{163} опирается на собранные учениками автора свидетельства знатоков старых обычаев, в частности добрачных отношений и свадьбы. Эта публикация дает самый большой фактический материал по браку и формам его заключения у датчан в XIX в. Определенный интерес представляет публикация записи одной из конкретных свадеб в 1860-е годы в Западной Ютландии.{164}
Столь же географически локален и опубликованный источник — ответы на вопросы уроженки острова Маннё Йоханне Ниельсен (род. в 1890 г.) о помолвке и свадьбе с конца XIX и до середины XX в. в единственном на острове поселке. Ответы опирались не только на личные впечатления свидетельницы, но и на сведения, полученные ею прежде у своих матери и бабушки, и охватывают, таким образом, отрезок времени более 100 лет.{165}
В книге «Жизнь села», написанной известнейшим из современных датских этнографов Хельге Расмуссеном (род. в 1915 г.), в трех разделах дается беглый обзор добрачных отношений и свадьбы датчан с XVI до начала XX в.{166}
Двухтомная коллективная монография «Повседневная жизнь в Дании в XIX и XX столетиях»{167} также содержит краткие обзоры добрачных отношений и свадебной традиции в двух временных интервалах — в 1790–1870 и в 1870–1950 гг. Именно в этой книге уже самой структурой издания отчетливо показана линия перелома между периодом относительно устойчивого бытования традиций — до 1870-х годов, т. е. до начала бурного развития капитализма в стране, и последующим периодом ломки традиций — капиталистической урбанизацией семейного быта. Как раз во второй половине XIX в. в Дании произошли коренные изменения положения датской женщины в общественной жизни страны. С 1845 г. дочери предоставлены равные с сыновьями права наследования. В 1857 г. незамужние женщины обрели статус совершеннолетия в гражданской юрисдикции с 25-летнего возраста. В 1875 г. женщина получила право учиться в университете, а через пять лет право располагать самостоятельными деньгами. В 1899 г. замужние женщины добились имущественной власти.{168}
Несколько лет назад Обществом народных преданий Дании был издан труд Анники Каивола-Брегенхёй «Крестьянская свадьба», который держит краткое изложение свидетельств из официального рукописного фонда Датских народных преданий — 32-х крестьянских свадеб примерно с 1800 г. до конца 1890-х годов. Сокращенные изложения свадеб охватывают практически все крупные регионы Дании: Ютландию — 11 свадеб, Зеландию — 6, Фюн — 6, южнодатские острова — 8 и Борнхольм — 1. На основании этих свидетельств и другого, архивного и опубликованного материала автор дает широкое научное обобщение по бракосочетанию в Дании в XIX в. Как отмечает автор, финка по рождению и образованию, ныне датский этнограф, ни одно из хранящихся в архивах описаний бракосочетаний не синхронно времени записи, а повествует о том, что происходило «прежде», «в более старое время», «в прежние дни». Но все же «центр тяжести лежит на второй половине 1800-х годов», причем всюду речь идет о праздничных традициях не всех социальных групп, а о больших свадьбах зажиточных крестьян, ибо «свадьба не была таким делом, чтобы каждый мог справить ее».{169}
Изредка описания бракосочетания содержатся в художественной литературе. Самое детальное из них (от объяснения в любви, помолвки, до свадьбы и последующей семейной жизни вплоть до смерти супруга) приводится в романе датского классика-бытописателя Хенриха Понтоппидана «Обетованная земля». В соответствии с пожеланием героя романа там «ни в чем не были нарушены старинные местные обычаи»{170} крестьянской свадьбы, которая состоялась, очевидно, в последней трети XIX в. Совсем слабо представлено описание бракосочетания горожан.
Обычаи бракосочетания в Дании от сватовства и обеда согласия до завершения третьего дня свадьбы содержат много деталей, значение которых в XIX в. уже не были ясными их исполнителям. Тем не менее они соблюдались по традиции до 1870-х годов и позже. Лишь благодаря довольно глубокому экскурсу в прошлое автора данного очерка эти обычаи отчасти станут понятны читателю.
В эпоху викингов (конец VIII — середина XI в.) основным социальным слоем датчан были свободные общинники-бунны, а основной производственной и общественной единицей общества сложная семья. В XIII в. этот социальный слой продолжал расти в условиях становления феодальных отношений в стране: датские короли разрешили этим семьям присваивать себе под распашку новые земли лишь при единственной повинности — выполнении на время войн обязанности поселенного войска.
В XIV–XVI вв. все не бывшие дотоле пахотными земли стали собственностью короля, а распахивавшие их бунны — коронными крестьянами. Отныне крестьяне облагались налогом в пользу короля, а затем с закрепощением этих землепользователей и передачей с угодьями во владение дворянству — феодалов. И у свободных буннов (до начала XV в. им принадлежало до 15 % всей пашни Дании), и у крепостных до XIX в. устойчиво существовала сельская община как социальный институт, представлявший и защищавший ее права.
Брак в дофеодальной и феодальной Дании был актом договора между семьями (сложными и простыми), а мужчины — отец или братья невесты решали, за кого она должна выйти замуж.{171}
До принятия христианства в Дании (около 960 г.) договаривались сначала о выкупе невесты у ее семьи. Полностью законной признавалась та жена, за которую отцу или опекуну невесты была выплачена определенная сумма, согласно древнесеверогерманскому выражению «mundi keypt», т. е. «выкупающая из юридической силы отца». Тогда же договаривались о приданом невесты.
Выкуп невесты не должен был создавать впечатления продажи невольницы. Свободная (не рабыня) скандинавская женщина действительно обладала свободой, она могла отказаться от брака, по своему усмотрению развестись, а все доставшееся ей при бракосочетании — и выкуп невесты, и приданое невесты — оставалось только ей, было гарантией ее материального благополучия. Следовательно, торги за выкуп невесты и ее приданое были формой заботы семьи девушки о ее обеспеченном будущем и укреплением социальных прав будущих детей.{172}
Помолвка (fæstemål, forlovelse) в эпоху викингов была решающим актом вступления в брак и может рассматриваться как свадьба с последующим переходом к супружеским отношениям. В присутствии семей брачующихся отец невесты в своем доме соединял руки молодых, и отныне они именовались «помолвленный мужчина» (fæstemand) и «помолвленная девственница» (fæstemø). Эти два слова ныне в словарях переводят с датского не иначе как устаревшие простонародные выражения «жених» и «невеста», а принятой литературной нормой считают «brudgom» и «brud», имеющие еще большую древность, чем названные выше.
После рукобития жених и невеста в присутствии свидетелей (forlovere) обменивались «подарками любви» (kærestegaver, fæstegaver). Невеста получала преимущественно вещи, которые изготовил жених (катальная доска для белья, льнотеребилка, часто украшенная изображением сердца). Взамен она вручала жениху собственное рукоделие. У более богатых могли быть также драгоценные украшения не собственного производства и изделия из благородных металлов. Затем в присутствии свидетелей — всех гостей из обеих семей — устраивали обед согласия (jagildet). Потом жениха вели к постели невесты, опять же в сопровождении всех гостей — взрослых членов обеих семей, которые должны были быть свидетелями того, что все сделано, как требовалось, где оставляли брачующихся на брачную ночь.{173}
Вникая в этимологию древнесеверогерманской терминологии бракосочетания, мы, следуя путем старейшего датского этнографа Кая К. Ульдалла (род. в 1890 г.), пришли, кажется, к исконным значениям понятий «невеста», «жених», «выкуп невесты», «свадебное шествие», «свадьба». Указывая, что общескандинавское «brud», переводимое ныне однозначно как «невеста», встречается в древнесеверогерманском «bruðr» (обозначение для «девственницы в тот день, когда она вступает в супружество с женихом»), Ульдалл подсказывает соответствие отглагольной форме из инфинитива «at stå brud», «стать недевственной», или «at blive gift», «стать замужней».{174} Отсюда исходная этимология от древнесеверогерманских «bruðr», т. е. «девушка, предназначенная стать женщиной», «bruðgumi» — «мужчина, нарушающий девственность, вступающий в супружество», «brudkøb» — «выкуп за девушку», «brudetærd» — «шествие от обеда согласия к ложу невесты, церемония перехода из группы девушек в группу женщин», «bryllup» из стародатского «brudeløb» и древнесеверогерманского «bruðhlaup», что означает «акт, в котором мужчина делает одну из девушек своей женой».{175} Соответственна этимология слов «дружки жениха» (brudesvendene) — «друзья предназначенной в жены», а «подружки невесты» (brudepiger) — «девушки, предназначенные в жены».
Обычно семья жила в большом доме. Сначала, в эпоху викингов, были дома типа халле — с открытым длинным очагом под дымоходом вдоль всего жилья и ложами супругов на полу. Новый тип длинного дома — гангхюс — принципиально отличался своими внутренними перегородками, разделяющими ложа супругов. Ложи в обоих типах домов именовали «skammel» (от skam — «срам, стыд»). Брачная постель невесты называлась «срамное ложе предназначенной стать женщиной» (brudeskammel). Лишь позже, когда после XII в. католическая церковь взяла под свой контроль бракосочетание, во введенном ею ритуале венчания «brudeskammel» обрел иную функцию и соответственно ей этимологию — «валик из подушек или скамеечка без спинки, на которых новобрачные преклоняют колени перед священником».