– Да, да… – наконец проговорил супруг с явной неохотой. – Я… понимаю, что ситуация непростая. Обещаю… не судить… поспешно.
– Это меня устроит, – ровным голосом ответил лорд Фабиано. – Пожалуй, глупо ждать от тебя большего.
Адвокат негромко хлопнул в ладоши.
– Отлично. Теперь, когда морально-этический момент нашей беседы мы прояснили, Себастьяни, скажи нам главное, действительно ли твой отец забрал из приюта чужую девочку-менталиста?
– Да, – последовал незамедлительный ответ.
Я почувствовала, как напрягся Майло за моей спиной, но не успела остановить непоправимого.
– И как давно ты об этом знал? – вопреки обещанию встрял он.
Лорд Сантанильо предупреждающе вскинул руки.
– Кастанелло!
– С самого начала, – ответил лорд Фабиано, проигнорировав и возмущенный вопрос моего супруга, и оклик адвоката. – С того мгновения, когда лицо моего отца, бесчувственного м… мужчины, вдруг осветилось любовью. «Элейна, доченька, – сказал он, увидев ее. – Как же я скучал». Отец, которого я знал, не был способен на такие чувства – скучать, любить… Смешно, но тонкая рука девчонки, коснувшаяся его запястья, изменила все. А потом и всех.
Он устремил невидящий взгляд в пространство, будто пытался воскресить перед внутренним взором картину из далекого прошлого.
– Я смотрел, как следом за отцом все остальные члены семьи – мачеха, братья, слуги в имении Себастьяни, а потом и другие высокомерные знатные лорды Аллегранцы – один за другим начинали любить эту странную чужачку. Смотрел, и не мог понять – как, отчего, почему? Казалось, будто все вокруг меня сходили с ума при виде моей так называемой сестры, а я один оставался разумным… Или наоборот. В какой-то момент мне даже показалось, что это я теряю связь с реальностью, тону в беспочвенных подозрениях, но…
Он усмехнулся собственным воспоминаниям, и по лицу, обыкновенно бесстрастному и отстраненному, промелькнула тень слабой улыбки.
– «Ты такой же, как я, – сказала тогда она. – Мы делим один и тот же дар… или проклятие, как посмотреть. То, что всегда дремало внутри тебя, то, что ты всегда чувствовал где-то глубоко внутри, – это тоже магия. Наша магия».
– Ментальная магия, – тихо произнес лорд Сантанильо.
– Да.
– Магия, которую старый лорд Джоаккино Себастьяни ненавидел так страстно, что готов был убить за одно лишь подозрение в том, что кто-то из приближенных к нему людей может обладать опасными ментальными способностями.
Новый кивок.
– Эта тайна связала нас так, как не смогла бы связать общая кровь. Вам не понять… – Лорд Фабиано обвел нас серьезным взглядом. – Даже тебе, Корвус. Хоть ты и Сантанильо, но ваши семейные отношения совершенно иные, чем в других первых домах. В доме моего отца страх, презрение и равнодушие были возведены в абсолют. Страх, презрение и равнодушие – вот те чувства, что я должен был испытывать к любому – к многочисленным мачехам, сменявшим одна другую, к сводным братьям, к представителям низших ветвей рода Себастьяни, которые напропалую заискивали перед отцом, но втайне мечтали о его смерти. После того как я встретил Лей, я понял, что всю жизнь чувствовал лишь одно – ужасающее, бесконечное, невыносимое одиночество. А Лей… ментальная связь с Лей изгнала его навсегда.
Майло помрачнел, пальцы, накрывшие мою ладонь, сжались. Я не видела его лица, но чувствовала, что даже годы спустя рассказ лорда Фабиано о близости с леди Элейной – близости, «которой она никогда не смогла бы дать Майло в полной мере» – ранил его, и ранил глубоко.
– Ты знал о ее истинных целях? – нарушил молчание лорд Сантанильо.
Помедлив, лорд Фабиано кивнул.
– Со временем – да, я узнал, что изначально ею двигала жажда мести. Но… это не являлось ее истинной целью. Лей просто хотела жить – нормальной, полноценной жизнью. Хотела быть счастливой – и я хотел этого не меньше. Мы уже учились в университете, когда… обстоятельства изменились. Прошлое настигло ее. Она пришла ко мне в слезах и рассказала правду.
– Про менталиста, убедившего ее притвориться дочерью Джоаккино Себастьяни?
– Да. И про то, что ее жизнь никогда не принадлежала ей. Что она поклялась нерушимой магической клятвой помочь уничтожить моего отца. И это была не единственная ее клятва – лишь первая из многих. Прежде… когда она, запертая в мире унижения и насилия, не видела смысла в собственной жизни, она давала их слишком легко.
– И что помешало тебе сразу же обратиться к законникам? – возмущенно спросил Майло. – До того как ситуация окончательно вышла из-под контроля. До того как мы…
– А что помешало тебе, когда это случилось с Дарреном? – последовал закономерный ответ. – Лей была единственным близким мне человеком.
– За спиной которого стояло чудовище.
– Это не ее вина. Ты же не обвиняешь свою нынешнюю жену, которая находится сейчас в точно таком же положении. Они обе преступницы, но и жертвы, а правосудие в сложных ситуациях, увы, редко становится на нужную сторону.
– Скажи, – с трудом произнес помрачневший Майло. – Ты знал, что замужество Лейни… что наш с ней брак… был лишь частью плана менталиста?
– Да.
Короткое слово, казалось, вышибло из груди Майло весь воздух. Я почувствовала, как он вздрогнул и замер, с каждой секундой все яснее осознавая нагромождение лжи, которое окружало его все эти годы. Мое сердце сжалось, разделяя боль супруга.
– Так вот, значит, почему тебя не было на церемонии… – проговорил Майло скорее для себя, чем из-за желания узнать настоящую причину. – Ты не смог…
– Да.
– Почему ты… молчал? Ты мой друг… я считал тебя другом, а ты… Как ты мог не понимать, сколько жизней вы рушите? Она же… она же просто легла под…
Маска бесстрастности на лице лорда Фабиано дала трещину. Насыщенно-синие глаза яростно сверкнули.
– Еще слово, и…
Я отпрянула назад, то ли закрывая Майло от прикосновения взбешенного менталиста, то ли прячась в надежных объятиях супруга. Лорд Сантанильо подскочил со стула и бросил на нас возмущенный взгляд.
– Кастанелло, успокойся. – Адвокат предупреждающе вскинул руки. – И ты, Себастьяни, вспомни о клятве «не навреди». Малоуважаемые милорды, мы здесь не за тем собрались, чтобы бить друг другу морды, как матросы в портовых кабаках. – Убедившись, что Майло не собирается делать глупостей, лорд Сантанильо вновь обратился к лорду Фабиано: – Скажи, Себастьяни, как я понимаю, месть Элейны все же удалась? Семь с половиной лет назад, если кулак Кастанелло не повредил мою бесценную память, лорда Джоаккино нашли мертвым в заброшенном доме у восточной границы земель Аллегранцы. Законники констатировали смерть от естественных причин. Кровоизлияние в мозг. Пусть старый лорд и был сильным магом, но возраст все-таки взял свое. Сохранившаяся обстановка жилых комнат намекала на то, что он устраивал там тайные свидания. Не стоило, как говорится, в его-то годы…
– Ровно такую картину нам и описали законники, – бесстрастно подтвердил лорд Себастьяни. Он ни на мгновение не изменился в лице, хотя речь, казалось бы, шла об убийстве его отца. – Они нашли тело через полгода после исчезновения лорда Джоаккино и, разумеется, опознали в иссохшем трупе правителя земель Аллегранцы. Рядом была женская сорочка. Началось расследование, женщину долго искали. Не нашли – что неудивительно после стольких месяцев.
Обрывки воспоминаний внезапно нахлынули на меня, ударив под дых.
Богато обставленная комната, треск разгоравшихся поленьев. А перед огнем, спиной ко мне – одетый в длиннополый халат немолодой мужчина. Отвратительные липкие прикосновения, шорох сорочки, соскользнувшей с плеч. Мои руки – одна на его шее, другая на груди рядом с сердцем…
– Я помню, – из глаз брызнули слезы, я вцепилась в руку Майло, как в спасительный якорь. – Помню… мужчину… старого мужчину посреди комнаты с камином… все пальцы в перстнях, кристаллы светятся красным… Он не был менталистом, менталист приказал мне… убить его. Я сбросила сорочку и… прикоснулась к нему, а потом… – Я с шумом втянула воздух сквозь крепко сжатые зубы. – Он упал… прямо на меня…
Горло сдавило так, что говорить стало невозможно. Я сжалась в комок в крепких руках супруга.
– Да. – Лорд Себастьяни кивнул. – Задачей Лей было довести отца до такого состояния – злоупотребление алкоголем, запрещенными восточными веществами, пристрастие к молоденьким девицам… С каждым годом некогда гордый лорд Джоаккино опускался все ниже и ниже, пока совершенно не потерял всякую разборчивость. В какой бы притон его ни позвали, он ехал туда с радостью. В одном из них он и встретил свой конец.
– Притон? – побагровел от возмущения Майло. – Выбирай слова!
– А как ты назовешь полузаброшенный дом, в котором старый опустившийся лорд может насладиться юным девичьим телом?
– Фабиано! Ты говоришь о моей жене!
– Он прав, Майло, – сипло выдавила я. – Так оно и было. Я…
Супруг не дал мне закончить – обнял, прижал щекой к полурасстегнутой рубашке, коснулся губами волос. Упершись ладонями в его грудь, я попыталась отстраниться, но Майло не отпустил, объятия стали лишь крепче.
Все это было настолько хорошо… и настолько незаслуженно… что я не удержалась от горького всхлипа.
– Майло, я…
– Ты леди Кастанелло, милая, – тихо, но твердо прошептал он. – Кажется, я уже говорил об этом, и с тех пор ничего не изменилось. Я люблю тебя, Фари, слышишь? Твое прошлое для меня не имеет никакого значения. – Он поднял голову и посмотрел сначала на лорда Сантанильо, а затем на лорда Себастьяни. – И я не потерплю оскорблений в адрес моей жены. Ни от кого из вас. Надеюсь, это понятно?
– Не кипятись, Кастанелло, тема закрыта.
– Мне жаль, что с вами это случилось, миледи, – совершенно равнодушно проговорил лорд Фабиано, едва повернув голову в нашу сторону. – Как видите, менталист искалечил немало жизней помимо вашей.
Я кивнула, прикусив губу. Тяжело было вновь не расплакаться, но объятия Майло придавали мне сил. То, что супруг готов принять меня несмотря ни на что, значило для меня куда больше, чем избавление от приказа или поиски менталиста. Будущее. Рядом с Майло я верила, что у меня все еще есть шанс на счастье.