Когда Ровена вернулась в свою каюту, страх все еще не покинул ее. Она переоделась и свернулась на узкой койке. В конце концов она погрузилась в легкую дремоту. Находясь в полусне, Ровена, однако, услышала, что кто-то вошел в каюту, вздрогнула и открыла глаза.
Перед ней стоял Тобиас. Она вгляделась в его непроницаемое лицо.
– Тобиас? Что?..
– Это было ошибкой, – ровным тоном сказал он. – Вам не нужно бояться повторения того, что недавно произошло. Пока мы на борту, любовная связь между нами только осложнит положение для нас обоих и может привести к беде. Так что… ничего подобного больше не случится.
Он вышел. Ровене оставалось только разинуть рот от изумления. Это было последнее, чего она могла ожидать от Тобиаса.
Когда перед Ровеной впервые предстал Алжир, это было поистине незабываемое зрелище. Он словно восстал из вод; воздух плавился от жары, и казалось, что и огромная, неприступная крепость с пушками, ощетинившимися по всему парапету, и медный купол, сверкавший на средиземноморском солнце, всего лишь мираж. За крепостью виднелся город. Тесно поставленные друг к другу домики расползались вширь и вверх, увенчанные цитаделью, наполовину фортом, наполовину дворцом. Изящные цветные минареты вонзались в синее небо, тут и там мелькали зеленые и золотые купола мечетей, и даже с корабля и дорог, подступавших к городу, слышно было пение муэдзинов, призывавших всех правоверных на молитву.
Сердце Ровены забилось чаще от страха и надежды. Она не могла отвести глаз от открывшегося перед ней поразительного вида. Алжир! Так вот какой он! Вот как выглядит город, к которому она так стремилась, чтобы найти сестру, цель ее безумного путешествия на юг. Он был красив, хотя и совершенно чуждой ей красотой.
«Цимбелин» бросил якорь на рейде. Акватория была заполнена судами всех видов и назначений, между ними сновали лодки. Здесь стояло и несколько торговых кораблей, и берберийские судна – корабли-преследователи, предназначенные для охоты за добычей. Они были ниже громоздких торговых судов и словно бы стлались по воде, стройные и хищные, как леопарды.
Подошел Тобиас и встал рядом с ней у борта. На нем были простая белая рубашка с длинными рукавами, черные панталоны и, несмотря на жару, сапоги. Его волосы немного прикрывали лоб, а глаза на бронзовом лице сияли, словно голубые бриллианты.
– Впечатляющее зрелище эта стоянка пиратских кораблей, не правда ли, Ровена? – Он проследил за ее взглядом. – Заинтересовавшая вас галера возвращается из плавания по Средиземному морю. В прежние времена на борту были бы пленники – скорее всего, испанцы, генуэзцы или греки, несчастные души.
– И что бы с ними произошло дальше?
– Их бы продали на невольничьем рынке. Как я вам уже рассказывал, участь раба зависит от того, обладает ли он деньгами или влиянием – а лучше и тем и другим сразу. Сбежать или спастись каким-либо другим способом почти невозможно. Некоторые хозяева не лишены некоторой человечности, но, если с владельцем не повезло, рабов буквально загоняют работой до смерти.
– Если все и правда так ужасно, как вы говорите, смерть должна казаться им милостивым избавлением.
– Не думайте о том, как страшно быть христианским рабом в Северной Африке, Ровена. Это неотменимое положение дел на богом проклятом берберийском побережье. Лучше скажите, каково ваше первое впечатление от Алжира?
Ровена отвела взгляд от галеры и снова посмотрела на город с его белыми, с плоскими крышами домами, карабкающимися вверх по холму.
– Я никогда не видела ничего подобного. Он одновременно дик и прекрасен, а цвет и это восхитительное солнце словно бы прикрывают жестокость и зло, царящее на этих улицах. Трудно поверить, что Джейн где-то здесь.
– Вы должны заранее смириться с тем, что она, возможно, и не в Алжире. Высока вероятность, что ее уже продали и что она находится в доме какого-либо богача – в качестве служанки или…
– Наложницы, – печально закончила Ровена и отвернулась, чтобы скрыть боль. – Если это в самом деле так, если она стала той, кем стала, я должна это принять. – Она серьезно взглянула на Тобиаса. – Пожалуйста, не щадите мои нежные чувства, Тобиас. Я смогу выдержать любую правду. Вы обещаете рассказывать мне все?
Он кивнул.
– Если она здесь, то вы понимаете, что ее надежно охраняют?
– Надежно охраняют… да, но я надеюсь, не настолько надежно, что я не смогу ни повидаться, ни поговорить с ней. Я постоянно молюсь, чтобы ей не причинили зла, чтобы она была в добром здравии.
– Возможно, Джейн намного сильнее, чем вы привыкли считать, и, хотя во многих отношениях она все еще дитя, я полагаю, что она настоящая дочь своего отца.
– Да… да, это так. Как мы ее найдем? Знаю, что это будет нелегко, но я сделаю это, – твердо заявила Ровена. – Я проделала такой путь не для того, чтобы меня остановили все эти стены и укрепления… да даже и сам султан, если она сейчас у него. – Она посмотрела на Тобиаса – он разглядывал стоящие на рейде корабли. – Вы ищете Джека Мейсона? – Он кивнул. – И вы рассчитываете посвятить свою жизнь преследованию именно этого пирата?
Губы Тобиаса искривились в презрительной усмешке.
– Далеко не всю жизнь. Я не стал бы тратить на него столько времени. Если он здесь – я его найду.
– И что потом? Вы сделаете так, что его бросят в тюрьму?
На его скулах напряглись желваки.
– Этого не случится. Я разберусь с Мейсоном сам, так, как пожелаю. – Он коротко взглянул на Ровену. – То, что он делает, в этих краях преступлением не считается. Пираты в берберийских государствах – не злодеи и не разбойники, как понимаем это мы. Здесь это просто ремесло – точно такое же, как торговля. Знаете, Алжиром управляет дей и его совет – у них это называется «диван». Но настоящая власть принадлежит янычарам – это обученные воины, армия. Они назначают дея и избавляются от него, когда он становится чем-либо им неугоден. Обычно его убивают. Это варварское место, и ежедневно здесь творятся такие кошмары, о которых нормальный человек и помыслить не может.
– Да, кажется, я начинаю это понимать. Как скоро мы сможем сойти на берег?
Она щурилась сквозь темные ресницы – солнце светило невыносимо ярко, – но ее глаза горели от нетерпения. Тобиас усмехнулся:
– Что у вас за натура – вы совсем не умеете ждать. Позже мы пойдем навестить одного из моих приятелей, кораблестроителя, когда спадет жара. Может быть, он даст нам сведения, в которых мы нуждаемся. Вам понравится мой приятель. Он хороший человек, и мы знаем друг друга много лет. Если Мейсон прибыл в Алжир, чтобы продать своих пленников, Ахмеду будет об этом известно.
– А если он сюда не прибывал? Что вы будете делать?
– Искать его, пока не найду.
Тобиаса мучили нешуточные опасения насчет того, что будет, если Ровена пойдет с ним. В своих обрезанных штанах и просторной рубашке она, конечно, не привлекала особого внимания, но если бы кому-то пришло в голову остановиться и вглядеться пристальнее, то под нелепой шляпой, которую она все время таскала на голове, он увидел бы красивого юношу со светлой кожей. А по улицам Алжира постоянно расхаживали люди в поиске как раз таких хорошеньких юнцов…
Глава 6
На воду спустили маленький ялик, и двое из команды, сев на весла, отвезли Ровену и Тобиаса к берегу. На набережной собралась толпа зевак и чиновников в тюрбанах, которые наблюдали за их высадкой. Ялик поплыл обратно к кораблю, чтобы вернуться за ними позже. Ошарашенная шумом и жарой, Ровена шла позади Тобиаса, стараясь держаться как можно ближе к нему, а он решительно прокладывал путь сквозь забитую народом набережную, на которой к тому же скучились бесчисленные рыбные лавки и сидели, скрестив ноги, торговцы с лотками фруктов, овощей и неизвестных ароматных специй.
Они пробрались сквозь лабиринт кривых улочек и узких раскаленных переулков, кишевших мухами, и начали восхождение вверх по главной улице, к центру города. Подъем был так крут, что временами улица прерывалась и ее сменяли короткие лестничные пролеты. Главная улица служила также и главным базаром города, и каких только чудес не продавали в лавочках, расположившихся по обеим ее сторонам! Тут же болтались и нищие – с жуткими язвами, истекающие гноем и кровью, слепые, калеки – все они громко просили милостыню; блеяли козы, ревели ослы, воздух будто звенел от невероятного шума.
Наконец они добрались до цели. Дом Ахмеда аль-Рашида представлял собой белую трехэтажную усадьбу, построенную на вершине холма, откуда открывались захватывающие дух виды на гавань и море. Слуга открыл им дверь и пригласил войти. Ровена в изумлении уставилась на огромного негра с такой широкой улыбкой, что она, казалось, растянулась от уха до уха. Спохватившись, она заметила, что Тобиас уже ушел вперед, и бросилась догонять «хозяина».
Она огляделась и поразилась снова, на сей раз размерам и роскоши дома. Зал, куда их сопроводили, обрамляла колоннада, украшенная тончайшей и очень красивой резьбой – светло-голубой, розовой и серебряной. В центре его располагался круглый мраморный бассейн; струйка воды вытекала из разверстой пасти каменного льва. Осторожно ступая по выложенному мозаикой полу, Ровена подошла поближе и полюбовалась кристально чистой водой. Ей очень хотелось окунуть туда руки и ощутить свежую прохладу фонтана, но, конечно, сделать этого она не посмела.
Когда она повернулась к Тобиасу, ее глаза горели от восторга. Он наблюдал за ней со снисходительностью взрослого, которого забавляет восхищение и радость ребенка.
– Что за чудесное место! – с упоением прошептала она. – Я никогда не бывала в таком прекрасном доме. Он похож на дворец из сказки! Я и подумать не могла, что ваш друг владеет таким сокровищем.
– Ахмед заработал громадное состояние своим ремеслом, так что и он, и его семья могут жить в роскоши до конца своих дней.
– А… слуги в его доме… они – рабы? – осторожно спросила Ровена.
Тобиас кивнул:
– Некоторые из них – да. Но Ахмед добрый хозяин. Рабы также трудятся на его верфях. Некоторые из них – искусные кораблестроители, которые выучились этому делу в своих родных странах. Такие люди здесь очень ценятся, поскольку с ними работа идет быстро. Ахмед вам понравится – и я считаю своим долгом предостеречь вас, ибо он не только лучший кораблестроитель Алжира и делает самые замечательные корабли из всех, что спускают на воду в этой гавани, но и завзятый сердцеед. – Ровена видела, что Тобиас поддразнивает ее.