– Миледи? – Супруг поднял на меня взгляд поверх газеты.
– Кажется, вы говорили, – осторожно произнесла я, лихорадочно вспоминая, что же именно заинтересовало лорда Кастанелло. – Что ваш друг… отошел от дел.
– Именно так я и думал. Но…
Он развернул газету на нужной странице.
«Лорд Фабиано Себастьяни, младший брат лорда земли Маркуса Себастьяни и владелец крупнейшего предприятия по производству синтетических кристаллов, выдвинул свою кандидатуру на пост главы Аллегранцы. Как известно, в настоящее время «Современные магические технологии» переживают не самые лучшие времена в связи со скандалом, вызванным взрывом кристаллов в поместье совладельца предприятия лорда Майло Кастанелло и недавними техническими неполадками в главном цеху фабрики. Лорд Себастьяни в последние годы редко посещал публичные мероприятия, предпочитая полностью отдаться развитию благотворительности и решению насущных финансовых вопросов СМТ. Но, несмотря на это, лорд Себастьяни заявляет, что ради благополучия родного города…»
– Бред. Какой же бред. – Лорд Кастанелло со вздохом бросил взгляд в окно, где вновь прозвонил колокольчик над дверью господина Кауфмана, выпуская из аптеки пожилую пару. – Либо Фабиано используют, чтобы выставить Освальда Террини как наиболее достойного кандидата, либо кто-то и вправду собирается протолкнуть младшего Себастьяни на должность главы города. Вот только зачем? У Фабиано давно не осталось никаких амбиций. Да и эта «благотворительность»…
– Насколько хорошо вы знаете своего друга?
– Сейчас? – Майло устало потер виски. – Я думал, что хорошо. Думал, да… Но о его выдвижении я почему-то узнаю не от него, а из случайно купленной газеты.
Майло покачал головой. Ситуация с выборами главы городского совета, от которого отчасти зависели и исход суда, и будущее СМТ, похоже, вызывала у него серьезное беспокойство. И лорд Фабиано, внезапно изменивший свое решение не ввязываться в политику…
За всем, происходящим в Аллегранце, мне чудилась незримая тень человека с красным перстнем.
– Не хочется верить, что он может быть во всем этом замешан, – тихо проговорил супруг. – Но его участие… особенно сейчас… слишком похоже на чей-то план.
– Может, вам стоит поговорить с ним? – предложила я.
– После шумихи, поднятой в газетах? Боюсь, это уже не имеет смысла. Если Фабиано откажется, это лишь укрепит позиции Террини.
– Тогда что… нужен кто-то еще? Третий кандидат?
Лорд Кастанелло невесело усмехнулся.
– Полагаете, в городе есть хоть один уважаемый человек, далекий от политических игр почтенных лордов, но при этом имеющий достаточно влияния, чтобы убедить совет рассмотреть его кандидатуру?
Такого человека я знала – он сидел напротив меня. А больше…
За окном весело прозвенел колокольчик.
Или…
Мы с Майло переглянулись и, не сговариваясь, посмотрели в сторону аптеки.
– Кажется, есть у меня один человек на примете, – задумчиво проговорил супруг. Глаза его загорелись.
– Господин Якобб Кауфман.
– Тот, кого уважают и знают в городе, – подхватил Майло. – Кто легко добьется поддержки совета и, самое главное, сможет быть нам полезен, поскольку тоже использует в работе синтетические кристаллы и активно поддерживает идеи магического прогресса.
Я затаила дыхание. Да, посадить на место главы городского совета господина Кауфмана, честного, неподкупного, знающего почти весь город и отлично понимающего его жителей – от высокородных лордов до простых горожан, – казалось идеальным решением. Но…
– Он не согласится, Майло. Господин Кауфман любит свою работу в аптеке, он творец, а не политик. И потом…
– Я могу хотя бы предложить, – мягко возразил супруг. – Вдруг у меня получится его убедить? Я знаю нужных людей, которые помогут протолкнуть эту идею в совете. Фаринта, поверьте, – потянувшись через стол, супруг сжал мои пальцы. – У нас наконец-то появится шанс изменить жизнь к лучшему.
К моему удивлению, почтенный аптекарь согласился подумать над предложением Майло. Несколько дней супруг разъезжал по Аллегранце, общаясь с прогрессивными лордами и леди, а после, шепотом сообщив мне за ужином, что, кажется, все закрутилось, как надо, объявил, что полностью готов посвятить себя сбору документов для предстоящего слушания. Лорд Сантанильо по этому поводу язвил весь вечер, не переставая.
Я только улыбалась, пропуская мимо ушей подколки адвоката. Главное, что мы с Майло были вместе и жизнь потихоньку налаживалась. Даже ехидные замечания лорда Сантанильо стали привычными и совершенно не трогали. Обострившимся от постоянного применения специй чутьем я улавливала азарт адвоката, его твердую уверенность в нашей победе, и это придавало мне сил и веры в лучшее.
После того как адвокат застал нас с Майло в одной постели, он вытребовал себе в городском доме лорда Кастанелло третью спальню и теперь постоянно следил за нами сквозь линзу монокля, словно суровая дуэнья, стоящая на страже благочестия своих юных подопечных. Это было смешно и грустно одновременно. Я прекрасно понимала, что не должна касаться Майло до тех пор, пока не обрету уверенность, что бессознательно не причиню ему вреда, но под острым взглядом лорда Сантанильо упрямо хотелось совершить какую-нибудь глупость. Лишь по ночам, в одинокой спальне леди Элейны, откуда убрали все личные вещи первой жены Майло, я иногда позволяла себе помечтать, обнимая подушку.
Несмотря на то что сам лорд Сантанильо оставался в Аллегранце, его люди продолжали работать и жить в поместье. Адвокат ежедневно бывал там, изучал материалы судебных дел и собирал документы для подготовки к предстоящему слушанию. Мы с лордом Кастанелло заехали в поместье лишь дважды – оставлять Даррена очень не хотелось.
За полторы недели весна окончательно пришла в Аллегранцу. Домик в саду, где после пожара пришлось ночевать нам с госпожой Ленс, заняли садовник и его жена. Под их ловкими руками заброшенный сад совершенно преобразился: в лабиринте из невысокого, аккуратно подстриженного кустарника не осталось ни одной сухой ветки, заработали очищенные от зимней грязи фонтаны, а под окнами дома высадили роскошные розовые кусты с тугими бутонами всех оттенков белого и алого.
Благоухающие розы пленили своим ароматом не только меня – выйдя в сад в ожидании кареты в Аллегранцу, я заметила в тени беседки Лоиссу и Густаво, с упоением целовавшихся подальше от глаз работников поместья. Увидев меня, оба густо покраснели и, рассыпавшись в извинениях, поспешили вернуться к прерванной домашней работе. Я проводила их взглядом, пряча неуместную глупую зависть. Хотелось бы мне, чтобы между мной и Майло все могло быть вот так же просто. Если бы любое прикосновение не таило в себе столько опасностей…
Не имело смысла думать об этом. Все, что я могла – позволить себе быть счастливой здесь и сейчас, настолько, насколько это возможно. Сидеть в кофейне, рассказывать Даррену обо всем на свете, перевезти в городской дом Милорда-кота, чтобы, к огромной радости мальчика, несколько раз взять его с собой на прогулку. Смотреть на улыбку Майло, видеть его – так невозможно близко – и верить: когда угроза пройдет, мы сможем наконец стать друг для друга настоящими мужем и женой.
– Ваш заказ, милорд, миледи. Приятного дня.
На наш излюбленный столик возле окна опустились две большие чашки и целое блюдо крохотных кремовых десертов, которые очень нравились лорду Кастанелло. Я с наслаждением отпила глоток крепкого кофе – во рту стоял неприятный привкус специй, и мне ужасно хотелось хоть как-то заглушить его. Даррен моментально скривился.
«Фу-у-у… – Эмоция оказалась столь яркой и четкой, что несложно было в красках представить, как мальчик морщится, высовывая язык. – Горько!»
Не удержавшись, я фыркнула. Насколько же похожими оказались отец и сын! И Даррен, и Майло – оба любители сладостей…
– Что вас так развеселило? – Лорд Кастанелло недоуменно выгнул бровь, помешивая кофе палочкой, обсыпанной кристалликами темного сахара.
– Даррен. Он жалуется, что кофе слишком горький на его вкус.
– Он настолько хорошо чувствует все то же, что и вы?
Я кивнула.
– С каждым днем связь все крепче.
– Что ж, в таком случае совершенно с ним согласен, – тут же откликнулся супруг. – Не понимаю, как вы пьете такую гадость.
Я хотела было возразить, но тут же поняла, что Майло просто шутит. Даррен тоже развеселился: кажется, сходство с отцом пришлось ему по душе.
Лорд Кастанелло заинтересованно подался ко мне.
– А что еще он говорит? Расскажите, прошу вас.
На несколько секунд я замолчала, раскладывая нашу связь на тонкие нити. Пестрый спектр ощущений сиял ярко, радостно.
– Говорит, что ему нравится ваш десерт. Еще считает самодвижущиеся экипажи, проехавшие за окном – три, кажется, хотя сама я не заметила ни одного. И с любопытством рассматривает идущих с ярмарки горожан. Говорит, что из окна его комнаты видны шатры на площади Манцони. Даррена интересует абсолютно все. И знаете… когда я чувствую его мысли, мне кажется, будто он почти ничем не отличается от других любопытных детей.
Майло вздохнул, глядя в окно. Мимо, визжа клаксоном, пронесся очередной – как оказалось, четвертый – экипаж.
– Страшно подумать, сколь многого был лишен мой сын за долгие пять лет, – глухо произнес супруг, не отводя взгляда от пестрых шатров ярмарки, видневшихся в конце улицы. – Запертый в четырех стенах, не видевший рядом никого, кроме меня, лекарки и горничных… Как, когда я сумею восполнить ему все эти годы?
Я мысленно прикоснулась к нити нашей связи. Крепкая, прочная, она протянулась между мной и Дарреном, позволяя мальчику видеть моими глазами, чувствовать вкус, запах, дуновение ветра. И вдруг с кристальной ясностью поняла, что нужно сделать.
Если начинать открывать перед Дарреном мир, недоступный ему прежде, то… почему не сейчас?
Оба лорда Кастанелло – и старший, и младший – горячо поддержали мою идею побывать на ярмарке. Внутри шипучими пузырьками поднялось яркое нетерпеливое предвкушение – радость Даррена от предстоящей прогулки была настолько сильной, что я