Я потратила столько сил, чтобы сопротивляться чужому сокрушительному контролю над собственным телом, что, когда чувства и ощущения снова вернулись ко мне, не сразу сообразила, что надо делать. Ноги подкосились, тело безвольно обмякло, оседая на пол. Папка с документами, которую я сжимала в руке все это время, выпала из ослабевших пальцев, листы веером разлетелись по лаборатории. «Мое, мое… надо… собрать… отнести», – билась на самом краю сознания чужая мысль ментального приказа, но сейчас она не могла сломить мой разум.
Пока.
Майло подхватил меня, не давая упасть, и осторожно усадил на нижнюю ступеньку лестницы. Я с трудом сфокусировала на нем мутный, невидящий взгляд. На правой скуле супруга красовались царапины, тяжелая красная капля медленно собиралась в нижнем уголке самого глубокого пореза, готовясь сорваться вниз. Хотелось поднять руку и смахнуть ее, стереть с лица супруга гримасу непонимания, обиды, беспомощности и волнения, рассказать, объяснить, но сил не было даже на слабую улыбку.
– М-майло… – непослушными губами выдавила я.
Он резко выдохнул. Выпустил мои плечи, прислонил меня спиной к перилам. Дрожащей рукой с зажатым платком прикоснулся к лицу, скользнул пальцами от уха до шеи, прижал тонкую ткань к уголкам губ, ноздрям, подбородку. Когда Майло отнял платок, я увидела, что он пропитан кровью.
Из груди почти против воли вырвался полустон-полувсхлип.
– Тише, тише, милая. – Супруг ласково погладил меня по щеке. – Я помогу. Расскажи, что произошло?
– Ментальная… магия, – выдавила я. – Как тогда… в суде. Теперь… я могу узнать… это. Майло…
Я чувствовала, как постепенно крепчает внутри тьма, снова тянет ко мне удушающие черные щупальца. Еще немного – и безумие вернется. У меня почти не оставалось времени.
– Тише, тише. Все будет хорошо.
Не будет. Второй раз артефакт вряд ли сработает так быстро. Ему нужна перезарядка, подпитка – как Майло напитал кристалл из детской игрушки силой за те несколько недель, которые носил его на груди. А сейчас…
– Ты… должен помочь мне…
Тонкие губы супруга горестно сжались.
– Чем? Что я могу сделать, Фари?
– Меня тянет… к нему. К менталисту. Не отпускай. Ни за что, ладно?
Он торопливо закивал, но я знала: одного этого мало.
Был только один выход.
– Оглуши меня.
Темные брови взметнулись вверх. Майло вздрогнул, будто я ударила его, и на этот раз куда сильнее.
– Не смогу, – отчаянно выдохнул он. – Я не смогу, Фари, милая…
Я потянулась к нему – пока еще я могла это сделать – коснулась кончиками пальцев его щеки. Глаза щипало, во рту стоял мерзкий железистый привкус. Кровь…
Сопротивление убивает.
– Ты должен. Должен, Майло. Нельзя, чтобы это попало в руки менталиста. Я не хочу. – А в голове уже набирал силу вкрадчивый шепот, становившийся все громче, все неотвратимее с каждым ударом сердца. «Хочешь, конечно же хочешь, моя драгоценная»… – Не хочу снова… становиться… чужой куклой. Пожалуйста…
Майло опустил голову, на мгновение замер передо мной. А затем вновь посмотрел прямо в глаза – и на этот раз во взгляде читалась мрачная решимость. Сильные пальцы супруга легли на виски, чуть сжали.
– Я люблю тебя, – беззвучно прошептали его губы.
Вспышка магии. Боль. Тьма.
Белый потолок, белые стены. Круг лампы с пустым гнездом накопителя. Косая тень от оконной рамы – похоже, недавно перевалило за полдень. Прошло совсем немного времени с тех пор, как мы…
– Очнулась, очнулась, – раздался нервный шепот за пределами видимости.
Потолок заслонило лицо Майло. Супруг улыбался, но глаза его смотрели встревоженно.
– Фари, любимая моя.
Сильные руки скользнули под спину, подхватывая, помогая приподняться. Тут же закружилась голова, перед глазами потемнело. Видимо, сказалась кровопотеря – я все еще чувствовала во рту неприятный привкус. Губ коснулось холодное стекло стакана. Какое-то зелье…
– Что… это?
Стакан исчез.
– Это женская настойка, миледи, – послышался из глубины комнаты голос Клары. – Мне местная лекарка готовит. Помогает при кровопотере, ну, знаете…
Я через силу кивнула. Кажется, стандартный рецепт этого преобразования делался на основе крапивы. Оставалось надеяться, что концентрация у зелья окажется подходящая – разжижать кровь мне сейчас было ни к чему.
После настойки действительно стало немного лучше. Я села – не без помощи супруга – и осторожно осмотрелась по сторонам, стараясь не делать резких движений.
Белые стены. Кровать, стоящая посреди комнаты, так, чтобы к ней удобно было подходить с любой стороны. В шкафу, где некогда стояли лекарства, остались лишь книги, бинты и одинокая модель экипажа посреди пустой полки. Майло сидел рядом со мной на краешке кровати, а в изножье, у противоположной стены, стояли молчаливые слуги. Тихо всхлипывала Мелия, комкала кружевной передник Клара. Через открытую дверь в кресле виднелся краешек подола платья госпожи Ленс.
Видеть сторожку такой, какой ее видел Даррен, было непривычно и очень грустно.
– Миледи. – Мелия первой решилась подать голос. – Как вы себя чувствуете? Ох и напугали вы нас, честно сказать. Когда милорд вышел из лесу, да вы у него на руках, а рубашка вся в крови, так мы уж не знали, что и думать.
– Я…
Хотелось привычно добавить «в порядке», чтобы ободрить Майло и взволнованных слуг, но я не стала лгать ни себе, ни им. Нет, все было совсем не в порядке. Ментальный приказ, подчинивший мою волю в тайной лаборатории леди Элейны, не отступил, а лишь затаился на время. Сейчас я чувствовала себя более-менее сносно, но достаточно одного легкого толчка…
– Миледи, после всех обысков в поместье зелий, считай, не осталось. Может, нам за лекарем в город послать? Или заказ отправить в аптеку, чтобы…
Мы с Майло хмуро переглянулись. Предавать мое состояние огласке – прямо или косвенно – было невероятно опасно. Если менталист узнает, что я сопротивляюсь его приказу, он мигом поймет, что мы нашли то, что ему нужно.
А значит, под угрозой окажется жизнь каждого из нас.
– Никаких лекарей, – твердо сказала я. – И никаких заказов. Самое лучшее, если никто не узнает, что со мной. Вы все… – Я окинула взглядом слуг. – Помогли лорду Кастанелло сохранить секрет его сына. Сделайте то же самое и для меня. Прошу.
Все кивнули без колебаний.
Что-то защекотало кожу под носом. Я прикоснулась к лицу и, отняв руку, увидела на пальцах густую темную кровь. Майло без слов протянул мне платок с завернутым в него кусочком льда.
Удержать его оказалось неожиданно трудно. Соприкоснувшись с руками супруга, я вдруг почувствовала, как мелко подрагивают мои пальцы. Майло притянул меня к себе жестом молчаливой поддержки, и я почти против воли заметила, что на нем еще все та же испачканная моей кровью рубашка. Он не покидал сторожку с тех пор, как принес меня сюда. А за спиной супруга на прикроватном столике лежала…
«О нет, нет, нет!»
Я не успела остановить себя. Тело с нечеловеческой силой дернулось вбок, руки выпрямились. Где-то на грани слышимости раздался испуганный женский вскрик, заметались встревоженные тени. Кто-то сдавленно охнул от ужаса.
«Забрать, унести. Отдать… ему».
Скрюченные судорогой пальцы сомкнулись, но сумели схватить лишь воздух. Майло успел остановить безумный порыв, крепко прижав вырывающееся тело к кровати.
Гул голосов отдавался в висках, мешая сосредоточиться и попытаться контролировать себя.
– Да что с ней такое?
– Миледи, миледи!
– Держите ее ноги! Прижимайте сильнее, ну!
– Ой!
– Осторожнее!
Я вцепилась в плечи супруга, одновременно пытаясь оттолкнуть его прочь и притянуть ближе.
– Д-д-докум-м-м… – с трудом вытолкнула я из груди.
Он услышал. И понял.
– Папка на столике, – коротко приказал он кому-то. – Унесите ее отсюда. Живо!
Зацокали каблучки, прошуршали юбки. Желанная добыча мелькнула перед глазами и тут же исчезла. Хлопнула дверь.
Дышать стало чуточку легче. И – странно – но сразу же в памяти всплыло, что может дать мне несколько блаженных минут свободы от разрушительного ментального приказа.
– Кристалл, – торопливо прошептала я Майло. – В ящике… – Я не хотела заканчивать эту фразу даже в мыслях, чтобы не спровоцировать новый приступ. – Был медальон. Он помогает. Не знаю, как, но помогает. Кажется, я разрядила его, но, может, получится…
– Получится. Я принесу его, Фари. Заряжу. Я сумею.
Я ослабила хватку, бессильно падая на подушки. Во рту была кровь, которую мне удалось сглотнуть, пусть и не с первой попытки. Пальцы ныли – кажется, я стискивала предплечья Майло слишком крепко. У него, вероятно, останутся синяки. Очередные следы борьбы, борьбы без конца и края…
Майло встал с кровати, намереваясь уйти, но я удержала его руку.
– Свяжи меня.
Он нахмурился, покачал головой.
– Свяжи, – повторила я. – Не хочу никому причинить вреда.
Молчание тянулось столь долго, что мне показалось, он откажется. Но, к счастью, Майло послушался. Захлопали ящики, зашуршали передвигаемые предметы. Что-то обернулось вокруг запястий, и одновременно с этим уголков губ бережно коснулась смоченная в воде ткань, стирая следы розоватой пены.
Улыбнуться бы, но сил совсем не осталось.
Широкие кожаные ремни надежно зафиксировали руки и ноги. Я дернулась – слабо, на пробу – и с удовлетворением ощутила, что почти не могу пошевелиться. А затем дернулась еще и еще, и с каждым разом в моих попытках вырваться из оков оставалось все меньше осторожности.
«Это нас не удержит, моя драгоценная», – почудился мне призрачный голос.
Пусть так. Я готова была рискнуть.
Тьма.
Сдавленный стон выдернул мое сознание из черноты небытия. Следом вернулись звуки, приглушенные голоса, шорох ткани, скрип кожаных ремней. Руки и ноги все еще были связаны, и стоило мне пошевелиться, как кожу на запястьях болезненно защипало.