– Я даже не думала об этом.
– Нет, думала.
У Элисон сдавило горло. Она не станет ничему верить. Ничему. Он ее не хочет. Она ему надоела.
– Почему ты здесь? – спросила она.
– Я был здесь почти всю прошедшую неделю, – признался он.
– Я думала, что ты работал.
– В каком-то смысле я работал.
Ее охватило раздражение.
– Мне не нужна твоя минутная страсть, чтобы затем ты молчал. Я не желаю попадать из огня в полымя. Я не знаю, что произошло, почему все между нами изменилось. Ты не объяснил ничего. Если я сделала что-то не так, то скажи. Если у тебя появилась другая женщина или ты просто устал от всего этого. Не надо убивать меня холодом. Я не хочу теряться в догадках.
– Элисон, я не любитель говорить. Я предпочитаю действовать. Ты могла это заметить, – грустно пошутил он. – Я не всегда говорю правильные вещи. Но мне нужно, чтобы ты меня поняла. Поняла, что я чувствую.
Она покачала головой. Ее душили слезы.
– Не надо мною играть.
Он взял ее за руку, и это первое его прикосновение за целую неделю пронзило Элисон. Страсть к нему никуда не ушла, не исчезло даже на мгновение. У него затуманились глаза, и она поняла: с ним происходит то же самое.
– Я никогда не играл тобой, – ответил он. – Пожалуйста, поверь мне. Я вел себя не должным образом, но последнее, чего я хотел, это обидеть тебя.
– Но ты обидел, – не согласилась она. – Мы ведь пообещали друг другу, что будем обо всем говорить, и что? Ты просто отстранился, и я понятия не имела, в чем причина.
Он поднял на нее взгляд, и она поразилась выражению его глаз – это были глаза раненого человека.
– Я знаю, – глухо произнес он. – Ты не представляешь, как я сожалею. Пожалуйста, пойдем со мной, Элисон.
Она не стала возражать, и он вывел ее с виллы. Но когда она поняла, куда они направляются, то остановилась.
– Макс… я не могу.
– Пожалуйста, пойдем.
Элисон вздохнула и с тяжелым сердцем пошла вместе с ним в студию. Это место, где она перестала себя подавлять, где раскрылась перед ним. Где оставила свое сердце. Прийти сюда – это изощренная пытка, смешанная с самыми сладкими воспоминаниями. Тогда они были единым целым, и именно там она влюбилась в него, хотя и не смогла сразу разобраться в шквале чувств, нахлынувших на нее.
Студия была залита солнцем, и сразу стало ясно, что он хотел ей показать. Посередине комнаты, освещенной ослепительным естественным светом, она увидела… себя. Это была она и не она. Женщина на холсте была прекрасна, светилась молодостью и счастьем. Словно она только что находилась с возлюбленным и он подарил ей восхитительное удовольствие. Рисунок был тщательно выписан. Волосы словно золотисто-рыжий поток, кожа – бледно-персиковая, рот и соски – насыщенно-розовые. Глаза у нее закрыты, пухлые губы изогнуты, скрывая секреты. Секреты между любовником и нею, потому что нет сомнения, что эта женщина любима.
Элисон рассматривала картину во всех подробностях, и что-то внутри у нее дрогнуло. Черты лица – ее, но было что-то еще, что-то, чего она не видела, смотрясь в зеркало. Максимо разглядел то, о чем она и не подозревала. Это больше, чем портрет, это – открытие. Объяснение в любви. Рисунок говорил о чувствах лучше слов, отражал то, что скрывалось у нее в сердце.
– Макс?
– Вот чем я занимался. Я не работал. Я не мог работать. Мой мозг был заполнен тобой, Элисон. – Он заключил в ладони ее щеки и нежно поцеловал в губы. Она ощутила его вкус, его желание, и ее тело откликнулось. И душа откликнулась.
– Макс…
– Подожди, я должен это сказать. Я был испуган, Элисон. Испуган тем, как много ты начала для меня значить. Тот день заставил меня осознать, что со мной будет, если мне придется тебя потерять. Я не думаю, что смог бы это пережить. Я понял, сколько ты уже значишь для меня, как сильно я рассчитываю на то, чтобы видеть тебя каждый день, целовать тебя, заниматься с тобой любовью. Я понял, как сильно я нуждаюсь в тебе. Я не хотел, чтобы ты возымела надо мной такую власть. Я не хотел любить тебя. – Он грустно улыбнулся. – Я пытался отдалиться. Доказать тебе и себе, что ты мне не нужна. Я ошибался.
Он крепко поцеловал ее, а она разомкнула губы, закрыла глаза и окунулась в… счастье. Ее опять обнимает мужчина, которого она любит.
Максимо прижался лбом к ее лбу.
– Мне нужно сказать еще очень много, но боюсь, что скажу что-нибудь не так. Я лучше покажу. – Он начал жарко целовать ее в шею, в щеку, в лоб. – Я могу показать? – прошептал он ей в губы.
– Да. – Она и плакала, и смеялась.
Максимо снял с нее блузку и застонал, увидев, что она без бюстгальтера.
– Любовь моя, что ты со мной делаешь. – Он с нежностью взял в ладони набухшую, жаждущую его прикосновения грудь, большие пальцы гладили кончики сосков. У нее был готов вырваться крик, но он заглушил этот крик поцелуем.
Элисон положила руки на его широкую грудь. Какое блаженство касаться его и словно в первый раз попробовать солоноватый вкус его кожи. Все ощущалось по-новому. Свежим. Она стянула ему через голову рубашку и отбросила на пол, где уже валялась ее блузка. Потом расстегнула молнию на его джинсах и, как завороженная, уставилась на дорожку волос на его мускулистом теле – дорожка сбегала вниз по плоскому животу. Она знала, куда вела эта дорожка, и это волновало и возбуждало.
– Ты такой сексуальный, – выдохнула она.
У него вырвался хрип, и она оказалась под ним на кушетке.
– Элисон, любовь моя, ты не знаешь, что заставляешь меня почувствовать. Это ни с чем в жизни не сравнимо.
– Догадываюсь.
Он не переставая целовал ее с такой жадностью, будто хотел поглотить всю целиком. Одно движение – и белье полетело в сторону, и ее белье, и его. И вот уже их ничто не разъединяет. Между ними никаких секретов, никакой неуверенности, только честность. Им нечего скрывать. Их ребенок у нее в чреве, между ними струится чистая, благодатная любовь.
Элисон устроилась поверх его, радуясь тому, что они соединяются в одно целое существо.
Их тела ритмично поднимались и опускались, они дышали в унисон.
Она видела смену переживаний на его лице, и у нее едва не закапали слезы. Она была уверена, что он видит точно такие же переживания у нее. Они вместе достигли предела. Элисон казалось, что она разлетается на две части, но руки Максимо удержали ее. Он шептал нежные, ласковые слова то на итальянском, то на английском.
– Ti amo. Я люблю тебя.
– Макс… – Голос ее звучал хрипло, сердце не умещалось в груди.
– Я люблю тебя. Знаю, мне следовало сказать эти слова раньше, но я хотел показать свою любовь. Я хотел раскрыть тебе свою душу в этой картине. Я хотел показать, что ты мне необходима, и показать своей физической близостью. Слова всего лишь слова, а действием я надеялся доказать это. Я никогда ничего похожего не чувствовал. Ты говорила, что необходимость в другом человеке делает людей слабыми. И моя слабость в том, что ты мне необходима. Но ты… ты такая смелая. Твоя любовь к нашему ребенку, твоя сила… вся ты… затронула меня настолько, что я не мог управлять собой, своими чувствами. Я был на грани безумия. Ты мне нужна. Это… это меня испугало. Я не хотел так сильно любить женщину, с такой всепоглощающей страстью. Но с тобой я был обречен. Я был бессилен не полюбить тебя.
– А я подумала, что ты больше не хочешь ребенка. Или меня не хочешь.
– Что?!
– Помнишь, после звонка от врача ты повел себя так, что я подумала, что ты отказался от намерения связать свою жизнь со мной, больше не хочешь стать отцом. Макс, ты ведь не выбирал этого для себя. Ты не выбирал меня, и я…
– Да, я тебя не выбирал. Ты была выбрана для меня. Это судьба, и я могу лишь благодарить божественное провидение.
– А кто сказал, что ты плохо выражаешь свои мысли?
Он нагнулся и поцеловал ее в губы, нежно и дразняще. Она вздохнула, наслаждаясь мгновением, и ответила на поцелуй.
– Я более умел в других формах общения, – сказал он.
– Покажи.
– Это будет величайшим удовольствием до конца моих дней.
Эпилог
Принцесса Элиана Росси появилась на свет с золотыми волосами своей мамы и такая же громогласная, как ее папа. Во всяком случае, так заявила Элисон.
– Она красавица. Вся в свою mamma, – сказал Максимо, наклонившись, чтобы поцеловать обеих своих женщин.
Он пробыл отцом всего-то несколько часов, но это время стало самым захватывающим в его жизни. За прошедшие месяцы его любовь к Элисон только возросла. Смотреть на нее сейчас с Элианой на руках… он настолько переполнен любовью, что вот-вот взорвется.
– Она голодна, – сказала Элисон, опуская верх рубашки, чтобы приложить дочь к груди.
– Давай заведем много детей, – произнес он, завороженный чудом у него перед глазами.
Элисон смерила его строгим взглядом:
– Подожди, пока я приду в себя, а до этого даже не заикайся о таких вещах.
Максимо смотрел на нее с глуповатой улыбкой.
– Хорошо.
– В один прекрасный день твоя дочь станет королевой, – сказала Элисон.
– Да, но сейчас она просто наша дочь, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы она как можно дольше оставалась обычной маленькой девочкой. – Максимо посмотрел на крошечный розовый сверток. – Я не жажду, чтобы она поскорее выросла.
– Знаешь кое-что, принц Максимо Д’Анджело Росси? – Глаза Элисон сияли любовью к нему. – Думаю, что сегодня я люблю тебя сильнее, чем вчера.
Он нагнулся и снова поцеловал ее, смакуя вкус сладких губ.
– То же самое могу сказать про себя. А завтра я буду любить тебя еще сильнее.