– Но ведь она сопротивляется, – возразил Майло, крепче сжимая мою руку. – Сопротивляется. Например, сейчас. Разве это ничего не значит?
– Значит, – ответил лорд Фабиано. – Ее сопротивление говорит о сильном внутреннем стремлении вопреки всему оставаться человеком, чтобы сберечь тех, кто дорог. Но сопротивление убивает. – Пальцы Майло дрогнули. – Оно отнимает силы и магию, и будет отнимать до тех пор, пока не сожжет все до капли. Изменить это нельзя, равно как нельзя возвратить утраченные воспоминания. Магия леди Фаринты навсегда останется зависимой, а приказы ее хозяина – нерушимыми.
Внезапная мысль мелькнула в голове. Ведь если я на самом деле не была Фаринтой Веритас, урожденной Ллойд, могло ли оказаться так, что и первая жена Майло не всегда была леди Элейной Себастьяни? Что, если ее тоже… стерли, так же, как меня, придумав новую, более подходящую личность?
– А леди Элейна… – негромко спросила я. – Что-то же заставляло ее молчать обо всем происходящем, мешало выдать менталиста правосудию. Неужели она тоже была зависимой, и именно это привело к ее… гибели?
Но лорд Себастьяни качнул головой.
– Нет. Магия Лей пробудилась сама – очень рано, настолько, что она буквально выросла вместе с ней. Стереть самосознание сильного менталиста, не убив его, практически невозможно.
– Еще лучше, – помрачнел Майло. – Получается, Элейна вредила Даррену по собственной воле…
– Или нет, – поспешно вмешался лорд Сантанильо, вскинув руки. – Себастьяни, пожалуйста, не сжигай Кастанелло в его же сторожке. Он не хотел сказать ничего дурного.
– Вообще-то… – начал было Майло.
– Может быть, менталист ее шантажировал, – предположила я. – Он мог угрожать раскрыть ее тайны… например, рассказать правду о ее ментальных способностях. Или… о ее происхождении.
Адвокат сощурился и поглядел на меня – долго, внимательно.
– Любопытно, – наконец протянул он. – Не желаете ли поделиться с нами, как вы пришли к таким выводам, миледи всюду-вижу-заговор?
Настал наш с Майло черед говорить. Не вдаваясь в подробности, мы рассказали о восстановленных по памяти документах из СМТ, попытке проникновения в дом во время свадьбы и найденной неподалеку от поместья лаборатории.
Майло сходил за письмами, адресованными Розельдине, и передал их лорду Сантанильо. На некоторое время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шуршанием вынимаемых из конверта записок. Лорд Сантанильо долго и пристально изучал письма, разглядывал конверты и почтовые штампы, но, судя по нахмуренному лицу, не сумел обнаружить никаких зацепок.
Пока супруг вводил адвоката в курс дела, я украдкой поглядывала на лорда Фабиано. Он оставался поразительно спокойным, несмотря на то что речь шла о его сестре. Ни один мускул не дрогнул на гладко выбритом лице, когда Майло рассказал о шантажисте, годами вмешивавшемся в работу СМТ и жизнь леди Элейны. И только упоминание прощального письма, похоже, на мгновение вывело его из равновесия. Лорд Себастьяни замер, вслушиваясь в каждое слово зачитываемого адвокатом текста, и так же едва заметно расслабился, когда письмо закончилось.
– И ни одного упоминания имени менталиста, – подытожил лорд Сантанильо, откладывая бумагу. – Жаль. Я надеялся, вам повезло больше, чем мне.
– Но ведь ты кого-то подозреваешь? – задал вопрос Майло. – Я вижу, что ты до чего-то докопался, иначе не сидел бы сейчас с таким видом.
Чуть помедлив, адвокат кивнул.
– Информация, которую вам удалось отыскать, подтверждает мои догадки. Фаринта Ллойд, Розельдина Ллойд… не слишком ли много фиореннских сироток, тесно переплетенных чьей-то невидимой рукой внутри городских стен Аллегранцы? И если где-то надо искать ключ к тому, что их объединяет, то…
Он выразительно замолчал.
– Такое чувство, что все ниточки ведут в приют Ллойдов.
– Вот именно, – согласился лорд Сантанильо. – Во всяком случае, я точно не зря там побывал.
Я замерла, нервно стиснув ладонь Майло. Супруг обнял меня, успокаивая.
– Корвус! И ты молчал?
– Да как-то разговор не заходил. – Адвокат пожал плечами с нарочитым безразличием. – Признаться, я уже немного подзабыл, что стоит вам с Себастьяни оказаться вместе, как начинается светопреставление. То вы грозитесь набить друг другу физиономии, то препираетесь почем зря, то пляшете вокруг одной и той же… девицы. Годы идут и девица уже совсем не та, а, я смотрю, ничего не меняется.
– Корвус, не начинай, – предупредил Майло.
– Лучше расскажи, что тебе удалось выяснить, – подал голос из своего угла лорд Себастьяни.
– Пожалуйста, – добавила я.
Ничуть не смущаясь выжидающих взглядов, лорд Сантанильо налил себе чай и медленно осушил чашку, смакуя каждый глоток. Мне показалось, он нарочно испытывал наше терпение, исподволь наблюдая за всеми, потому как стоило только Майло вдохнуть, чтобы попросить друга быстрее перейти к делу, как адвокат заговорил.
– Да, я действительно побывал в приюте и обоих пансионах, – подтвердил он, доедая последнюю дольку мармелада. – Хотел предаться ностальгии, вспомнить разудалые ученические годы. – Его взгляд в одно мгновение изменился, помрачнел. – Да вот не удалось. Паршивое место. Чувствовал это еще в детстве, потому и сбежал через два года учебы.
– Уж не с учительницей ли музыки?
– С ней, с ней, – без улыбки подтвердил адвокат. – И очень вовремя, надо признать. Милая госпожа Бьянка оказалась девушкой любопытной и начала задавать попечителям приюта, скажем так, неудобные вопросы. О всяких подозрительных личностях, приезжающих по ночам в закрытых каретах, о сиротках Ллойд, внезапно пропадавших из приюта, и прочих интересных вещах. Чуткий музыкальный слух и бессонница, которую не всегда могла скрасить… приятная компания.
– И ты, стало быть, помог ей? – скептически уточнил Майло.
– Уехать – да. А вот разбираться с ее подозрениями не стал, списав все на чувствительность и экзальтированность творческой натуры. Да и вряд ли мне удалось бы докопаться до истины – в шестнадцать лет меня интересовали совершенно иные вещи. Но я, конечно, мог бы рассказать о происходящем тем, кто был на это способен. Только я не стал. Жалею ли? Скорее нет. По крайней мере, одной бедной сиротке с тех пор удалось-таки выбиться в люди.
Я криво улыбнулась. Наверное, в случае с лордом Сантанильо эти слова можно было считать комплиментом.
– Как бы то ни было, – продолжил он, – когда я две недели назад явился туда с инспекцией, санкционированной многоуважаемой леди Эллианной Сантанильо, всплыло и это, и многое другое. Поистине, грозное имя моей бабули до сих пор творит чудеса и развязывает даже самые неразговорчивые языки. Слышали ли вы, например, что двадцать семь лет назад в пансионе для юных лордов произошел… досадный инцидент, и из-за ошибки повара погибло одиннадцать детей и два наставника? Так вот, покопавшись в этом деле, я обнаружил, что, вероятнее всего, это не было случайностью. В то время помощником на кухне служил сын кухарки, очень талантливый зельевар…
– Арджеро Бренци. – Леденящие кровь воспоминания о хладнокровном отравителе, одержимом любовью к леди Элейне, заставили меня поежиться.
Адвокат кивнул.
– Все верно, миледи детектив-на-полставки, наш старый знакомый Арджеро начал свою блестящую карьеру с убийства тринадцати человек, с некоторыми из которых я был знаком лично. Но самое интересное, что после этого случая потенциально опасный ребенок оказался не в приюте и не в лечебнице для душевнобольных, где, как по мне, ему было самое место. Нет, Арджеро просто пропал. Он был «нанят»… – Адвокат сделал характерный жест руками. – Одним влиятельным… человеком в качестве своего помощника. А точнее, – тонкие губы сжались, – куплен.
Я видела это в воспоминаниях зельевара Бренци – затянутую в темный дорогой костюм фигуру, чьи пальцы были унизаны перстнями, светившимися насыщенно-алым.
«Далеко пойдешь, мальчик. Надо только правильно выбирать друзей. Хочешь, я буду твоим другом?»
– Что значит «куплен»? – напряженно переспросил Майло. – В Иллирии запрещена торговля людьми.
– Официально – да. Но если правильно подойти к вопросу…
Лорд Сантанильо достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и ловко скатал самокрутку. Без слов передал ее лорду Фабиано, сделал себе еще одну.
– Как вы все понимаете, дело Бренци – только верхушка айсберга. После того как бабуля санкционировала полную проверку активов Ллойдов, я возглавил группу законников и судебных приставов. Нам удалось застать леди Ллойд врасплох и тем самым сохранить большую часть документов, которую она и ее приближенные пытались уничтожить. – Шелчок пальцами заставил тонкую папиросную бумагу вспыхнуть. – Кстати, Кастанелло, спасибо за идею быстрой борьбы с огнем. – Адвокат затянулся, раскуривая едкую табачную смесь. – Твой способ позволил потушить разом два десятка каминов, переполненных финансовыми отчетами. В магконтроле Фиоренны все в полном восторге и уже ищут умельцев, способных разработать артефакт для направленного выплеска магической энергии широкого радиуса действия.
– Когда все закончится, дай им знать, что конструкторский отдел СМТ готов взяться за разработку, – сухо ответил супруг.
– Непременно, – пообещал адвокат. – А пока вернемся к делу Ллойдов. На наше счастье, леди Синтия оказалась столь же дотошной, сколь самоуверенной. Абсолютно каждая незаконная операция была тщательным образом задокументирована, оформлена и записана в отчетных книгах. А изысканный твердый переплет из дубленной кожи, такой красивый в изящных дамских ручках, увы, плохо поддается огню, особенно тогда, когда надо быстро уничтожить улики… – Он едко усмехнулся. – В общем, нам удалось восстановить все – ну или почти все.
– Не тяни.
– Имей терпение и выдержку, Кастанелло, в постели это тебе ой как пригодится.
– Зато к тому времени, когда ты закончишь прелюдию и перейдешь к делу, любая женщина под тобой успеет заснуть, – в тон ему огрызнулся Майло. – Так что будь любезен.