Лорд Сантанильо выступил из черноты дверного проема. На скуле его красовался внушительный синяк, разбитая губа кровоточила.
– Надеюсь, с пылкими сценами покончено? – поинтересовался он, промокнув кровь платком. – У нас…
Грохот входной двери, распахнувшейся так резко, что ее едва не сорвало с петель, заглушил его слова. В сторожке сразу стало тесно от заполнивших комнату людей. Возглавляла процессию Мелия с зажженным подсвечником наперевес, горничная держала его так, словно была готова крепко приложить им кого-нибудь по голове. Оба Ленса, Клара и господин Сфорци толпились позади нее. Все были настроены решительно.
– Милорд, миледи, мы тут крики услышали, так сразу… – начала горничная, но умолкла на полуслове, как только увидела лорда Сантанильо и лорда Себастьяни.
Рука с занесенным для удара подсвечником застыла. Воск из наклоненных свечей капнул на носок адвокатского ботинка.
Лорд Сантанильо обреченно вздохнул.
– Так, давайте-ка все успокоимся, – примирительно поднял он ладони. – Нам всем хорошо бы немного остыть и приготовиться к долгой обстоятельной беседе. Мелия, душечка, – повернулся адвокат к горничной и перехватил подсвечник. – Мы все очень ценим ваш боевой настрой, но сейчас предпочли бы чашечку крепкого чая.
– Чая? – растерянно переспросила Мелия. – Как обычно, со специями?
– Ни в коем случае, – отрезал лорд Фабиано, прежде чем кто-нибудь успел ответить.
Горничная с подозрением покосилась на него.
– Да, Мелия, без специй, – подтвердил лорд Сантанильо. – А теперь, уважаемые господа спасатели, попрошу ненадолго оставить нас одних. Можете не беспокоиться за лорда и леди. Самое большее, что им угрожает, это остаться без десерта к чаю, если ваша очаровательная юная кухарочка все еще готовит тот восхитительный мармелад.
Густаво открыл было рот, но Мелия торопливо выдворила всех слуг из сторожки и плотно закрыла за собой дверь.
Лорд Сантанильо опустился в кресло.
– А теперь нам, пожалуй, пора поговорить, – достав монокль, адвокат мельком взглянул на меня и со вздохом полез в карман. На свет появилась маленькая запечатанная бутылочка с подозрительного вида зельем. – Это такой же отвар, как тот, которым поит Даррена наш общий знакомый дознаватель. Бабуля передает привет. Пейте, миледи я-свечусь-ментальной-магией-точно-ярмарочная-карусель. Хуже вам точно не станет. В ближайшую пару часов вы нужны нам хотя бы приблизительно адекватной.
Я забрала бутылочку, принюхалась и с сомнением сделала крошечный глоток. На вкус зелье действительно напоминало то, что дал мне после суда господин Маркони, хоть я и не сумела определить даже приблизительный его состав. Решив не спорить с адвокатом, который до настоящего момента пока не сделал нам ничего плохого, я одним махом допила остаток отвара.
– Так-то лучше, – кивнул лорд Сантанильо, забирая обратно пустую бутылочку. – Думаю, стадию громких приветствий и крепких дружеских объятий мы успешно прошли. Миледи, полагаю, знакомить вас с нашим общим другом уже не обязательно?
– Он! – Я вытянула руку, указывая на застывшего в стороне лорда Себастьяни. – Это он был тогда на суде! Он применил ко мне ментальную магию!
Лорд Сантанильо горестно вздохнул, покачал головой.
– Вот говорил я бабуле, что любое зелье, предназначенное для впечатлительных дам, должно содержать в составе изрядную долю валерианового корня, – пробормотал он себе под нос и добавил уже громче, обращаясь ко мне: – Да, миледи, он был на суде. И нет, он на вас не воздействовал.
Ярко-синие глаза бесстрастно взглянули на меня, но я не желала успокаиваться.
– Это же он! Он – тот судебный менталист!
– Что? – В голосе Майло послышалось неподдельное удивление. – Ты уверена? Фабиано, но почему…
Супруг замолчал, встретившись взглядом с бывшим партнером и другом.
– Да, я судебный менталист, – просто и как-то буднично ответил лорд Себастьяни. Без маски, искажающей голос, узнать его можно было лишь по размеренному темпу речи и отстраненному спокойствию. – Лицензированный. И да, Майло, о таком обычно не говорят. Даже друзьям. Профессия обязывает. Анонимность, маски и плащи выдуманы не ради эффектного образа. Это необходимая мера, сохраняющая тайну моей личности.
– А что же тогда должно защищать от вас остальных? – выпалила я. – Что мешает вам воздействовать на окружающих в свободное от… работы… время?
– Регулярные проверки, ограничивающие артефакты и магическая клятва, – ровным голосом ответил лорд Себастьяни, словно мой вопрос не показался ему оскорбительным или бестактным. – Желаете убедиться?
Он поднял правую руку и закатал рукав. Толстый браслет, украшенный не меньше чем дюжиной кристаллов, свободно скользнул вниз по запястью, обнажая совершенно чистую бледную кожу. Я невольно покосилась на свои руки, лежавшие поверх одеяла. Шрамы от ожога, полученного, когда Бренци силой увез меня из поместья, почти зажили, но все равно оставались заметными. Да и на запястье Майло виднелись красноватые следы – наказание за нарушенное судебное ограничение.
Разница между нами и лордом Себастьяни была очевидна.
– Но… – Я смутилась, не зная, как извиниться. – Если не вы, то кто же тогда?
– А вот об этом мы и хотели поговорить, – хлопнул в ладоши лорд Сантанильо.
Из-за дверей раздался робкий голос Мелии, спрашивающей разрешения войти. Горничная принесла чай и целое блюдо сладостей, оставшихся после свадьбы. Следом за ней шла Лоисса с тяжелым пузатым чайником с кипятком. Оставив все на прикроватном столике, служанки тихо удалились, не задавая лишних вопросов.
В закрывающуюся дверь проскользнул Милорд-кот, вымытый, вычищенный и совершенно не похожий на лесное чудовище, которое добралось несколько дней назад до поместья с запиской от Даррена. Запрыгнув ко мне на кровать, кот потерся о мою ладонь, милостиво подставил ухо под пальцы хозяина, а потом, к немалому изумлению нас обоих, перескочил на колени лорда Фабиано, где и остался, оглядывая комнату с царственным видом.
Губы брата леди Элейны дрогнули в едва заметной улыбке, и это была первая живая эмоция, которую я увидела на его лице.
– Лей не говорила, что это я подобрал его на улице еще котенком? – пояснил он, почесывая белое брюхо. – Удивительный зверь.
– Не говорила, – отчеканил Майло. – Она мне многого не говорила. Как и ты.
Лорд Фабиано пожал плечами.
– Кому, как не тебе, знать, что есть вещи, которые не доверяют даже друзьям, – проговорил он, со значением оглядывая бывшую комнату Даррена.
Эго взгляд не укрылся от супруга, но Майло только упрямо поджал губы.
– Потому что не каждый «друг» может называться этим словом, – огрызнулся супруг. – Все, что ты видишь перед собой, произошло из-за неразумного замалчивания правды. Правды об истинных причинах болезни Даррена и способах ее лечения, о шантаже, о грязных играх с СМТ за моей спиной, о наследственных ментальных способностях, в конце концов! Вы с Лейни стоите друг друга! А то, что я никому не рассказал о сыне… – Он раздраженно сощурился, сверля взглядом лорда Себастьяни. – Что ж, у меня были причины молчать.
– Вот и у нас были причины, – спокойно парировал лорд Фабиано.
Бесстрастный голос, похоже, взбесил Майло еще сильнее.
– «У нас»? – ядовито переспросил он. – Какие общие причины могли быть у тебя и у моей жены?
Супруг скрипнул зубами, рука, обнимавшая мои плечи, окаменела. Мне показалось, еще секунда – и Майло, вскочив с кровати, все-таки врежет лорду Фабиано, и вместо разговора между бывшими друзьями вновь разгорится некрасивая драка, которую ни я, ни лорд Сантанильо не сумеем разнять. Я осторожно прикоснулась к ладони Майло, чуть сжала, мысленно призывая его удержаться от глупостей, но все было тщетно. За их взглядами – яростным серым и холодным синим – крылось что-то давнее, невысказанное, и я не была уверена, что хочу знать истинную причину.
Положение спас адвокат. Разлив чай, он почти насильно впихнул одну чашку в руки Майло, а другую передал Фабиано. Наверное, лорд Сантанильо пошел бы еще дальше, заткнув обоим рты десертом, если бы нам принесли что-нибудь подходящее вроде вязких ирисок или твердого имбирного печенья, но, судя по страдальческому выражению лица, прозрачного, тающего на языке мармелада для разбушевавшихся друзей ему было откровенно жаль.
– Угомонитесь вы оба, – твердо произнес он. – Отложите выяснение отношений на потом, сейчас у нас есть вещи поважнее.
Майло скептически покосился на адвоката.
– И что же это за вещи, Корвус, ради которых ты сначала сбегаешь посреди суда в неизвестном направлении, бросая нас с Фаринтой на растерзание законникам, а после заявляешься с… ним.
– Себастьяни – единственный известный мне менталист, который может помочь нам прояснить вопрос, на чьей стороне твоя жена.
На несколько мгновений все затихли. Лорд Сантанильо методично расправлялся с десертом, лорд Фабиано задумчиво разглядывал чаинки на дне опустевшей чашки, словно пытался увидеть будущее в их узоре. Майло же не сделал ни глотка. Побелевшие пальцы супруга крепко сжимали фарфоровую ручку.
– На чьей стороне… – тихо проговорил супруг. – Как выясняется, Элейна думала только о себе.
– Не Элейна, – ровным голосом поправил его адвокат. – Фаринта.
Я вздрогнула. Майло резко выпрямился, закрывая меня спиной от взгляда лорда Сантанильо.
– Сколько раз я должен повторять одно и то же, Корвус? – процедил супруг сквозь сжатые зубы. – Оставь в покое мою жену! Что тебе опять от нее надо?
– Ой-ой! – Адвокат вскинул руки, не выпуская при этом из пальцев чашку и кубик мармелада. – Нет, определенно брак не идет тебе на пользу. Вот насмотрюсь на тебя и окончательно укреплюсь в правильности моего решения никогда не жениться.
Одним рывком Майло вскочил на ноги, расплескивая чай.
– Корвус, еще слово, и я…
– И ты что? Так не терпится выпустить пар? Так сходи наколи дров – хоть какая-то польза будет.
– Майло. – Я потянула супруга за рукав. – Майло, пожалуйста…