– Слоан, - тихо начала она, - думаю, мне лучше уехать. Мне с самого начала не следовало являться сюда.
Она нерешительно обернулась и обнаружила, что он не сводит с нее потемневших глаз.
– Куда же ты собралась?
– Не знаю… вероятно, в Денвер.
Слоан ничего не ответил. Это был удар ниже пояса. Хизер решила бросить его и Дженну! Он понимал, что винить в этом должен лишь себя, но все же невидимый кулак врезался ему в живот с такой злобной силой, что он едва дышал.
– А Дженна? - наконец выдохнул он. - Намереваешься покинуть и ее? После того как она тебя полюбила? Привыкла?
Хизер посмотрела на девочку, весело болтавшую ложкой в миске.
– Я тоже ее люблю. Но чем дольше задерживаюсь здесь, тем труднее будет расставание. У детей короткая память. Она забудет меня.
«А я? - едва не крикнул Слоан. - Что я без тебя?»
– Разумеется, герцогиня, - презрительно хмыкнул он. - Она слишком мала, чтобы чувствовать что-то! И к тому же всего-навсего полукровка!
На щеках Хизер вспыхнули красные пятна.
– Не смей употреблять это слово в моем присутствии!
– Почему нет? Дженна действительно полукровка!
– Возможно, но она в этом не виновна. Не может же она выбрать другую мать!
Слоан со свистом втянул в себя воздух. Уж лучше бы она дала ему пощечину, все было бы не так больно!
Хизер была готова откусить себе язык. Как она могла! Что за гадость слетела с ее языка! Она сама не знала, почему с такой яростью набросилась на него. Неужели потому, что он так глубоко ранил ее?
– Прости… прости, пожалуйста. Мне не следовало это говорить.
Но Слоан уже не слушал ее. И не позаботился ответить. Когда Хизер осмелилась взглянуть на него, перед ней снова был чужой, озлобленный человек.
– А вдруг ты беременна? - неожиданно встрепенулся он. - Думаешь, я позволю тебе скрыться, если ты носишь моего ребенка?
Значит, ему дороги только его дети?
– Я не… Только на прошлой неделе у меня были женские дни.
– А вчерашняя ночь? Кто знает?
Ему удалось застать ее врасплох!
И пока Хизер подыскивала ответ, он бросился в новую атаку.
– Даже если все и обошлось, на какие деньги ты собираешься жить? Мне не по карману двойной расход.
– Я уже говорила: найду себе место.
– Думаешь, так легко отыскать честную работу, особенно одинокой женщине в незнакомом городе? Хизер упрямо выдвинула челюсть.
– Кто говорит о честной работе? В Денвере полно салунов, где требуются танцовщицы или барменши. Я заметила, что многие джентльмены просто неравнодушны к такого рода девицам.
Слоан зловеще блеснул глазами. Может, она и блефует, но при мысли о том, что его красавица жена будет кривляться в салунах, у него перехватило дыхание!
– Черта с два я позволю тебе, - мягко заметил он.
– Почему это так тебя расстраивает, Слоан? - с горечью парировала Хизер. - Ты всегда знал, что я в отличие от твоей драгоценной Лани отнюдь не святая.
Судя по его лицу, стрела попала в цель и больно ужалила.
– Оставь Лань в покое, - процедил он.
– Как я могу? Ведь она вечно стоит между нами. - Слоан с такой силой сжал ложку, что черенок согнулся. Хизер ударила прямо в темный холодный провал, который когда-то назывался его сердцем.
– В любом случае, - глухо продолжала она, - у меня в Денвере друзья, если помнишь. Я попросила Ричарда о помощи, и он пообещал подыскать мне подходящее место.
Слоан представил красивое лицо журналиста и едва не ударил кулаком о стол.
– В крайнем случае я всегда могу стать гувернанткой. Или давать уроки музыки. Богатые семьи готовы дорого платить за уроки игры на фортепьяно для своих избалованных дочерей.
Поджав губы, он поставил Дженну на пол и поднялся. Девочке совсем не понравилось, что от нее так быстро отделались, но Слоан, не обращая ни на что внимания, шагнул к жене.
Оба были так взвинчены, что Слоан даже не заметил, как стиснул плечи Хизер, и очнулся, только когда она сухо попросила:
– Не будешь ли так добр отпустить меня?
Он не хотел ее отпускать. И едва не поддался безумному дикарскому порыву привязать ее к себе - так, чтобы она не смогла и шагу из дому сделать.
– Слоан, - умоляюще попросила она, - не держи меня. Я не нужна тебе ни в каком качестве.
Господи, что она говорит? Все это неправда, ужасная неправда! Он хочет ее! Как ни одну женщину в мире!
– Ты так думаешь, герцогиня?
Он схватил ее руку и притянул к тому месту, где брюки бугрились неоспоримым доказательством его желания.
– А это что, по-твоему, черт побери? Безразличие? Хизер мучительно сморщилась.
– Ты сам говорил: это не что иное, как похоть.
– Может, и так. И все, что мне требуется, - твое тело.
Хизер побелела как полотно. Они стояли друг против друга, оскорбленные, измученные, чужие.
– Ладно, - вымолвил Слоан голосом, ледяным, как зимы в Колорадо. - Будь по-твоему, герцогиня. Делай что хочешь, но только после выборов. - Он разжал пальцы и легонько оттолкнул ее. - Не волнуйся, вчерашняя ночь не повторится. Больше я пальцем до тебя не дотронусь. Даю слово.
И, бросив на нее гневный взгляд, поднял испуганную девочку и почти выбежал из кухни.
Прижав ладони к груди, Хизер перевела дух. Неужели она совершила ужасную ошибку?
Долго еще в кухне раздавался тихий плач.
Молчаливая война между супругами разгоралась с каждым днем все сильнее. И не угасала ни на минуту. Слоан сдержал обещание и даже близко не подходил к Хизер. Ни взгляда, ни доброго слова. Даже знаком не давал ей понять, что он вовсе не так равнодушен к ней, как хочет казаться.
Хизер невероятным усилием воли удерживалась от порыва броситься перед ним на колени и молить о любви. Но какой смысл? Он недвусмысленно дал ей понять, что все старания бесполезны и убедить его невозможно. Ей, наверное, стало бы легче на душе, знай она, что Слоан тоже борется с демонами, бушующими в его душе. И хуже всего ему пришлось, когда как-то вечером, возвратившись домой, он нашел Хизер в конюшне. Та показывала Дженне новорожденного жеребенка.
– Ты что-то хочешь? - бесстрастно осведомилась Хизер, глядя на него снизу вверх.
Тебя! - едва не ответил он.
Ее красота слепила глаза. Лучи заходящего солнца окружили ее голову светящимся ореолом, а фарфоровая кожа нежно розовела и чуть отливала золотом - яркое напоминание о том, какой она становилась в минуты страсти. Исступленной страсти, которую они делили до той минуты, когда он собственными руками уничтожил хрупкую связь между ними.
Горло Слоана сжала судорога. Желание по-прежнему цепко держало его в капкане. Но он все равно не может дать ей свою любовь.
Вероятно, Хизер права и ей действительно следует уйти из его жизни. Тогда он сможет вернуться в ту раковину, которая столько бесконечных месяцев защищала его от мучительной тоски, сознания вины и одиночества. И сумеет отрешиться от боли, которая пожирает его с невероятной силой, стоит ему просто взглянуть на Хизер.
Неожиданное появление Эвана Рэндолфа в Колорадо на следующей неделе оказалось для супругов настоящим потрясением. Хизер как раз сидела в кухне за шитьем, когда в парадную дверь постучали. Странно! Соседи и ковбои обычно подъезжали к заднему крыльцу.
– Эван! - воскликнула она, распахнув дверь.
Несмотря на приветливую улыбку, взгляд гостя оставался сосредоточенным. Он вежливо снял котелок. Прическа, как всегда, по последней моде. И сам Эван выглядит элегантным и невероятно красивым в безукоризненном сюртуке шоколадного цвета и светло-коричневых брюках.
– Как поживаете, дорогая? - осведомился он и, видя, что она непонимающе смотрит на него, мягко пояснил: - Надеюсь, вы здоровы?
– Да… конечно.
Здорова, совсем здорова, ведь одиночество и сердечная боль врачами в расчет не принимаются.
– Как приятно вновь увидеться после стольких месяцев разлуки! Я так скучал по вас, Хизер!
Хизер заметила за его спиной щегольской экипаж.
– Если гадаете, почему я здесь… просто приехал посмотреть, как идут дела. Не пригласите меня в дом?
Господи, она совершенно забыла о приличиях! Хозяйка называется! Держит гостя на пороге, Но можно ли доверять Эвану после случившегося в их последнюю встречу? И все же пока он ведет себя безупречно. А кроме того, так приятно вновь увидеть знакомое дружеское лицо!
– Разумеется. Простите, я совершенно растерялась. Входите, пожалуйста!
Она нерешительно посторонилась и взяла у него шляпу и трость.
– Могу я предложить вам чаю?
– Благодарю. С удовольствием. Поездка из Денвера оказалась довольно утомительной.
– Сейчас поставлю чайник, - пообещала Хизер и, поколебавшись, добавила: - Можете подождать в гостиной или пойти за мной на кухню, если хотите.
– Конечно, на кухню, если там будете вы.
Хизер повела Эвана вглубь дома, гадая, что у него на уме. Ведь не зря он приехал в такую даль!
Заметив ребенка, Эван в недоумении остановился. Дженна неуклюже поднялась и поспешно схватилась за ножку стула, глядя на незнакомца огромными серьезными глазами.
– Эта индианочка и есть дочь Маккорда?
Хизер негодующе выпрямилась, готовая защищать малышку от любого оскорбления.
– Да, это Дженна Маккорд. Но теперь она стала дочерью и мне.
Эван критически оглядел черноволосую крошку.
– Глаза и высокие скулы просто великолепны! Когда-нибудь она станет редкостной красавицей. Помяните мое слово.
Поняв, что гость говорит искренне, Хизер вздохнула свободнее. Эван Рэндолф по праву считался настоящим ценителем красоты, и ей весьма польстило, что он, вместо того чтобы презрительно отозваться о происхождении девочки, превозносит ее внешность.
– Прошу вас, садитесь.
Хизер, усадив Дженну на одеяло, дала ей куклу, а затем наполнила чайник водой и поставила на огонь. Гость устроился у стола. Уголком глаза Хизер заметила, как он оглядывает простую обстановку, и, когда он красноречиво поджал губы, усмехнулась. Да бывал ли он вообще на кухне хоть раз? В Сент-Луисе ему прислуживает целая армия наемников!