{435} Болгарский материал не противоречит этому.
Форма заключения брака самовольным уходом девушки в дом парня во многих районах Болгарии называлась так же, как и похищение; иногда уточнялось, что это похищение с согласия девушки. Сходство терминологии, а также содержательное сходство приставане с симуляцией похищения заставляют предположить, что эта форма генетически представляет собой развитие брака умыканием, но по ряду признаков ее можно считать самостоятельной. Близкую мысль высказали известные исследователи болгарского обычного права и народного быта С. Бобчев и Й. Захариев, считавшие приставане «вырождением» или «пережитком» кражи невест.{436}
Установленные обычаем правила и обряды при приставане были следующие. Девушка по договоренности с любимым тайно (обычно с наступлением темноты) уходила из дому, взяв с собой узелок необходимых вещей. В условленном месте ее поджидал парень, иногда с товарищами на случай защиты от погони. Его родители могли сочувствовать или не сочувствовать предполагаемому браку, но коль скоро девушка входила в их дом и прикасалась к очагу, размешивая в нем угли (важный ритуальный знак приобщения к новой семье), они теряли право не принять ее. Общественное мнение было на стороне пристануши. Будущая свекровь набрасывала ей на плечо традиционные свадебные дары: рубаху, фартук и пр. — и приветствовала словами: «Добро пожаловать!». Кто-нибудь из семьи оповещал село о событии выстрелом из ружья. Наутро молодые и вся семья принимали поздравления родни и односельчан. Как правило, молодые не вступали в интимные отношения до свадьбы, девушку помещали в комнату с какой-нибудь женщиной из семьи. Венчание совершалось спустя некоторое время дома, обычно после примирения с родителями девушки, а свадебное торжество проводилось в скромной форме.{437}
Заметим, что основной санкцией брака, рубежом в переходе молодых людей в группу семейных служило именно приобщение девушки к новой семье. Бывали случаи, когда к этой форме брака прибегали родственники, которым обычай или церковный канон запрещал супружество. Им отказывали в венчании, но возвратить молодую женщину, становящуюся булкой (молодухой) уже с момента вступления в дом своего избранника, было невозможно. С рождением у них ребенка священнику приходилось одновременно венчать и крестить. Расстроить такой брак не была в состоянии и самая сильная родительская власть.{438}
Обычай приставане позволял девушке в некоторых случаях подтолкнуть на окончательное решение вопроса своего колеблющегося партнера, в особенности если его родители не одобряли их брак.
Описанные формы заключения брака при всех их различиях ориентированы на зарождение новой семейной ячейки в рамках семьи родителей или прародителей. Подчиненное положение молодых в брачном выборе вытекало из патриархального строя семьи и поддерживалось консервативными социальными установками крестьянской среды. В то же время обычай допускал возможность молодым выразить свою волю, хотя и с известными потерями (приставане). Отметим двойную санкцию брака, в которой народный ритуал имеет большую силу, чем церковный.
Болгарская народная свадьба — типичная разновидность обряда перехода. Сторона жениха и его дом — в центре обрядового действа, что соответствует преимущественному положению мужчины в обществе и семье. Основной пафос обряда составляет перевес сил «рода» жениха над «родом» невесты.
В свадебном ритуале широко представлены архаические символы (красный и белый цвета, зелень, зерна и плоды, вода, хлеб, петух и курица, мех, металлы и др.), которые выступают по отдельности или в комплексах (знамя, деревце, китка, венки и др.), образуя более обобщенные понятия и образы. Они имеют богатое семантическое содержание и прочно входят в этнокультурный фонд болгарского народа.
Обычаи и обряды заключения брака — ценный источник для изучения культуры и образа мышления болгарского народа в прошлом, его этносоциальных традиций.
Э. А. РикманРумыны
Румынские ученые неоднократно анализировали институт брака (căsătorie). Так, В. Лазар в книге «Воспитание в семье. Книга, написанная для румынских матерей» относил брак к числу основных общественных институтов. Он считал верными догматы христианства, по которым семья священна и нерасторжима. Автор ставил заключение браков в зависимость от установок буржуазной морали и принципов: родства, свойства и собственности, а также от идеала красоты. В. Лазар отрицал ценность брака, заключенного только по расчету.{439}
Особенное внимание ученых привлекали традиционные формы заключения брака. Основные труды по этой тематике вышли в конце XIX в.,{440} но работы создавались и в последующие десятилетия. Издание их продолжается и в наши дни.{441} Брачная, свадебная обрядность описывалась и при изучении тесно связанного с ними румынского фольклора.{442} Эти работы содержат богатый фактический материал. В трудах С. Фл. Мариана и Г. Манолеску наблюдаются попытки его сравнительно-исторического и типологического анализа. Важное место в современной историографии о румынском бракосочетании занимает книга И. Мейцоиу «Спектакль свадеб». Автор прослеживает региональные различия свадеб, их структуру и форму. Эта попытка изучения бракосочетания сопровождается картографированием отдельных элементов свадьбы по выделенным зонам и субзонам.{443} Но в основном труды о румынском бракосочетании описательны, и перед исследователем румынского брака стоит задача сравнительно-исторического и типологического анализа, воссоздания специфических румынских форм заключения брака.
В конце XIX — начале XX в. в румынском селе, а особенно — городе преобладали простые семьи, состоявшие из супругов и детей: в городе — одного — двух, а в селе — до четырех. Среди сельских семей сохранялись трех- и четырехпоколенные (иногда с боковыми родственниками), реже — большие многоядерные семьи.
Добрачные отношения, мнения крестьян о добрачной половой связи (по обычному праву) исследованы в нескольких румынских селах (1931 г.). Установлено, что в различных селах отношение родителей и сельского сообщества к добрачной связи было неоднозначным, то позитивным, то негативным. Влияние родителей на добрачное поведение молодежи в селах ощущалось сильнее, чем в городах.
Подобные обычаи были шире распространены среди царан (сословие рядовых крестьян), чем среди мазылов (сословие крестьян — выходцев из обедневших дворян). Парень, по обычаю, мог являться в дом девушки, и ее родители поощряли эти встречи, если парень им подходил, но если дочь оставалась без мужа с ребенком, разгневанные родители ее колотили. Средством давления на девушек и парней при выборе ими спутников жизни в этих случаях было лишение приданого. Добрачная связь не всегда заканчивалась браком, что приводило к рождению известного числа внебрачных детей.{444}
В конце XIX — начале XX в. в некоторых областях Румынии, преимущественно скотоводческих, например в Сэчеле, где жили пастухи-мокане, девушке на выданье почти не разрешалось выйти на улицу и она встречалась со своим избранником лишь во время помолвки по договоренности родителей.{445}
Румыны считают брак естественным объединением мужчины и женщины. В румынской дойне говорится, что неженатый парень и незамужняя девушка стали посмешищем села.{446} Парни совершали «Публичное объявление в селе» (Strigarea peste sat) о холостых{447} или, замаскировавшись «дедами» и «старухами», демонстративно восседали у ворот усадеб холостых девушек и парней, достигших брачного возраста.{448}
В румынской среде общественная санкция брака обязательна. Но браки также регистрировались в государственных учреждениях{449} и церкви, однако, браки главным образом узаконивало обычное право.
Обратимся к предсвадебному этапу. От предсвадебной мотивации брака зависят взаимоотношения членов будущей семьи и характер ее жизнедеятельности. Для рубежа 20—30-х годов XX в. выбор брачного партнера известен в нескольких селах тогдашней Румынии: Дрэгуш, Рунку, Фундул Молдовей и т. д. На выбор влияли обычаи и традиции, действовавшие в селе, а в ослабленном виде и в городе. Так, в первую очередь родные и все сельское сообщество сурово осуждали браки между двоюродными братьями и сестрами.{450} Запрещались браки между лицами, находившимися в родстве от второго до девятого колена, в повседневной практике — ближе, чем в третьем колене; между племянниками, внуками и т. д.
Запреты возникали и при искусственном родстве. Так, посаженные родители не могли вступать в брак с крестниками, как и лица, имеющие общего воспреемника, ибо считались родственниками.{451} Не могли вступать в брак между собой: усыновленные и удочеренные одним человеком лица; шурин, зять, деверь, свояк (