– И никакого рва с водой? – шутливо спросила она.
– Нет. Крокодилы не смогли бы распознать, где незваные гости, а где законные владельцы, так что система безопасности из них никудышная. Поэтому у нас, как у всех, теперь бесшумная сигнализация, – тоже пошутил он.
– И никакого кипящего масла?
– Только на кухне, – улыбнулся он, и она заметила, как у него на щеке обозначилась ямочка. Лучше бы он оставался сдержанно-холодным. Легче видеть его своим противником и намного труднее – таким вот… милым.
Лимузин остановился перед двойными дверями, по обеим сторонам которых замерли охранники, своим видом не очень отличаясь от каменных воинов у ворот.
Максимо повернулся к ней со словами:
– После того как ко мне придет врач, чтобы сделать тест, у нас будет обед с моими родителями, и я представлю вас.
– Это обязательно?
– Вы не только гость, но также и мать моего ребенка и их внука.
Дедушка и бабушка. Благодаря Максимо у ее сына или дочери будут дедушка и бабушка. А она… ее отец бог знает где, мать – озлобившаяся пьющая женщина. Элисон никогда и ни за что не подвергнет своего ребенка такому испытанию – увидеться с ней. Она и сама не отважится на встречу с матерью, ну если только при крайней необходимости.
– Это все усложняет. – Элисон прижала ладони к глазам, чтобы не закапали слезы. Столько всего на нее накатилось: беременность, осознание того, что она станет матерью, а теперь еще и это.
– У них есть право на внука, такое же, как у меня право на своего ребенка. Как и у вас, Элисон. Я не дам вам возможности лишить мою семью этого.
Гнев, охвативший ее, придал ей силы.
– Королевским указом? А меня – в темницу?
– У вас что, навязчивая идея по поводу темницы?
– Просто представила бегущую строку на новостном телеканале: «Американка – узница принца-варвара», – резко ответила она и прижала холодные руки к горящим щекам.
Странно, но вместо отвращения – вполне понятного при мысли о Максимо в роли деспота – она ощутила прилив чувственного волнения. Вот ужас! Откуда эти непристойные мысли? Элисон отвернула от Максимо разгоряченное лицо и сама открыла дверцу, не желая, чтобы это сделал кто-то из прислуги дворца.
Максимо мгновенно оказался с ней рядом – с его длинными ногами ему достаточно сделать всего два шага.
– Я смутил вас, tesoro?[1]
Она вскинула подбородок, не желая обращать внимания на его слова и на его намеки.
Он крепко взял ее за руку, не дав ей идти. Сердце у Элисон так громко стучало, что ей казалось, что он наверняка слышит этот стук. От него исходило тепло, и не только – она чувствовала опьяняющий мужской запах… запах секса. Запах Максимо.
Когда это было, чтобы она замечала, какой запах у мужчины? Пожалуй, в тренажерном зале, и это было малоприятно. Тогда почему запах Максимо так ее привлекает? Почему пульс у нее участился, а грудь набухла? Его запах – это не запах лосьона. Это просто его природный запах.
– Я думал, что такую опытную бизнес-леди не легко смутить. – Он провел большим пальцем по ее горящей щеке. – Но получается, что я заставил вас покраснеть, cara.
– Хватит ваших иностранных нежностей, – сердито произнесла она. – Я этого не люблю.
– Неужели? – Он наклонил голову, и она замерла, на секунду подумав, что он сейчас ее поцелует. – Большинство женщин находят это очень эротичным.
– Я не принадлежу к их числу.
Он сдвинул брови, сверля ее взглядом:
– Согласен.
Это комплимент? Элисон решила счесть это комплиментом. Ей приятно, хотя ему она не покажет этого ни за что. Его слова не должны ее волновать, радовать или задевать. Стоит держать себя в руках и не терять голову. Единственное, что между ними общее, – это ребенок. Если бы не ошибка в клинике, они никогда и не встретились бы. Они вращаются в совершенно разных кругах. Да он и не взглянул бы на нее, если бы не ребенок.
Ей полезно это помнить.
– Когда вы собираетесь увидеть врача? – спросила она.
– Как только позову.
– А когда вы его позовете?
– Прямо сейчас, если хотите.
Элисон кивнула:
– Да, пожалуйста.
Когда Максимо упомянул о личном враче, то Элисон представила пожилого мужчину, а не красавицу блондинку лет тридцати. Высокую и тонкую, как модель.
Хотя чему удивляться? Максимо красивый мужчина. Очень красивый. И богатый. И могущественный. И конечно, женщины стремятся к нему, повинуясь женскому инстинкту залечить его раны. А он наверняка приветствует женское внимание. Почему же сильному, сексуальному мужчине во цвете лет не получать удовольствие, которое ему предлагают?
Элисон опять бросило в жар. Максимо волен поступать так, как пожелает и с кем пожелает, в том числе и с сексапильной докторшей. А вот она не желает подобных отношений, не желает пожертвовать своей независимостью и самодостаточностью за несколько часов наслаждения в постели мужчины.
К тому же она очень сомневается, получит ли пресловутое наслаждение. Пусть другие женщины стремятся вступать в связь исключительно ради наслаждения, но она никогда этого не хотела, поэтому отвращение к таким связям уберегло ее от того, чтобы по-настоящему узнать, что это такое – ничего не значащие близкие отношения. Но ей двадцать восемь, она не вчера родилась, она знала, что такое секс. Пусть собственного опыта у нее не было, но она не могла представить, что такая интимность может ее привлечь. Она не намерена окунуться во что-то подобное сейчас – ведь ради самосохранения она никогда не приближала к себе никого.
Но почему у нее кольнуло внутри, когда красотка докторша закатала рукав рубашки Максимо и протерла ватным тампоном изгиб локтя?
– Возьмем немного крови, – медленно протянула блондинка.
Элисон отвернулась, когда из руки Максимо в пробирку потекла темная кровь. Она всегда плохо реагировала на такие процедуры, а в беременном состоянии – особенно. Не хватало еще хлопнуться в обморок на глазах Максимо.
– Готово, – промурлыкала докторша, расправив рукав на мускулистой руке. – Уйдет пять дней, что бы получить полный скрининг. Как только я узнаю результат, то тут же сообщу. Если понадобится что-то еще, дайте мне знать. Я доступна в любое время. – Она стиснула Максимо руку, и Элисон стало ясно, для чего доступна эта особа.
После ее ухода Максимо продолжал молча сидеть. Элисон охватило беспокойство. Еще несколько дней, и она узнает, что грозит их ребенку.
Их ребенок. Не верится, что этот чужой человек – отец ребенка, который лежит у нее в чреве. Если бы ребенок стал плодом связи на одну ночь, то они, по крайней мере, хоть чуть-чуть успели бы узнать друг друга. А получается, что они не знают ничего. У них даже нет общего взаимного физического влечения, которое связывает людей, ожидающих ребенка.
Лгунья.
Хорошо-хорошо, ее тянет к нему. И прежде с ней такое бывало. Но не так сильно, и она не поддавалась этим чувствам. С Максимо она поступит так же.
– Какой отель вы можете порекомендовать? – спросила она. Надо как-то ослабить это напряжение – оно тяжестью повисло в воздухе.
– Зачем вам отель? – спросил он, согнув руку, откуда взяли кровь.
– Не хочется спать где-то в чистом поле. Я не любительница походной жизни.
– Вы очень остроумны, – сказал он, глядя на ее рот.
Элисон лизнула пересохшие губы. Он так на нее смотрит… Губы снова пересохли и закололи, все внутри стянуло, и даже закружилась голова. Одно дело – недопустимое собственное желание, но то, что он испытывает хоть каплю желания к ней… О боже.
Вдруг его взгляд погас, по выражению лица ничего не понять. Ей, должно быть, показалось. Конечно, она не урод, и знает это. Мужчины часто приглашали ее на свидания. Она не королева красоты, какой была жена Максимо, по сравнению с которой даже супермодельного вида докторша выглядела средне.
Элисон помнила, как выглядела его жена: точеные черты лица, блестящие гладкие темные волосы уложены в элегантную прическу, стройная фигура – подарок для дизайнера. Ее фотографии часто украшали обложки глянцевых журналов. До брака с Максимо она была знаменитостью, оперной певицей и выступала в самых известных театрах по всему миру. Талантливая, красивая, изысканная.
Элисон знала, что ее внешность не бесспорна, не общепринята, как у Селены. Максимо ею не заинтересуется. Она – обычная, а он – совершенство, полубог, образец мужской красоты. И его жена тоже была совершенством.
– Вы останетесь здесь, во дворце, – спокойно произнес Максимо, и по его тону было ясно: ему и в голову не приходит, что она может отказаться.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы устраивали мне ночлег. Я вполне в состоянии сама это сделать.
– Не сомневаюсь, что вы способны самостоятельно найти гостиницу, – ответил он и улыбнулся. – Но вы носите моего ребенка, и я не хочу, чтобы вы останавливались одна и неизвестно где.
– В Туране никуда не годные отели?
– Ничего подобного. Но я все равно не позволю вам…
Она не дала ему договорить:
– Не позволите… мне? Вы не имеете права позволять либо не позволять мне что-либо.
– Вы беременны моим ребенком. Это дает мне право знать, куда вы идете и что делаете.
Элисон открыла от неожиданности рот, понимая, что наверняка смахивает на рыбку гуппи. Он действительно уверен, что имеет над ней власть, потому что стал отцом ее ребенка?
– Это какие-то первобытные понятия. У вас нет на меня никаких прав!
– Я хочу, чтобы вы были в безопасности. Вы и ребенок. Что в этом первобытного?
– Что? Да этот контроль просто немыслим!
– При чем здесь контроль, когда хочешь кого-то уберечь? Вы беременны моим ребенком, и поэтому вы – моя женщина!
Он выглядел таким возмущенным, как будто она не понимает простых вещей.
– Ваша женщина? – У нее по телу пробежала дрожь. Неужели его слова так ее возбудили? Глупости. Это нелепо. – Я – не чья-то женщина. Даже если бы… – Ей, кажется, удалось не покраснеть, когда она произнесла следующие слова: – Даже если бы мы зачали этого ребенка обычным способом, я не стала бы вашей женщиной. Я способна сама руководить своей жизнью.