Ввёл дату.
Телефон разблокировался. Надо же. Хоть какая-то удача за последнее время. И что мне тут надо увидеть?
На главном экране иконка папки с надписью «Владлен». Тыкнул на значок. В папке были две аудиозаписи, записанные, судя по датам, когда Тамара ещё могла говорить. И текстовый документ. Почему-то изнутри сжало ощущением, что мне не понравится услышанное и написанное. Казалось, стоит мне нажать на кнопку воспроизведения, мой привычный мир разъебётся в лепёшку, и я вместе с ним.
Глава 47. Владлен
Предчувствие меня не обмануло. Я поставил громкость на максимум, потому что голос Тамары был сиплый из-за болезни, и многие слова удавалось разобрать с трудом. Наверное, она записывала всё это ещё тогда, когда могла говорить. То есть до операции. Почему же так долго молчала? Почему отдала всё только тогда, когда всё окончательно развалилось на части?.. Боялась посмотреть мне в глаза?..
«Я уже почти не могу говорить, сиплю… Очень тяжело разобрать хоть что-то. Но я постараюсь. Я запишу. А когда не смогу даже хрипеть, напишу тебе. Влад… Прости меня. Я пыталась быть тебе хорошей матерью, хоть и понимала, что навсегда останусь мачехой и бледной заменой родной мамы. Но я пыталась полюбить тебя всем сердцем, пыталась заботиться как о родном сыне, чтобы ты не чувствовал себя обделённым вниманием и не взращивал в себе ненависть к пришлой новой жене твоего отца. Скорее всего, у меня это вышло плохо. Потому что, зная правду, я промолчала. Я видела, насколько тебя это ранило. Но продолжала молчать. Потому что верила: так будет лучше. Наверное, ты уже догадался, о чём я расскажу тебе. Речь пойдёт о той девушке, которую ты привёл в семью несколько лет назад. Об Алисе. Её сразу приняли в штыки все домочадцы, начиная от отца, заканчивая Никитой. Она была нам не ровня. О таких говорят, что их интересуют только деньги. Они пытаются всем правдами и неправдами подобраться ближе к солнцу. Егор, твой отец, был недоволен. Из-за твоего увлечения Алисой сорвались его планы: он хотел женить тебя на Кристине Рейковой, укрепив браком слияние капиталов. Но ты заупрямился, встретив Алису. Ты даже предложил ей стать твоей женой. Твои встречи с Кристиной прекратились, сразу же, как ты познакомился с Алисой. И уже ни о каком браке не могло быть и речи. Ты не хотел слушать доводов отца, упорно стоя на своём. Отец даже пригрозил тебе, что оставит тебя без наследства. В этот момент я испытала какое-то удовлетворение. Что мой Никита окажется в приоритете для Егора, что он обратит на него внимание, полюбит его так же, как тебя. Я была рада и даже перестала задирать твою невесту: меня согревала мысль о том, что Никита окажется наследником всего. Да, корысть, желание во что бы то ни стало устроить родного сына. Я прекрасно понимаю, что Никита – не такой, как ты…»
На этом месте аудиозаписи обрывались. Я открыл текстовый документ. И с каждой прочтённой строкой я падал всё ниже и ниже прямиком в ад. Буквы клеймили кожу…
«Никита, может быть, объективно, не стоит доверия. И по правде, чаша весов склоняется в твою пользу. Но Никита – мой сын… Мой родной сын. И я, даже понимая, что его пагубные увлечения не доведут до добра, люблю его. Не могу не любить. Когда-нибудь у тебя появятся свои дети, и ты поймёшь это всепоглощающее чувство любви вопреки всему: шалостям, проказам, проблемам… Вопреки внутреннему наполнению. Ты будешь любить и будешь готов прощать каждый раз после того, как твои дети тебя разочаруют, казалось бы, окончательно… Прости за долгое молчание. Я надеюсь, что будет ещё не поздно, и ты найдёшь ту девушку, Алису. Потому что она ни в чём не виновата. Фотографии… Всё было подстроено твоим отцом. Егор хотел объединить капиталы, боялся, что Рейков из-за отказа прижмёт его по долговым обязательствам. Егор был готов на всё, даже раздавить одну жизнь. В тот раз перед отъездом Егор сказал, чтобы мы пригласили Алису в ресторан. Якобы посидеть, поговорить, наладить отношения… Я понимала, что тут что-то нечисто. Но промолчала и сделала так, как он попросил. Я видела, что девушке подсыпали что-то в бокал с вином, знала, кто это сделал… Но малодушно промолчала. Алиса долго не просидела. Девочка настороженно разговаривала со мной, но кажется, даже была рада, что период нападок можно было считать завершённым. Потом ей стало дурно. Она сказала, что кружится голова и вызвала такси… Якобы поехала домой. Тот, что подсыпал ей в вино порошок, двинулся следом. Я прекрасно понимала, что произойдёт: её, опоенную, просто поимеют и сфотографируют так, как будто она тебе изменяет. Но я малодушно промолчала. Потом… Дальнейшее ты и сам знаешь. Фото прислали и мне, и Егору. Егор попросил меня сообщить тебе. Он знал, что ты сорвёшься, будешь в ярости рвать и метать. Так и получилось. Прости меня за молчание. Наверное, ты меня проклянёшь. Но жизнь уже прокляла нас всех и наказывает. Сначала Егор, теперь я, умираю от рака горла. Всё возвращается бумерангом. Мы и так уже наказаны. И я хочу верить, что хотя бы это немного обелит мою совесть. Большего я не могу тебе сказать. Я знаю, кто это сделал, но промолчу. Потому что это касается ещё одного дорогого мне человека. Только не думай на Никиту, пожалуйста. Никита здесь не при чём… Он не виноват в том, что случилось с Алисой. Да, он задирал её, считая недостойной, как и все мы. Но не он надругался над девушкой. Нет. Никита – просто не нагулявшийся парень, влезающий в неприятности. Он только пробует жизнь на вкус. И я знаю, что будет большой наглостью просить тебя о том, чтобы ты приглядел за ним. Но я всё же попрошу: не бросай моего младшего сына, Никиту, на произвол судьбы. Присмотри за ним. Пожалуйста. Это моё последнее желание…»
Я сидел, намертво прибитый к месту гвоздями. Я был не в силах пошевелить и пальцем. Алиса… Девочка моя… Боже!.. В каком аду ты жила все эти годы? Как я клеймил её своей ненавистью, вышвырнул из квартиры, даже не дав возможности объясниться…
Я вспомнил, как орал ей в лицо, пихая деньги: «Держи, тварь. Достаточно? Или заплатить тебе ещё?» Перед глазами стояло, как Алиса отпихивала от себя эти деньги, как будто они были заразными. Как она цеплялась пальцами за мои брюки, стоя на коленях, мычала, давясь рыданиями, была не способна выдавить из себя даже слова. Умоляла меня своим взглядом, дрожала и икала от рыданий… А я…
– Освобождай квартиру немедленно. Ключи оставишь у моего человека. Он приедет в шесть. У тебя два часа на то, чтобы исчезнуть из моей жизни.
– Вла-а-а-а-ад… Пожалуйста-а-а-а!.. Вла-а-а-а-ад…
– Два часа. Или я сплавлю тебя в бордель к таким же шалавам. Два часа, Алиса.
Я сжимал телефон Тамары в руке и понимал, каким мудаком и куском дерьма оказался… Нет, не отец, приказавший провернуть это. И не мачеха, малодушно промолчавшая, побоявшаяся идти против отца. Самым последним законченным мудаком оказался я сам. Я не дал сказать и слова любимой, но зато забил в крышку гроба последний гвоздь. Я малодушно ушёл. Я отправился бухать по барам и мотаться по городу. Я заливал спиртным боль, у которой оказалась фальшивая основа. И не они все, заговорщики, виноваты в произошедшем, но я сам.
Я обещал изменить жизнь Алисы к лучшему, рассказывал о своей любви. Но оказался в итоге недостойным даже смотреть в её сторону. И всё это сказанное мной… После встречи, блядь. Как же хуёво! И даже если она пришла в мой дом отомстить, у неё есть на это право. Я уже пожалел, что разбил бутылку с отравленным пойлом. Я бы осушил её до дна сейчас, зная правду… Но сначала… Лисонька моя, постой! Я должен попросить прощения у неё за всё.
Я поднялся с пола и набрал её номер. Не отвечает. Не отвечает! Чувствую себя конченым уёбком, опять пошедшим по тому же пути. Вместо того, чтобы выяснить правду, в очередной раз вытолкал Алису взашей и принялся крушить всё вокруг.
Я торопливо вышел из кабинета, позвонив Самойлову.
– Олег, найди мне Алису. Живо.
– Да, Владлен Егорович. Еду за ней. Она в такси. Я же и звонил сказать вам, что…
– Всё потом, Олег. Останови такси. Перегороди дорогу, взорви её, захвати машину. По хрен. Останови её. Я выезжаю. Скажи только куда?
– Взрывать дорогу не придётся, – остудил мой пыл Олег, – просто прижмём такси к обочине. Будет сделано…
Я выслушал, куда нужно ехать, и сорвался с места, проклиная всё на свете. Но прежде всего я проклинал себя. Покаяние Тамары было поздним. Очень поздним… Если бы она сказала об этом чуть раньше. Хотя бы немного… И её молчание, относительно того, кто это сделал… Она знала, кто. Знала, но унесла с собой в могилу эту тайну. Кто-то из людей отца. Блядь!
Я своими руками убью того, кто это сделал.
Через сорок минут я был на месте. Такси отправили прочь. Алиса сидела во внедорожнике Самойлова на заднем сиденье. С обеих сторон сидели охранники. Алису трясло, она то и дело вытирала ладошкой слёзы. Наверное, она вообразила себе худший сценарий из всех возможных.
– Самойлов, спасибо. Дальше я сам. Уезжайте.
– Нужно поговорить, Владлен Егорович.
– Потом, Олег. Сначала – Алиса. Это важнее. Важнее всего.
Самойлов дал знак своим, они послушно вылезли из салона автомобиля. Я потянулся к Алисе. Она испуганно отпрянула, вжавшись спиной в кожаное сиденье. Я взвыл от отчаяния, упёршись лбом в её колени.
– Прости, Лиса… Прости, родная. Я всё знаю о том, что произошло несколько лет назад. Я только что узнал… Прости меня, пожалуйста.
Алиса спрятала лицо в ладонях, плача. Её тело разом обмякло. Она сидела на заднем сиденье и рыдала, раскачиваясь. А я понимал, что не имею права даже пачкать её своими прикосновениями, что недостоин дышать с ней одним воздухом.
– Алиса, пожалуйста… Можно? Я хочу всё исправить…
– Ничего! Ничего не исправить! Абсолютно…
Я знал, что не имею права просить её, но всё же умолял, твердил одно и то же. Потом, плюнув, подтянул её к себе и вытащил из автомобиля. Я сжал её в объятиях, замерев на несколько бесконечно долгих мгновений.
– Ты ненавидишь меня, Лиса? Я недостоин даже твоей ненависти… Прости.