– Все в порядке, Альберто. – Лицо супруга казалось совершенно бесстрастным – маска, да и только. – Господа законники получили соответствующее разрешение в суде. Попросите слуг оказать им всемерное содействие и строго запретите отвечать на любые вопросы, чтобы не вводить в заблуждение. С разговорами сразу отправляйте ко мне.
– Хорошо, милорд. – Дворецкий с поклоном удалился.
Дознаватель откашлялся, привлекая внимание лорда Кастанелло.
– Надо признать, ваша новая супруга выбрала очень странное место, чтобы разбить цветочную клумбу, – как обычно, издалека начал он, кивая в сторону бывшего гаража Бренци. – Судя по тому, как быстро выросли на ней цветы, обычными удобрениями дело не ограничилось. Немного запрещенных зелий, щедро смешанных с землей… настоящий прорыв в садоводстве, вы не находите? Было бы любопытно выяснить, какие именно вещества пошли в ход. Благоверная мне покоя не дает – тоже садик хочет разбить…
Лорд отстраненно кивнул – мысли его были заняты вещими, далекими от садоводческих проблем супруги господина дознавателя. Почувствовав это, законник недобро прищурился и сказал прямо:
– Сокрытие улик – тяжелое преступление, милорд. Лучше признайтесь сейчас, сами и добровольно, пока мы не нашли что-нибудь интересное.
Не дождавшись ответа, господин дознаватель обратил внимание на меня.
– Фаринта, – резко произнес законник, – молчание может стоить вашему супругу свободы. Думаю, вы прекрасно осведомлены, в каких условиях содержатся заключенные в городской тюрьме.
Рука Майло предупреждающе коснулась моего плеча, напоминая о данном в карете обещании молчать, и я, сжав губы, торопливо отвела взгляд. Господин дознаватель раздраженно фыркнул.
– Что ж, как знаете. У вас был шанс начать сотрудничать со следствием, чтобы облегчить собственную участь, но вы предпочли им не воспользоваться.
На крыльце поместья несколько законников, активно жестикулируя, пытались разговорить одного из Ленсов, но, видимо, дворецкий уже успел передать слугам приказ лорда Кастанелло, и работник упрямо молчал, прикидываясь дурачком. Вскоре из дома выглянула госпожа Ленс и поманила племянника к себе. Он с готовностью подчинился.
Солнце, уже клонившееся к закату, коснулось острых верхушек тополей, растущих вдоль главной аллеи, и длинные тени ровной решеткой расчертили заставленную каретами отдела магического контроля дорогу, залегли глубокими темными складками на лицах. Вокруг суетились законники с ящиками в руках, негромко переговариваясь между собой, отчего казалось, будто над разоренной клумбой кружит рой темных и злых шмелей. За мельканием одинаковых форменных кителей мне чудились смутно знакомые лица – возможно, именно эти люди когда-то вот так же заполняли колбами, ретортами и горелками черные крытые телеги, грабя лабораторию лорда Кастанелло. История повторялась, как будто кому-то неизвестному было недостаточно того, что изъяли всего месяц назад.
Внезапно лорд Кастанелло нахмурился, словно что-то почувствовал. Темные брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую линию. Он перевел пустой невидящий взгляд на поместье, будто прислушивался к чему-то, слышному ему одному. И вдруг вздрогнул всем телом, стремительно бледнея.
В следующее мгновение я услышала вдалеке глухой хлопок направленного взрыва. Онемев от ужаса, еще не до конца понимая, что же случилось, я беспомощно повернулась к лорду и по его побелевшим губам прочитала единственное короткое слово.
«Даррен».
Не сговариваясь, мы бросились к сторожке.
Они взломали дверь. Едва ли кто-то с ходу смог бы разобрать хитроумное плетение запирающего артефакта, созданного лордом Кастанелло, но законники не стали тратить время и силы – просто разрядили в замок один за другим несколько накопителей, разрывая его с помощью сырой энергии. Без церемоний, без жалости, без переговоров с хозяином дома, не думая о последствиях и жизнях тех, кто находился внутри.
Мы не успели.
Повалил густой сизый дым. Закрыв лица масками для дыхания, законники ворвались внутрь. На улицу выволокли упирающуюся, надсадно кашляющую Клару, из последних сил рвущуюся из рук удерживающего ее законника назад, к мальчику.
– Милорд Даррен! Милорд! – причитала она. – Он без сознания, он задохнется!
– Отпустите ее, – прорычал Майло, сшибая с ног заступившего ему дорогу щуплого законника. – С дороги!
Сразу трое навалились на него, силясь схватить за руки, плечи, оттащить прочь. Супруг легко стряхнул атакующих, почти не заметив их усилий. Законники тут же повторили попытку преградить Майло путь. Они сцепились в нескольких шагах от двери, трое против одного, но даже так лорд каким-то непостижимым образом умудрялся с почти звериной ловкостью вырываться из крепких захватов, с каждой секундой подбираясь все ближе, ближе. Взгляд его был неотрывно прикован к распахнутой двери сторожки, откуда не доносилось ни звука.
Удушливый дым стелился по земле сизыми змеями.
Краем глаза я заметила яркую магическую вспышку – и в следующий момент в спину Майло попал энергетический разряд. Лорд пошатнулся.
– Что вы делаете? – закричала я. Закатное солнце било в глаза, позволяя увидеть лишь темный силуэт стрелявшего и зловеще светящееся дуло энергетического пистолета. – Остановитесь!
Кровь громко шумела в ушах, заглушая треск второго выстрела.
Лорд Кастанелло упал.
Я хотела подбежать к мужу, закрыть его собой, но чьи-то пальцы в холодных кожаных перчатках сомкнулись на моем запястье, дернули назад. Ужас всколыхнулся внутри, ледяной рукой сдавил горло. Чужие, ищущие что-то ладони скользнули по талии…
– Стоп! – резкий окрик господина дознавателя заставил законников застыть. – Уберите оружие. Отпустите миледи.
Они неохотно подчинились. На мгновение в сознании мелькнула мысль воспользоваться заминкой и вытащить мальчика, но законники красноречиво заслонили спинами вход, давая понять, что не стоит даже пытаться. Я кинулась к Майло, рухнула на колени рядом с ним. Дрожащими пальцами с трудом нащупала пульс – и выдохнула. Живой.
Надевая на ходу дыхательную маску, господин дознаватель прошел мимо нас и скрылся в сторожке.
Супруг приглушенно застонал, приходя в сознание.
– Даррен, – прохрипел он.
– Он еще внутри.
– Нам надо…
Я подставила ему плечо, помогая подняться. Лорд тяжело оперся на меня, дрожа, словно в лихорадке, и сделал несколько упрямых неверных шагов к сторожке, но законники вновь преградили нам путь. Дуло энергетического пистолета почти уперлось Майло в грудь. Я вцепилась в его руку, безмолвно умоляя не рисковать. С такого расстояния выстрел неминуемо оказался бы смертельным даже для сильного мага.
Нас оттеснили – два лекаря с походными носилками прошли мимо. Дым рассеялся, растекся по перекопанной лужайке рваными белесыми клочьями. Отрывисто тявкнула служебная собака, зло заворчал в ответ вздыбленный Милорд-кот, замерший на краю крыши сторожки.
Боль обожгла плечо. Я с невероятной яркостью ощутила – почти увидела – как дугой выгнулось безвольное тело Даррена, когда судебный лекарь вколол стимулирующий препарат в худую руку мальчика. Нить нашей ментальной связи резко дернулась, натянулась почти до предела.
Мальчик очнулся.
Я не видела Даррена, но почувствовала, как его разум вынырнул из забытья, в которое погружали мальчика целебные зелья. Ему хватило доли секунды, чтобы ощутить произошедшие перемены – отчаяние отца, мое смятение, настороженное недоверие окружавших его законников. Мальчика захлестнул страх, столь сильный, что он в одно мгновение передался мне. Меня затрясло.
Я осознала с кристальной ясностью, что еще чуть-чуть – и случится непоправимое. Артефакт лорда Кастанелло, реагировавший на ментальную магию, по его словам, всегда светился во время приступов Даррена, а значит, вероятнее всего, сын Майло был менталистом. Необученным, не контролирующим свои способности. Так же, как я. Но моя магия спала большую часть времени, выплескиваясь лишь изредка, как тогда с Руджеро Бренци, а странные вспышки болезни Даррена регулярно пробуждали его силу. И если их мог считать артефакт, приобретенный Майло, то о специальном оборудовании отдела магического контроля и говорить нечего.
Нельзя было этого допустить. Я глубоко вдохнула, отгоняя цепкие лапы чужого страха, отрешаясь от творящегося вокруг хаоса, и сосредоточилась. Незримая тонкая нить, связавшая нас с Дарреном, вибрировала в такт быстрому биению сердца мальчика.
«Даррен…»
Загнав все ненужные чувства как можно дальше и как можно глубже, чтобы ненароком не передать их ребенку, я всей душой, всем существом устремилась к сыну лорда. Усилием воли я заставила себя дышать глубоко и ровно, подавив волнение и сосредоточившись только на хрупкой связи с Дарреном… И вдруг ощутила его. Отклик показался мне слабым, едва заметным, почти на грани восприятия, но я готова была поклясться, что он был.
Мальчик ответил.
«Фаринта…» – его неслышный голос больше походил на шепот.
Сердце радостно сжалось. Я мысленно потянулась к Даррену, и сын лорда Кастанелло притих, прислушался. Наша связь будто стала крепче, ровнее, ощутимее. Это походило на прикосновение, пусть и иллюзорное, ненастоящее. Словно переплетенные пальцы, через которые шло успокаивающее человеческое тепло.
Мне показалось, что Даррен сумел справиться с собой. Подавить приступ – пусть временно, отогнать в сторону злое, раздирающее саму его суть наваждение, след влияния злокозненного менталиста. Успокоиться.
Сейчас я всем телом чувствовала, как размеренно и ровно поднимается в такт дыханию худая грудь мальчика, как разжимаются до боли стиснутые в кулак пальцы. Приступ отступал…
«Что?» – донесся до моего разума слабый беззвучный вопрос.
Но я не успела ответить.
В темном дверном проеме показались судебные лекари. На носилках лежал плотно закутанный в тонкий плед из овечьей шерсти бледный и худой Даррен. Господин дознаватель с дорожной сумкой с вензелями лорда Кастанелло в руках держался рядом с ними, и было слышно, как позвякивали сложенные внутри пузырьки с зельями, приготовленными господином Кауфманом. На носу законника привычно красовались очки с толстыми стеклами.