искали?
– Ту самую, – ответила Гарриет. – Ясмин, почему бы тебе не сесть здесь? – Одетая в песочное платье ребристой вязки с высоким горлом, она выглядела очень элегантной и очень худой.
– Где Ма? Она собралась? Я заказала такси на семь тридцать – большое, потому что не знаю, сколько вещей она возьмет.
– Отмени его, – сказала Гарриет. – Пожалуйста, – добавила она. – Она не будет готова. Ясмин, прошу тебя, сядь.
Ясмин села и достала телефон. Прежде чем ее соединили, она сказала:
– Если я пойду наверх и помогу ей собраться, то, может, и не придется отменять.
Гарриет покачала головой, и Ясмин продолжила звонок.
– Как ты? – спросила Гарриет.
– Нормально, но что происходит?
– Он с тобой связывался? – Губы Гарриет слегка растянулись, словно стремясь к недостижимой улыбке.
– Мы обменялись парой имейлов, но сейчас нам обоим нужно немного пространства. – Так вот к чему этот разговор. Ну разумеется! Гарриет настолько скучает по Джо, что довела себя до болезни, и, конечно, жаждет услышать любую кроху новостей про него. В своем имейле Джо писал, что занят на работе и успевает созваниваться с Гарриет не чаще раза в неделю. – Как вы? – спросила Ясмин. – Как самочувствие?
– Хорошо, спасибо, – ответила Гарриет.
– Выглядите вы прекрасно, – сказала Ясмин, хотя та, несмотря на безупречную ухоженность, по-прежнему выглядела изнуренной. – Похоже, вы совсем выздоровели.
– Правда? Мне его не хватает. А тебе?
– Да, мне тоже. – Ясмин знала, что так будет. Вполне естественно, что разлука будет какое-то время приносить боль. – Но мы правильно поступили, что расстались. Я не считаю это ошибкой и думаю, что он тоже. – Она постаралась, чтобы последняя фраза не прозвучала как вопрос, но всмотрелась в лицо Гарриет, отыскивая хоть намек на несогласие. Ничего. Ясмин накрыло волной разочарования, как будто ей хотелось, чтобы Джо пожалел об их разрыве. Чего она, конечно, не хотела. – Я к нему очень привязана, – сказала она с ударением на ключевое слово. – И думаю, что так будет всегда.
– Да, – сказала Гарриет. – Привязана.
Пару минут они посидели молча, словно соблюдая минуту молчания из уважения к смерти помолвки. К смерти любви. Так легко попранной. Так легко сменившейся чем-то настолько слабым. Привязанностью.
– Ой, чуть не забыла! Я должна отдать вам это. – Покопавшись в сумочке, она вытащила мятый полиэтиленовый пакет для сэндвичей. – Простите, не знаю, куда подевалась коробочка, наверное, она где-то здесь. Тут кольцо, оно нашлось дома. Оказывается, в Рождество я забыла его в мыльнице на подоконнике в кухне.
Гарриет приняла пакет, но без единого слова положила его на кофейный столик.
– Мы не пользуемся мыльницей, потому что у нас дозатор для жидкого мыла, но мыльница зачем-то продолжает там стоять, а у нее есть крышка, и крышка была закрыта. То ли я сама накрыла ее крышкой, то ли папа, не знаю, но, должно быть, я его сняла – в смысле кольцо, – чтобы что-то вымыть, вот оно и пряталось там до сих пор, ну, то есть, уже несколько дней прошло, но… – Ясмин балаболила как заведенная. Ее захлестнула уверенность, что Гарриет вот-вот скажет ей что-то, чего она не хочет слышать. Не про Джо. С Джо все кончено, значит, точно не про него.
Ма здесь нет. Она не вернется домой. Она сбежала со своей подругой.
– Где Ма? Где она?
– Аниса попросила меня кое о чем с тобой поговорить.
– О боже, – сказала Ясмин.
– Ты знаешь историю женитьбы твоих родителей.
– При чем тут это?
– Версия, которая тебе известна, – неправда. Аниса решила, что тебе пора все узнать.
– Пусть сама мне расскажет, – сказала Ясмин, вставая. – Она наверху?
– Ясмин, сядь, пожалуйста. Не ради меня, ради своей матери. Спасибо. – Гарриет помолчала. – Аниса сама тебе расскажет. Но сначала она попросила меня с тобой поговорить, чтобы тебя подготовить и чтобы ты дала ей возможность и время высказаться. Чтобы ты была готова слушать.