Ровена скользнула мимо него, а Тобиас замер, вглядываясь в тонкую цепочку огоньков, отмечавших побережье. Случайно его взгляд упал на темный силуэт корабля, стоявшего на достаточно большом расстоянии от «Цимбелина». Не сумев ни определить его название, ни увидеть флаг, он отвернулся.
Тобиаса разбудил крик. Первая же его мысль была о Ровене. Он вошел к ней в каюту, освещаемую тонким серебряным лунным лучом, пробивающимся сквозь маленькое оконце, и увидел, что она лежит на койке и часто дышит, а ее перекрещенные руки закрывают лицо, словно она пытается отгородиться от какого-то невыносимого, страшного зрелища. Он осторожно опустил ее руки.
Ровена распахнула глаза.
– Тобиас!
– Я не хотел вас будить, но услышал, что вы кричите.
– Я кричала? О, со мной все хорошо.
– Если вы в этом уверены…
– Да-да, уверена. Спасибо, Тобиас.
Он удалился, но Ровена, боясь провалиться в очередной кошмар, очень скоро встала с постели. Ей нужно было, чтобы кто-то успокоил ее. Она осторожно постучала в дверь каюты Тобиаса и приоткрыла ее. Ровена выглядела настолько слабой и беззащитной, что он будто увидел ее в первый раз.
– Я… я надеюсь, что вы не возражаете… – прошептала она, – но я просто не могу быть одна.
Она хотела лишь недолго побыть с ним рядом, чтобы его непоколебимая уверенность оградила ее от кошмаров; не вполне себя контролируя, она двинулась к нему навстречу. Его твердые пальцы обхватили ее запястья, он привлек ее к себе, и неожиданно она оказалась в надежном кольце его рук. Жуть и тьма, обступившие ее со всех сторон, медленно, будто неохотно сдались, исчезли. В объятиях Тобиаса Ровена вдруг ослабела и приникла к нему, как дитя.
– Что такое? Чем вы встревожены?
– Я боюсь, что произойдет нечто… нечто ужасное. Это отвратительное, мерзкое место, Тобиас. Я ненавижу его.
– Я знаю.
– Сегодня, когда мы смотрели на тех пленников, которых только что доставили в Сале, мне показалось, что я видела Джека Мейсона. Хотя он был одет как все в этом городе и его лицо было прикрыто, да, я уверена, я заметила искру узнавания в его глазах.
Тобиас разомкнул руки, чуть отстранился, затем обхватил ее лицо ладонями и пристально посмотрел ей в глаза.
– Ровена, послушайте меня. Мне неизвестно, был ли то Джек Мейсон. Даже если так, вам не стоит ничего опасаться, пока вы здесь, со мной. Он не сможет причинить вам зла. Но вам не обязательно завтра ехать со мной. Вам будет куда безопаснее на борту «Цимбелина», с Марком.
– Я еду с вами, Тобиас. Прошу вас, не старайтесь меня отговорить. Я хочу быть там, когда освободят Джейн. Для меня это очень важно.
Он понимающе кивнул:
– Тогда мы едем вместе. Но вы должны отдохнуть. Завтра нас ожидает долгий путь. – Он подвел ее к кровати, уложил и обнял, прижимая к себе ее дрожащее тело. – Спите.
Он обнимал ее нежно, словно ребенка, которого нужно утешить. Ровена свернулась клубочком и прижалась щекой к его груди. Однако Тобиасу не спалось. Его обеспокоило то, что рассказала Ровена о Джеке Мейсоне. Более чем вероятно, она ошиблась, но, если Мейсон на самом деле находится здесь, в Сале, он, Тобиас, ничего не может сделать, пока не вернется из Мекнеса, а к тому времени мерзавец, как всегда, ускользнет.
Она повозилась, устраиваясь удобнее, и вздохнула, чувствуя, как ее начинает охватывать дремота. Вскоре она погрузилась в сон.
На секунду физическое желание, которое постоянно тлело – он знал это – в них обоих, вдруг загорелось с такой силой, что Тобиас не остановился бы ни перед чем, чтобы овладеть этим соблазнительным телом. Ему хотелось потерять голову, забыться страстью, сбросить с себя груз волнений, тяжко давящий на плечи, и не думать о последствиях такого поступка. Но Ровена спала, и он не чувствовал ответного пыла. Ее легкое дыхание щекотало его грудь. Он хотел ее, всю ее, и это было больше, чем сладострастие и вожделение. Тобиас еще никогда не испытывал подобных чувств к женщине.
Но так или иначе, он не мог воспользоваться предоставлявшейся ему сейчас возможностью.
Если он поддастся зову плоти и встретит взаимность в Ровене, если падет этот барьер, то все его тщательно выстроенные планы на будущее полетят к черту. Кроме того, это будет плохо для предстоящего им путешествия, поскольку осложнит отношения между ними. Для таких вещей, как любовь, будет еще много времени – после того, как весь этот кошмар окончится.
Ровена уснула, уснул и Тобиас. И спал крепко, не просыпаясь, до тех пор, пока Ровена не зашевелилась в его руках, потревоженная громкими криками морских птиц, встречающих рассвет. Взглянув ей в лицо, Тобиас прошептал:
– Вам удобно?
Ровена смущенно кивнула. Она внезапно вспомнила, где находится, но странное дело, ей отчего-то совсем не хотелось двигаться.
– А вам? – Она длинно зевнула.
– Никогда в жизни мне еще не было так удобно.
– Спасибо, что позволили мне остаться, – пробормотала Ровена и закрыла глаза, чтобы снова уснуть.
Тобиас чуть приподнялся на ней и зарылся лицом в ее душистые волосы. Ровена поморгала, открыла глаза и ослепительно улыбнулась. У него перехватило дыхание.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы улыбаетесь как ангел? – пробормотал Тобиас.
– Не думаете ли вы, что это замечание несколько кощунственно, – поддразнила она, – учитывая, что я провела ночь в вашей постели?
Тобиас еле сдержал смех.
– Нет, но оно может стать кощунственным, учитывая, чем мы с вами можем заняться, если вы останетесь в моей кровати. Если только вы не хотите сделаться жертвой обстоятельств – а они имеют свойство мгновенно ускользать из-под нашей власти, – я предлагаю вам удалить себя из упомянутой постели.
Ровена распахнула глаза, осознав, что он имеет в виду. Жар его упругого, мускулистого, полуобнаженного тела и глаза, полные страсти, явились наглядным доказательством его слов.
– Ах!
Жарко покраснев, она быстро отодвинулась от него, вскочила и убрала с лица лезущие в глаза волосы. Сейчас, когда Ровена полностью проснулась, ей стало страшно неловко от того, что чуть было не произошло. Почему она не подумала о последствиях, явившись к нему среди ночи?
В глубине души Ровена понимала, что ее поступок продиктован поиском защиты. Тобиас стал для нее особенным во всех смыслах этого слова. Он был ее силой. Сейчас она не могла представить свою жизнь без Тобиаса. Прежде она не испытывала подобных чувств.
Глядя на него в эту минуту, она пыталась сохранить отстраненный вид, но это ей совсем не удавалось – да и как она могла оставаться бесстрастной, когда он был так неотразимо прекрасен… распутник, как ни в чем не бывало развалившийся на постели. Его рубашка была распахнута до самого пояса, и с черными курчавыми волосами на груди он выглядел как само олицетворение разврата.
Тобиас скатился с кровати, посмеиваясь над ее явным смущением. Его улыбка сделалась совсем невыносимой, когда он заметил целую гамму разных выражений, пробежавших по ее лицу. Ровена никогда не умела скрывать свои чувства – да ей этого и не требовалось.
– Насколько я вижу, теперь я и в самом деле завладел вашим вниманием. И поверьте мне, Ровена, ничего я не желал бы больше, нежели понежиться с вами в моей постели, но, если мы хотим отправиться в Мекнес немедленно, следует подождать более подходящего случая.
Его голубые глаза встретились с ее – сводящими с ума, непонятными, не то зелеными, не то синими.
– Моя милая Ровена, вам нечего стыдиться. Не произошло ничего особенного. Прошлой ночью вас не отпускали кошмары, и я рад, что смог быть вам полезным. Все остальное между нами не изменилось. А теперь идите и подготовьтесь к отъезду. Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше.
Когда утро перевалило за середину, на дорогу между Сале и Мекнесом, что тянулась более чем на сотню миль вглубь материка, выехал отряд из четырех всадников. Чтобы избежать любопытных взглядов, они обмотали головы платками, которые предохраняли их не только от чужих глаз, но и от пыли, летевшей из-под копыт лошадей. Все были одеты в самые простые местные одежды, прикрывавшие висевшее у пояса оружие. Они ничем не отличались от прочих путешественников-мусульман.
Следуя за другими странниками, знакомыми с дорогой, они проехали сквозь древний лес Сале. По совету торговца, который снаряжал их в путь, опасаться диких животных вроде львов, кабанов и многих других – они старались держаться как можно ближе друг к другу.
Тобиас позаботился о том, чтобы им хватило еды вплоть до самого Мекнеса. Он бегло говорил по-арабски, но предпочитал не привлекать к себе ненужного внимания. К их седлам были пристегнуты бурдюки из козлиной кожи с водой, поскольку источники и колодцы здесь встречались крайне редко и располагались на большом расстоянии друг от друга.
К счастью, путешествие происходило без каких бы то ни было событий, и, несмотря на то что солнце здесь было горячее, чем где-либо, жару часто смягчали внезапные порывы ветра. Они миновали несколько деревень, где жители вели нищенское существование в ветхих хижинах, построенных бог знает из чего. Если днем было очень жарко и пыльно, то ночью, когда солнце садилось за горизонт и прятало свои палящие лучи, становилось очень холодно. Ровена, как и все остальные, радовалась тому, что они взяли с собой шатры, которые обеспечивали хоть немного тепла.
Они ехали так быстро, как только это было возможно, останавливаясь на привал в середине дня, когда было жарче всего, чтобы спрятаться от солнца, поесть и дать отдых лошадям. Двух мужчин, которых Тобиас взял с собой для сопровождения, звали Генри и Сэм. Обоим было около тридцати лет, и оба отличались на редкость крепким сложением.
Из прочих моряков они выгодно выделялись еще и тем, что выполняли приказания без лишних вопросов и разговоров и любое дело выходило у них лучше, чем у остальных. Тобиас сообщил им цель миссии, а также и то, что молодая леди, за которую он намеревается предложить выкуп, – сестра мастера Роуэна. Генри и Сэм прослужили на корабле Тобиаса больше десяти лет.