– Кто вы? И что вы здесь делаете? – спросила я. Отошла вновь к двери ванной комнаты и распахнула её, впуская в тёмную спальню сноп света.
В комнате я увидела женщину лет тридцати пяти в тёмно-синем платье с белым передником.
– Извините, пожалуйста. Я – Мария. Меня послали, чтобы я принесла вам халат и свежие полотенца. Но как только я вошла в спальню, почему-то свет в комнате перегорел. Ох, я едва от страха не померла! – запричитала женщина, приложив руку к груди. – Я положила полотенца на кровать. А сейчас предупрежу управляющую, что у вас в спальне темно. Извините, не хотела вас напугать. Спокойной ночи.
«Управляющая, наверное, как раз в курсе», – подумала я. Через минут пять свет в комнате зажёгся волшебным образом. Ничего удивительного… Скорее всего, Наталья щёлкнула по рычагу на электрическом щитке. Можно было расслабиться: у произошедшего нашлось вполне рациональное объяснение, но безотчётный страх всё ещё держал меня за горло.
Это было невыносимо…
Я никогда не любила этот дом. Он казался настроенным враждебно по отношению ко мне. Сейчас же я не находила себе места. Плюнув на благоразумие, я вышла из отведённой для меня спальни и двинулась по коридору. Я толкнула дверь спальни Владлена и вошла в неё. Меня сразу окатило горячей волной: здесь уже дышалось намного легче и кожу не покалывало ледяными иголками паники. В спальне витал аромат парфюма и табака Владлена, и на всём лежал отпечаток его присутствия.
Владлен лежал на кровати и курил, глядя в потолок. Он повернул голову в мою сторону, удивлённо посмотрев на меня.
– Я тебя не звал, Лиса. Или ты готова отрабатывать круглосуточно? – ядовито спросил он.
Нарочно растравливает меня своими словами. Но взгляд кажется чуть более тёплым, чем до этого. Или просто холодный блеск глаз скрывают сизые клубы дыма.
– Я не собираюсь прыгать к тебе в постель.
– Тогда что ты здесь делаешь? – усмехнулся Влад. – Придётся тебя расстроить, но если ты переступила порог моей спальни, ты займёшь место рядом со мной.
– Нет. Просто зашла посидеть немного.
Владлен громко расхохотался:
– Детский лепет. Ты удивляешь меня ещё больше, Алиска…
Глядя на веселящегося Влада, я подошла к креслу и забралась в него с ногами, подтянув колени к груди.
– Я рада, что у тебя поднялось настроение.
– Нет. Оно гаже не бывает. Меня забавляет твоё поведение.
– А меня забавляет то, что ты решил поселить меня в комнату своей матери. Говорят, она пыталась повеситься?
Владлен затянулся сигаретным дымом.
– Я тебе об этом не рассказывал. Ни тогда, ни сейчас. Кто просветил?
– Догадайся с одного раза. Твоя чудесная управляющая.
– Допустим. И почему ты здесь? Моя мать умерла не от того, что повесилась. Она разбилась на машине, не справилась с управлением.
Влад погасил окурок в пепельнице и встал. Он опёрся руками по обе стороны кресла от меня и вгляделся в моё лицо.
– Сейчас ты кажешься такой беззащитной, Алиска. Трогательной, нежной. Хочется тебя защитить. Даже от случайного страха, прокравшегося в твою головку.
Пальцы Владлена зарываются в мои волосы. Он начинает поглаживать кожу головы подушечками пальцев и плавно перемещает пальцы левой руки на шею.
– Но потом я вспоминаю, какой дрянью ты оказалась. И мне хочется тебя удавить.
Владлен поглаживает нежную кожу шеи пальцами, от его прикосновений по коже расползается приятное тепло. Но я хорошо знаю, какими сильными могут быть его пальцами. И я начинаю бояться, что Влад сдавит моё горло, перекрывая доступ кислороду. Влад раздумывает, словно сам наслаждается прикосновениями и резко отдёргивает руку.
– В следующий раз подумай, прежде чем приходить ко мне без приглашения.
Прежде, чем я успеваю что-то сказать, Владлен выдёргивает меня из кресла. Мне кажется, что сейчас он вытолкает взашей меня из своей спальни, но вместо этого он поднимает меня на руки и укладывает на кровать. Он нависает надо мной на вытянутых руках и оглядывает с ног до головы. Усмехнувшись, отодвигает полы халата в сторону. Я пытаюсь удержать его в руках.
– Ш-ш-ш-ш…
Он зажимает мне рот ладонью и нагло просовывает вторую руку в трусики. Крупные пальцы нащупывают бугорок клитора и начинают его теребить.
– Лежи, не дёргайся, – цыкает Влад, когда я пытаюсь вывернуться из-под него. Владлен просовывает колено между моих коленей, держа ноги раздвинутыми. И нещадно быстро начинает растирать меня пальцами внизу.
– Нравится? – спрашивает он.
В карих глазах разгорается огонёк предвкушения. Ответить не даёт его ладонь, которой он крепко зажимает мой рот. Нет, не нравится… Но безумное желание берёт своё, и жадная до его прикосновений плоть послушно набухает. Разгорячённая, пульсирующая, дрожащая от непрошеного удовольствия, которым Влад накачивает мою кровь. Сам держится отстранённо, но внимательно смотрит. Впитывает каждый вздох и мурашки, бегущие по коже.
– Мне всегда нравилось в тебе это. С виду такая скромная, тихая девочка, но стоит тебя немного раздразнить и о-о-о-о…
Влад движет пальцами ниже, ныряя средним и указательным во влажное лоно, сокращающееся вслед его грубым толчкам.
– На месте девчонки Алисы появляется другая: Лиса-а-а, голодная, текущая самка-а-а-а, – выдыхает мне Влад прямо в лицо.
Его слова не имеют ничего общего с реальностью. Или имеют? Потому что тело самозабвенно вбирает порцию порочного удовольствия. Ему плевать на наши разногласия и доводы разума: оно просто берёт то, что ему дают. Не просто берёт, но благодарит судорогами приближающегося оргазма. Я впиваюсь зубами в ладонь Влада, он довольно смеётся:
– Я же говорю, Лиса-а-а… Давай, Лиса, кончишь для меня? Как раньше, по первому слову? Пусть это будет вместо пожелания мне «спокойной ночи»… Давай, кончай… Хочу твой оргазм… Сейчас!..
Влад начинает резко и быстро толкаться пальцами внутрь, задевая чувствительные точки, заставляя тело биться в конвульсиях оргазма, придавливающего сверху. Оглушительно и ярко, до почти болезненных спазмов, с привкусом крови Влада у себя во рту.
– Молодец, – хвалит меня Влад, медленными толчками пальцев продлевая экстаз.
Потом перекатывается на бок, ложась рядом со мной, и пальцами, влажными от моей смазки проводит по своим губам.
– Ты даже пахнешь так же, как раньше… И если бы не наше прошлое, я бы тебя нещадно вылизал, выжрал все твои соки до последней капли… Но сейчас не хочется прикасаться губами. Сколько ещё, кроме меня, побывало там?..
– Ни одного бы не было, будь на то моя воля, – отвечаю я, пытаясь подняться.
– Лежи, – резко говорит Влад, прижимая меня к себе, – сегодня будешь спать здесь. В качестве исключения. Заработала на одну спокойную ночь.
Глава 22. Владлен
Я проснулся гораздо раньше Алисы, без спросу забравшейся ко мне в спальню вчера ночью. И сейчас, пока она спала, я мог спокойно разглядывать её безмятежное лицо, представляя, что нет прожитых по отдельности лет…
Тонкие длинные ресницы отбрасывали пляшущие тени на щёки. Острые скулы, таких не было раньше. И вот этого выражения в глазах, немного затравленного, как вчера, когда я сжал пальцами её тонкую шею, тоже не было. Будто идёт навстречу ко мне не по своей воле.
Что же тебе от меня надо, Лиса?..
Набрал Самойлову сообщение: «Как продвигается?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Врать и обнадёживать не стану. Мгновенного результата не будет».
Скрипнул зубами, отбросив бесполезный телефон, и вновь уставился на спящую Алису. Она всегда прижимала обе ладошки друг к другу, подкладывая их вместо подушки под щёку. Или спала на моём плече, но так же, обе ладошки под одну щеку. Провёл пальцем по её носу и спустился к губам. Палец чуть дрогнул от яркого желания впиться в эти губы поцелуем. Зачем пришла ко мне вчера? На самом деле испугалась глупых рассказов о маме? Или просто использовала подвернувшуюся возможность, чтобы заставить меня слететь с катушек от вида трогательной беспомощности на её красивом лице?..
Сам не знаю, почему отдал приказ поселить её именно в мамину спальню. Отец не любил там бывать, он приказал держать её запертой и открывать только для того, чтобы убираться. Ему не нравилось напоминать себе о том, что именно он своими постоянными любовными похождениями по многочисленным любовницами доводил маму до скандалов, истерик и попыток покончить с собой. Мне тогда было не так мало лет. По крайней мере, что к чему и куда я уже хорошо понимал. Как понимал и то, что маму очень задевает пренебрежительное отношение отца к их браку.
Для него было в порядке вещей трахнуть кого-то на стороне и потом заявиться, как ни в чём не бывало, к своей жене. Громову очень нравилась мамина красота и слава: она танцевала балет, но потом ушла. Но ему очень не нравилась мамина экзальтированность и идеализация всего. И то, что мама открыто и громогласно заявляла о своём недовольстве, ему тоже не нравилось.
– Ты пахнешь чужой сукой, – шипела она ему, – и приходишь после этого ко мне?
Отец советовал ей прикрыть свой рот и не выражаться на весь дом, но когда мама входила в раж, ей было плевать на всё вокруг. Она не видела и не слышала ничего, кроме себя и своего голоса. Из их скандалов было непонятно: то ли мама была чересчур ревнива и ревновала отца ко всем подряд, то ли он, на самом деле, был редкостным блядуном и трахал всё, что движется. Но постоянные скандалы ничуть не способствовали укреплению их брака. И даже если он раньше гулял редко и мало, то после очередного выяснения отношения, он будто назло начинал изменять матери.
Было несколько попыток покончить с собой. Одна из них почти закончилась удачно: отец вовремя вошёл в её комнату, не преминув наорать потом, что его заколебали постоянные спектакли драматического театра в его доме.
– Ещё одна такая выходка… И я с тобой разведусь, – пригрозил он, – и сын останется у меня. У такой взбалмошной дуры, как ты, вырастет неврастеник и тряпка.