довольно широко. Пережитки этого обычая, в абсолютном большинстве случаев по договору между юношей и девушкой, встречались и в 50—60-х годах XX в. в ряде регионов страны: в Социалистической Республике (далее — СР) Боснии и Герцеговине (у мусульман Лепеницы, Дервента, Жупчи и др.; сербов Семберии, Дервента; хорватов Дервента и др.); в центральной и западной части СР Македонии, в СР Сербии (окрестности Печа, Ядара, Враньско Поморавле, в Банате и др.); СР Хорватии (Славония, Лика, Конавле и др.).{328}
Важной причиной жизнеспособности этого явления было то, что в случае умыкания значительно сокращались свадебные расходы, так как свадебные обычаи не исполнялись вообще или исполнялись частично, а это означало, что семья освобождалась от весьма обременительных расходов на свадьбу. Поэтому для бедняков умыкание было просто необходимостью. Анкетные материалы, собранные в 1911 г. среди сербов Северо-Восточной Боснии, свидетельствуют, что только в городах этой области имели место свадьбы по сватовству. В селах же почти всегда (исключение составляли только свадьбы в наиболее зажиточных семьях) невест умыкали, чтобы избежать значительной части свадебных расходов.{329}
В случае умыкания невесты чаще всего имели место обычаи, сопровождавшие примирение сторон жениха и невесты: это застолье, но в гораздо меньшем составе, чем на свадьбе по сватовству, выплата денег семье невесты в виде компенсации за нее, а также передача невесте ее сундука, а иногда и приданого. И наконец, говоря о причинах распространения обычая умыкания во многих югославянских землях в течение длительного периода, необходимо подчеркнуть и то, что только он давал молодежи возможность выразить свою волю и вступить в брак с любимым человеком (в случае умыкания по договору между юношей и девушкой).
В традиционной свадьбе по сватовству значительное место занимали обычаи, связанные именно со сватовством. Эти обычаи, предшествовавшие собственно свадьбе, составляли целый комплекс предсвадебной обрядности, весьма различающейся по регионам, а также по своему составу. Все эти обычаи могут быть объединены в единый комплекс, так как они имеют общую конечную цель — договор о заключении брачного союза и об условиях его заключения. Анализ этих обычаев позволяет разделить их на отдельные этапы, при этом в одних регионах они представлены гораздо полнее, чем в других, что связано, очевидно, с целым рядом факторов культурного и социально-экономического характера. Значительные различия имеются также в терминологии отдельных обычаев этого цикла, в их последовательности, в составе лиц, привлеченных к этим обычаям, и т. д.
Представляется, что наиболее существенное различие в обычаях сватовства связано с тем, что одна группа их носит как бы предварительный, неформальный характер, когда они проводятся на уровне семей жениха и невесты. Вторая группа этих обычаев уже носит официальный оттенок, когда факт сватовства выходит за пределы семьи и становится как бы достоянием всего того окружения, в котором живут жених и невеста. При этом ставятся в известность и официальные власти (церковные и общинные), что связано с обычаем оглашения.
Обычно сватовство длилось довольно долго, так как нужно было подготовиться к свадьбе и решить многие практические вопросы — договориться о дне свадьбы, о числе гостей, о свадебных расходах и т. д. Свадьба бывала через несколько недель или месяцев после сватовства. Если же сватали малолетних или людей, чья профессиональная деятельность была связана с отъездом из дома на продолжительное время (моряки или лица, уехавшие на заработки в другие страны), то период между сватовством и свадьбой мог растянуться на несколько лет. Подготовка к свадьбе нередко бывала долгой и в семьях бедняков — не могли собрать средства, необходимые для устройства свадьбы.
Свадьбы часто устраивали осенью или в начале зимы, когда заканчивались сельскохозяйственные работы, было чем накормить гостей и крестьяне освобождались от сельскохозяйственных работ. Если же год оказывался неурожайным, то свадьба могла быть отложена. Зажиточные люди устраивали свадьбы и летом, так как их жизнь значительно меньше зависела от урожая данного года. Веселый масленичный период также был временем свадеб. Церковь запрещала устраивать свадьбы во время постов и больших церковных праздников; особенно много таких запретов было в православной церкви. Народ не очень соблюдал их; так, в южной части Македонии свадьбы обычно бывали во время рождественского поста.
По народным представлениям, счастье в браке было связано и с тем, в какие дни она устраивалась: это нужно было делать в период, когда на небе молодая, нарастающая луна (чтобы счастье нарастало, как нарастает луна), и обязательно до полудня. Однако во время османского господства свадьбы устраивали и вечером и даже ночью, чтобы избежать огласки и таким образом обезопасить себя от нападения врагов. Вечером венчались и в тех случаях, когда церковь находилась далеко от дома невесты. Существовало также поверье о днях счастливых и несчастливых для вступления в брачный союз. Так, христиане свадьбы устраивали в праздничные дни, например в дни семейных праздников или в воскресенье, — этот день был особенно характерен для православных. Но свадьбы могли быть и в другие дни недели: в понедельник, среду нередко свадьбы устраивали католики. В Черногории и Герцеговине для свадьбы обычно выбирали дни недели, название которых было мужского рода (понедельник, вторник, четверг): верили, что это будет способствовать рождению мальчиков. Вторник и пятница считались несчастливыми днями, и поэтому в эти дни свадеб не было. Мусульмане же, наоборот, верили, что пятница — праздничный день — является счастливым днем, поэтому свадьбы часто бывали в четверг, с тем чтобы первая брачная ночь пришлась как раз на пятницу. Мусульмане устраивали свадьбы и в другие дни недели, например в понедельник (окрестности Брезе — Босния и Герцеговина).
В некоторых областях было в обычае играть все свадьбы в один день. Например, для хорватов Боснии и Герцеговины обычным днем свадеб был день св. Каты (25 ноября), для жителей с. Нови (Хорватия, окрестности Винодола) — день св. Мартина (11 ноября), для жителей с. Галичник (Македония, Дебарско) — Петров день (12 июля).{330}
Традиционно большинство югославянских народов считало позорным для парня и даже для всей его семьи, да и для сватов, если отклонялось предложение о вступлении в брак. В литературе встречаются сообщения о том, что сваты ходили по домам, где были невесты, до тех пор, пока не добивались успеха, чтобы не возвратиться ни с чем и таким образом избежать позора. Именно поэтому случалось, что намеревались сватать одну девушку, а засватывали совсем другую, которую жених никогда и не видел. Так, в г. Мостаре (Босния и Герцеговина), где во избежание нападения врага невест обычно отправлялись сватать вечером, сваты могли прийти в дом и глубокой ночью, если им не удавалось сразу засватать девушку. В то же время в некоторых областях, например в Метохии (у сербов), в Крашиче и Конавле (Хорватия) и др., отклонение предложения о вступлении в брак расценивалось окружающим населением как норма, и по этому поводу в Метохии даже бытовала поговорка: «Сто (парней. — М. К.) сватают, за одного выходят». В Крашиче считалось, что чем больше парней одновременно сватаются к девушке, тем почетнее это для нее и ее семьи. Здесь было в обычае свататься, даже заранее зная, что предложение не будет принято, зато это будет на пользу репутации невесте. В Конавле, где также жених не подвергался осмеянию, если получал отказ, в XIX в. существовал обычай, дававший преимущество наиболее сильному и ловкому парню. Между претендентами на руку девушки устраивались конные соревнования, и победитель становился женихом.
В большинстве же регионов считалось постыдным, если сваты не могли успешно завершить свое дело и получали отказ. Не случайно поэтому официальному сватовству часто предшествовало неофициальное, когда без всякой огласки, тайно, выяснялось отношение к кандидатуре потенциального жениха. Если оно было негативным, сватов в этот дом просто не посылали. В роли посредника — наводаџиjа («наводаджия»), проводаџиjа («проводаджия»), зговорџиjа («зговорджия»), зговорник, говорник, уходици, коjдош, севетник, издаваџиjа («издаваджия»), калауз, калауз-хануме и т. д. — обычно выступала ловкая красноречивая женщина, иногда мать жениха, как, например, в некоторых областях Хорватии; в этой роли мог выступать и мужчина (в некоторых областях Словении и др.). Интересно отметить, что в ряде регионов, в частности у сербов Метохии, эта обязанность возлагалась на дядю по материнской линии, что, очевидно, свидетельствует об элементах архаичности, связанных с родством по материнской линии, в этих обычаях.
Предварительное сватовство было распространено среди всех югославянских народов, хотя считать его обязательным элементом предсвадебного цикла не представляется возможным, так как оно соблюдалось не всегда. Такое сватовство в некоторых областях иногда встречается и в наши дни.{331}
Предварительное сватовство, если оно имело место, как бы открывало цикл обычаев, связанных со сватовством (прошевина, прошња, просидба, вршење, веридба, снубљење и т. д.). Сватали во все времена года, но чаще всего осенью или в начале зимы. Широкое распространение имел обычай сватать в новолуние. Сватать шли только в определенные, по народным представлениям, счастливые дни. В различных регионах эти дни могли и не совпадать. Так, предпочтительными днями для сватовства в Шумадии (например, у сербов с. Ярменовци) считались воскресенье или четверг; в области Река (Македония) — все дни недели, кроме вторника и субботы; в области Дебар (например, в с. Галичник — Македония) — все дни недели, кроме вторника, пятницы и субботы; в окрестностях Винодола (Хорватия — Адриатическое Приморье) — праздничные дни и т. д. В целом же можно отметить, что, по народным поверьям, самые удачные дни для сватовства — понедельник, четверг и суббота. Чтобы в случае неудачи было меньше огласки, сваты отправлялись в дом невесты обычно рано утром, до рассвета, или вечером.