Рука супруга скользнула по моей спине, успокаивая.
– Вот поэтому вы должны были сразу обратиться к законникам. – Майло осуждающе поджал губы. – Всего этого… – Он погладил мое плечо. – Можно было избежать. Чего вы ждали? Что этот монстр остановится сам?
– Да.
– Таких останавливает только костер, разведенный прямо под ними.
Лорд Себастьяни дернул плечом.
– Поверь, я не меньше тебя желаю ему смерти. Но… Лей верила, что, позволив менталисту уничтожить лорда Джоаккино, она выполнит свое предназначение и станет свободной. А значит, верил и я.
– Но она не освободилась, не так ли? – жестко усмехнулся адвокат. – Иначе бы всех нас здесь не было.
– Да. Смерти Джоаккино Себастьяни менталисту предсказуемо оказалось мало. Месть не удовлетворила его, не принесла успокоения. Потому что… – Лорд Фабиано, нахмурившись, замолчал, словно обдумывая, стоит ли продолжать рассказ, но в итоге все же решился. – Лей однажды заглянула в его разум. И внутри… он не был человеком. Чувства, желания – все, что делает нас людьми, – в нем оказалось выжжено, вытерто до мертвой черноты. Остался лишь изощренный разум в оболочке человеческого тела – равнодушный гроссмейстер, который играл людьми, как фишками на черно-белой доске, и восхищался изяществом придуманных комбинаций. А его фишки – люди – являлись всего лишь послушными инструментами. И самым пугающим было то, что партия, которую он разыгрывал сам с собой, не имела победного конца. Важной считалась лишь идеальная красота каждого хода. СМТ, Лайнус Честер, зельевар Бренци – все они отыгрывали свою роль и исчезали с доски, когда приходило время пожертвовать очередной фигурой. Тогда Лей поняла, что менталист никогда не остановится. А она больше не хотела играть в его игры.
– И он попытался надавить на нее с помощью Даррена? – уточнил лорд Сантанильо.
Лорд Фабиано молча кивнул.
Я почувствовала, как сжались на моем плече пальцы супруга.
– И даже тогда – даже тогда! – она не рассказала мне, – с негодованием выдохнул он.
– Лей не могла назвать его имени, – возразил лорд Себастьяни. – Ей запрещала ментальная клятва. А история без имен, без конкретных вещей, без подробностей… разве ты поверил бы ей? Решил бы, что она сошла с ума и должна быть изолирована от общества… – Он со значением посмотрел на Майло. – Чего бы это ни стоило.
Это был серьезный и подлый удар. Супруг ссутулился, отвел взгляд.
– Я…
Лорд Сантанильо раздраженно фыркнул.
– Вы оба можете сказать хотя бы три фразы без того, чтобы не ковыряться тупым ножом в старых душевных ранах? Потому что если это для вас невыполнимая задача, я умываю руки. Ищите другого идиота, который будет следить, чтобы вы не поубивали друг друга на радость менталисту.
Майло скрипнул зубами.
Лорд Фабиано равнодушно дернул плечом.
– Так или иначе, я не знаю имени человека, которого вы ищете.
– Ты потратил не один год на его поиски.
– Тщетно. В разуме тех его жертв, которых мне удавалось прочесть, его лицо всегда было стерто. Как и у вас, леди Фаринта.
– Я не помню его лица, – тихо проговорила я. – Но зато помню имя. Салус Веритас.
Имя моего первого супруга повисло между нами тяжелым молчанием.
– Господин Веритас, менталист, – повторила я уже увереннее. Крепкие руки Майло сжали меня в объятиях, защищая. – Точно. Я часто встречала его в приюте, разговаривала с ним. Это он… стер мое прошлое. И все остальное, что он сделал со мной… и с другими… Он может быть тем, кого мы ищем.
– Мог быть, – поправил лорд Сантанильо. – Если бы не умер восемь лет назад в арендованном им доме на границе Фиоренны с Аллегранцей. Не выдержало сердце во время… хм… близости с молодой женой. Я проверил это еще тогда, когда впервые услышал о твоей внезапной женитьбе, Кастанелло – сам понимаешь, ты уже немолод, всякое может случиться, если переоценить свои мужские силы…
– Но постойте, – выпалила я прежде, чем Майло успел возмущенно ответить. – Ведь лорд Себастьяни уже говорил об этом. В ту ночь умер совсем другой человек.
– Документы свидетельствуют об обратном, – возразил адвокат. – Законники Фиоренны, прибывшие на место – два человека из небольшого окружного отделения, – засвидетельствовали смерть от сердечного приступа. Молодая вдова дала показания, с ее слов было записано, что вечером муж неважно себя чувствовал, но все равно настоял на исполнении супружеского долга. И, как итог, печальная смерть. Господин Салус Веритас являлся гражданином Фиоренны, а посему присутствие фиореннских законников при осмотре тела не стало чем-то из ряда вон выходящим. По закону они должны были помочь безутешной вдове похоронить тело, но, на их счастье, мимо проезжал лекарь. У того имелась собственная карета, а у законников – две чахлые лошадки, и потому они с радостью приняли помощь доброго незнакомца и, забрав протокол о смерти, отбыли восвояси.
– И кто же оказался тем лекарем, который оставил труп и несчастную девушку вместо того, чтобы помочь? – мрачно спросил Майло.
Адвокат пожал плечами.
– Наш менталист, я полагаю. Роль почтенного господина Веритаса изжила себя, и с помощью тела лорда Себастьяни-старшего и дома на границе двух земель ему удалось убрать сразу двоих. Имя отзывчивого лекаря значится в полицейском отчете, но я уверен, что оно такая же фальшивка, как и все прочие его имена. Однако кое-что интересное я все же подметил. Один из законников вскользь упомянул, что лекарь был из иноземцев – смуглая кожа, легкий акцент. Мелочь, казалось бы, но, несомненно, значимая.
По коже пробежал холодок.
– Итак, почтенный господин Веритас оказался похоронен далеко у восточной границы, – продолжил лорд Сантанильо. – Но дети, которых он «взял под опеку», остались живы и больше никогда не вернулись к Ллойдам. За время существования приюта почтенный господин Веритас приобрел… – Он поморщился, поскольку произносить это было неприятно. – Четырнадцать сироток. Двенадцать девочек и двух мальчиков. Чечилия, Марисса, Агостина, Лия, Фаринта, Аличе…
– Так много девочек?
– Очевидно, девочки нравились ему больше… – невесело усмехнулся лорд Сантанильо. – По понятным причинам.
– Дело не совсем в этом, – неожиданно возразил лорд Фабиано. – Для полного контроля менталисту желательна не только эмоциональная, но и физическая близость с жертвой. А он, как я успел убедиться, предпочитал действовать наверняка.
– Мне жаль, Фаринта, – совершенно искренне произнес адвокат.
Я слабо улыбнулась. Если бы не молчаливая поддержка Майло, не его крепкие руки, наверное, я не нашла бы сил ответить.
– Мне тоже.
На несколько секунд воцарилась тишина.
– Из четырнадцати детей, – нарушил молчание лорд Сантанильо, – нам удалось отследить судьбу семерых, не считая вас, миледи. И, что самое любопытное, все следы так или иначе ведут в Аллегранцу. Старшая из известных мне девочек, Лия, на момент смерти Веритаса была слишком взрослой, чтобы снова оказаться в приемной семье. Она устроилась в университет Аллегранцы, работала лаборанткой на одной из кафедр и несколько лет спустя удачно вышла замуж за господина Дуччи.
– Лия Дуччи? – переспросил супруг. – А я ведь знаю ее. Это жена Паоло, ведущего инженера СМТ. Прекрасная и очень образованная женщина. Однажды я приглашал их с мужем в ресторан отметить удачный запуск новой линии производства.
Адвокат кивнул – вероятно, эта информация уже была ему известна.
– Аличе попала в дом некоей госпожи Маринни, живущей в Аллегранце. У девочки были неплохие задатки зельевара, что привело ее несколько лет спустя помощницей в аптеку к нашему общему знакомому, почтенному господину Якоббу Кауфману, а оттуда – в дом лорда Сайруса Ранье, за которого она впоследствии вышла замуж.
Я не знала, что и ответить. Пока мы с Майло безвылазно сидели в поместье, лорду Сантанильо удалось раскопать невероятное количество важных деталей и обнаружить других марионеток, помимо меня и леди Элейны.
– Девочку, проходившую в записях леди Синтии под именем Эри, удочерила бездетная семья. Ренорды – слышали о таких?
Майло вздрогнул.
– Невозможно, – выдохнул он. – Ренорды никогда не говорили, что Эрлисия была их приемной дочерью. Они относились к ней как к родной, я даже предположить не мог…
– Что? – усмехнулся лорд Сантанильо. – Что в своих бредовых поисках мачехи-менталиста для сына ты мог остановиться на одну жену раньше?
Супруг помрачнел.
– Да, мой артефакт улавливал в ее присутствии слабые всплески ментальной магии. Но она совершенно не управляла ими. Напротив, магия полностью подчиняла ее, лишая разума.
– По всей видимости, калечащее воздействие менталиста оказалось слишком сильным, – объяснил лорд Себастьяни. – Такое обычно необратимо.
Сердце болезненно сжалось. Эрли повезло намного меньше, чем мне. Несчастная сломанная кукла…
– Две другие девочки также попали к госпоже Маринни одновременно с Аличе, – закончил лорд Сантанильо. – Старшая, Марисса, служит медсестрой в больнице на площади Манцони. Младшая, Чечилия, еще учится. Про них нет почти ничего интересного.
– Что насчет мальчиков?
– Матео работает клерком в городском суде. А Торино усыновлен почтенным господином Кауфманом.
Я чуть не подпрыгнула на кровати.
– Тори не родной сын господина Кауфмана? – Это просто не укладывалось в голове. – Но ведь они так похожи…
– Похожи, как два иноземца, – закончил за меня адвокат. – Иренийцы, циндрийцы, островитяне – вы уверены, что с легкостью отличите одних от других, миледи сама-проницательность?
Пришлось признать, что я действительно не так уж хорошо разбираюсь в иноземных лицах. Темные миндалевидные глаза, смуглая кожа, форма носа – да, Тори и господин Якобб были похожи, но откуда мне знать, как выглядят другие представители их народа. Иллирия постепенно укрепляла связи со странами Залива, но в глубине континента иноземцы вроде господина Кауфмана и его семьи все еще оставались нечастыми гостями.