– Ха! Готова? – Ясмин фыркнула. – Я выспрашивала подробности с тех пор, как мне было… да что там, целую вечность. Так, ладно. Я поднимусь за ней. Пусть расскажет все в машине по пути домой.
– Ясмин, – резко сказала Гарриет. – Аниса боялась, что ты будешь спешить. Что попытаешься утащить ее силком, не дав ей шанса с тобой поговорить.
– Что за ерунда, – сказала Ясмин. – Никто никого не утаскивает.
Гарриет насмешливо взглянула на нее.
– Ты так в этом уверена? По-моему, ты ужасно торопишься.
– Мы поговорим в машине. Отец ждет.
– Нет, – сказала Гарриет своим самым приказным тоном. – Этого не будет. Она этого не сделает. Сейчас ты пойдешь наверх, сядешь и выслушаешь Анису. Она будет говорить, а ты – слушать. Понятно?
Ясмин, онемев от ярости, встала и смерила Гарриет испепеляющим взглядом. Да как она смеет! Можно подумать, Ясмин не знает, как вести себя с собственной матерью!
– Она храбрая женщина, – произнесла Гарриет, когда Ясмин была уже на пороге библиотеки. – Уважай это, Ясмин. Уважай ее.
Брак по любви
– Я первый раз шла одна, но было недалеко, и я знала дорогу. Я чувствовала радостное волнение. Чувствовала, как будто… теперь я вольный дух! – Ма улыбнулась. Они сидели бок о бок в изножье ее кровати. У двери аккуратно стояли собранные сумки, чемодан, два вещмешка, три коробки и шесть нейлоновых хозяйственных сумок.
Ясмин по-прежнему кипела от злости. Уважай ее. Разумеется, она уважает свою мать! Ей не терпелось убраться из этого дома.
– Ma, – сказала она, сдерживаясь. Пусть Ма не торопится, раз ей внезапно стало так важно восполнить пробелы, хотя она едва ли могла бы выбрать менее подходящий момент.
– Да?
– Ничего, Ма. Продолжай, я слушаю.
Ма успела рассказать о своем первом студенческом семестре, как она радовалась, что ей разрешили посещать университет. Однажды вечером она пошла в кино с подругой-однокурсницей, которую после сеанса забрал брат. Он должен был подвезти до дома и Анису. Но Аниса попрощалась с подругой в фойе, сказав, что хочет прогуляться до дома одна, хоть это и было запрещено, и взяла с нее клятву хранить молчание.
– Я думала, я знаю дорогу, но когда я дошла до места, где должен был находиться офис Нааны – рядом был и наш дом, – то ничего не узнавала. Где-то я не туда повернула. Я развернулась и попыталась пойти обратной дорогой. Я думала, главное вернуться к кинотеатру, а там начну заново и на этот раз все будет хорошо. Но я не могла найти путь. И я очень-очень беспокоилась. Твой Наана бы очень разозлился, потому что мне было запрещено гулять одной.
– Тебе было страшно? Совсем одна, на улице, в темноте…
– Сначала нет. Только я волновалась из-за моего отца. Все мои деньги я потратила в кинотеатре, поэтому не взяла рикшу. Я не хотела заходить в дом и просить деньги, чтобы расплатиться. Мне не разрешали брать рикшу одной, это тоже запрещалось. Какое-то время я продолжала идти, думая, что скоро найду путь.
Ma зашелестела складками сари, отвернув подол, и села по-турецки, продолжая в совершенно излишних подробностях описывать свои блуждания. Она забрела в квартал без тротуаров, где дороги по совместительству служили сточными канавами и не было ни уличных фонарей, ни магазинов, за исключением сомнительных забегаловок. Дома выглядели так, словно вот-вот обрушатся. Безумные надстройки на крышах выступали во все стороны, так что, высунувшись из окна верхнего этажа, можно было дотянуться до здания напротив. Ясмин изо всех сил боролась с нетерпением, незаметно оглядывая спальню в поисках забытых матерью вещей. Дверцы гардероба были открыты, вешалка опустела, но кое-какие предметы одежды попадали на пол и остались незамеченными. На туалетном столике лежала щетка для волос.
– Потом я побежала, – сказала Ма. – В панике. Это был плохой квартал, и я оттуда убежала. Я боялась, что со мной произойдет.
Ясмин сжала руку матери. В юности Аниса жила тепличной жизнью. «На ее месте я бы тоже запаниковала, – подумала она, – если бы потерялась в опасном районе Лондона, когда была подростком».
– Случайно я пошла хорошей дорогой и попала в более респектабельный квартал. Я увидела мужчину, который выглядел благопристойно. Я спросила у этого мужчины дорогу.
– Ах! – сказала Ясмин. «Наконец-то мы подходим к сути, – подумала она. – Вот, значит, как они познакомились. Это и есть тот самый большой секрет!» Она столько раз спрашивала родителей, как они познакомились, а они отделывались какими-то расплывчатыми фразами про библиотеки. Что такого ужасного в том, чтобы познакомиться с будущим мужем на улице? – Это был Баба!
– Нет! Нет! – воскликнула Ма, словно Ясмин предположила что-то непристойное.
– Ой, а я думала… Так что же там за история?
– Я пытаюсь рассказать.
– Прости, Ма.
Аниса продолжала. Мужчина, у которого она спросила дорогу, был немолод и выглядел благопристойно. Он был неприятно поражен, узнав, что такая юная девушка бродит по улицам одна среди ночи и ни одна душа в городе понятия не имеет, куда она пропала. «Это опасное положение для такой невинной девушки, как ты», – сказал он и даже отчитал Анису, как это делал бы ее собственный отец. «Следуй за мной», – велел он, повернулся и пошел прочь, даже не оглянувшись убедиться, что она идет следом.
Когда он вошел в дом, она осталась на улице, потому что была не настолько глупа, чтобы входить в дом с мужчиной, который не приходится ей родственником. Но он стал раздражаться, даже немного разозлился. «Заходи, – сказал он, – моя жена даст тебе попить и поесть, а когда вернется мой шофер, он отвезет тебя домой». – «Можно мне, пожалуйста, воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить родителям?» Упоминание о жене ее успокоило. «Да, – ответил он. – Я сам позвоню, а ты попросишь у них прощения и скажешь, что ты в безопасности».
– Ты в порядке? – спросила Ма.
Ясмин кивнула, хотя у нее начало крутить живот. Как же закончилась эта история? У нее не может быть счастливого конца.
– Я вошла с ним в дом, но он вспомнил, что телефон сломался. Его жена уехала погостить к сестре. Я думала, думала. Что теперь делать? Я спросила: «Не будет ли ваш повар так любезен, чтобы дать мне что-нибудь поесть?» Я была не голодная, но я хотела знать, что мы не наедине.
– Умно́, – сказала Ясмин. Значит, она перетрусила, но не потеряла голову и спаслась. Выходит, Баба был поваром? Тайна раскрыта. Наконец-то!
– Умно́, – повторила Ясмин с еще большим смаком. Она улыбнулась Анисе, но та без улыбки смотрела прямо перед собой.
– Мужчина засмеялся, – сказала Ма. – «Повар спит, – сказал он. – Но ты выглядишь так аппетитно, что я, пожалуй, полакомлюсь тобой».
– Ма? – окликнула ее Ясмин, потому что Аниса замерла и умолкла. – Ма?
В конце концов Ма повернула голову и взглянула на Ясмин.
– Я скажу тебе, что произошло дальше. Я готова рассказать тебе, если ты готова услышать.
– Расскажи, – попросила Ясмин.
Аниса рассказала свою историю до конца. Она пыталась отбиваться, но этот мужчина был гораздо крупнее и сильнее, и она боялась, что он ее убьет. Когда она попыталась его оттолкнуть, он ударил ее по лицу. Потом затащил ее наверх, швырнул в спальню и запер. Прошло какое-то время, она не знала сколько. Окно было зарешечено, иначе она бы выбросилась из него. На этом месте Аниса прервалась, чтобы вытереть слезы со щек Ясмин. Ее же глаза оставались сухими. Ясмин твердо решила держать себя в руках, чтобы мать могла говорить свободно. Всякий раз, когда к горлу подкатывала желчь, она старалась сглотнуть как можно тише.
– Он вернулся, может, через час. Не знаю, через сколько. Пришел с другим мужчиной, таким же немолодым и респектабельным, как он. Они вошли в комнату, он запер дверь и положил ключ в карман. «Ты первый», – сказал он и подтолкнул своего друга ко мне. – Голос Анисы сорвался, и она сглотнула. Однако продолжила она с высоко поднятой головой и четко выговаривала слова: – Потом он рассмеялся и сказал: «То есть второй, ведь я уже поразвлекся».
Перед рассветом они отнесли ее вниз, вынесли на улицу и затолкали на заднее сиденье машины. Он отвез ее домой и выволок из автомобиля прямо на дорогу. Последние несколько футов до дома она проползла.
«Твой поступок непростителен», – сказали ей родители. Но то, что она натворила несколькими днями позже, было еще хуже. Когда Аниса обратилась в полицию, то еще мучилась от боли и восстанавливалась после травм. Она пошла в участок без разрешения родителей. Те пригрозили запереть ее дома, если она хотя бы подумает заявить о том, что с ней произошло. Никто не должен знать. Когда тот мужчина привез ее, оборванную и окровавленную, было раннее утро, и все, кроме слуг и босяков, еще спали. Заткнуть рты слугам можно подачками и угрозами, но, если о случившемся прослышит кто-то еще, ее жизни придет конец. Она порченый товар. Никто ее не захочет.
Аниса изображала послушание, даже раскаяние. Пыталась лечить свои ссадины и порезы. А потом, улучив возможность, сбежала из дома и на рикше добралась до полицейского участка. Номера машины она запомнила. В ящике комода в спальне она нашла письмо, удостоверявшее личность мужчины, и спрятала его под одеждой. Она слышала, как они называют друг друга по имени, – вот до какой степени они ее не опасались.
Были произведены аресты. Разразился скандал. Мужчина оказался местным политиком, и в городе вспыхнули протесты. В газетах писали, будто это какой-то заговор, чтобы опорочить его, – заговор, составленный мусульманами против почтенного индуиста.
– Твоя Наани, – сказала Аниса, – грозилась отравиться хлором и умереть. Но твой Наана был деловым человеком и все уладил. Заплатил тем мужчинам. Они потребовали огромную сумму. Он знал, что, если не заплатит, протесты продолжатся и уничтожат его дело.
Анису держали под замком. Ее образованию, а также, по мнению родителей, жизни пришел конец, впереди были только работа по дому и ожидание смерти.
– Ах, Ма! – проговорила Ясмин, задыхаясь. – Как… отвратительно… ужасно. Как… – До сих пор она молчала, чтобы не мешать Ма говорить, но теперь у нее не было слов.