Поскольку до «последней свадьбы» мало кто доживал, отмечали еще 67,5 лет совместной жизни (каменную свадьбу).{142}
И в наши дни эти традиции сохраняются. В ГДР на страницах газеты «Нойес Дойчланд» глава государства поздравляет юбиляров, отмечающих каменную свадьбу.
При заключении повторного брака вдовцом или вдовой сроки траура, особенно в крестьянской среде, не всегда соблюдались, ибо все понимали, что хозяйству нужен хозяин или хозяйка. Такие бракосочетания заключались во все времена года и отмечались скромнее, без помпезности.
Т.Д. ФилимоноваАвстрийцы
У австрийцев сведения об обычаях и обрядах, связанных с заключением брака, содержатся как в трудах профессиональных этнографов, так и в публикациях учителей и других деятелей культуры. Свадебным обычаям посвящено специальное исследование известного австрийского ученого-этнографа Л. Шмидта, который на основе анализа газетного материала проследил вплоть до наших дней трансформацию отдельных элементов обрядности свадебного цикла. Попытку объяснения корней некоторых свадебных обычаев и обрядов предпринял в своей работе Е. Гольдманн. В публикации о свадебных танцах Каринтии Ф. Кошир, сообщая об обычаях и обрядах, связанных с заключением брака, особое внимание уделяет роли танца в свадебной церемонии.
Описание крестьянской свадьбы в области Нокк (Каринтия) в середине XX в. дает в своей статье директор народной школы М. Майербруггер. Свадебным обычаям и обрядам посвящены разделы в исследованиях регионального характера таких известных этнографов Австрии, как А. Хаберландт, Г. Вопфнер, А. Хельбок, Л. Шмидт и др. В работе Г. Комменды об этнографии города Линца (Верхняя Австрия) немало страниц посвящено описанию свадьбы горожан. В конце XIX — начале XX в. опубликован ряд сообщений о свадьбе в отдельных австрийских землях в разных номерах журнала Немецкого народоведческого общества, а также в работах, посвященных Тиролю и Форарльбергу (И. Еггер), Штирии (П. Розеггер), Каринтии (Л. Иохам){143} и т. д.
В XIX — начале XX в. формы брака и отношение к нему австрийцев мало чем отличались от бытовавших у соседних народов. Как и повсюду, в то время в Австрии осуждались безбрачие и бездетность.{144} В крестьянских семьях большое количество детей рассматривалось как божье благословение,{145} чему в немалой степени способствовало то, что австрийцы по религиозной принадлежности католики.
В исследуемый период у австрийцев преобладала простая семья, однако до 1920-х годов местами сохранялись еще и сложные семьи. В большинстве австрийских земель превалировало право единонаследия (майорат или иногда минорат), но в части Тироля (в Обериннтале) наследниками хозяйства являлись все дети. Если в землях с единонаследием остальные дети из крестьянской семьи должны были идти в наем или оставаться в хозяйстве брата на положении работников, то в Обериннтале хозяйство не дробилось, но сонаследники хозяйничали на отцовском наделе вместе. Если у кого-то из наследников возникало желание одному вести хозяйство, он должен был уплатить очень высокие отступные сонаследникам, что вело к большой его задолженности. Из-за сопротивления совладельцев никто не мог вступить в брак, и хозяйство часто вели одни холостяки. Там же, где сонаследники женились, возникали сложные семьи.
Как отмечал австрийский этнограф Г. Вопфнер, в Обериннтале имелись общины, где число детей было очень невелико по сравнению с районами, где преобладало единонаследие.{146} Здесь, особенно в более отдаленных общинах, где нравы были более строгими, даже холостые мужчины, вступавшие во внебрачные связи с женщинами, подвергались общественному презрению, тогда как в Интериннтале даже падшая женщина встречала более снисходительное отношение. В Зальцкаммергуте (область на стыке трех земель — Верхней Австрии, Штирии и Зальцбурга) добрачное общение молодежи также было довольно свободным. Если девушка ждала ребенка, то отнюдь не считали, что она обесчещена. Пословица альпийских горцев гласит: «На альмах да без греха» (Auf der Alm, da gibt’s ka Sünd). На альмах (горных пастбищах) было достаточно возможностей для свободных отношений между парнями и девушками. Иногда добрачные связи заканчивались браком.{147}
В XIX — начале XX в. при заключении браков больше руководствовались не чувствами, а расчетом и экономическими интересами. Воспитание молодежи (как в городе, так и в деревне) было направлено на то, чтобы она готовилась к заключению брака по расчету, хотя, конечно, встречались и браки по любви.{148}
Парень, достигший 18 лет, становился членом буршеншафта (Burschenschaft), т. е. союза своих сверстников, с которыми он отныне вместе проводил свободное время.{149} За вступление на путь любовных авантюр в более раннем возрасте старшие его наказывали. Девушки принимались в круг потенциальных невест в тех или иных землях в разном возрасте: например, в Форарльберге (в Брегенцском лесу) с 20 лет, а в Нижней Австрии — в 16–17 лет.{150}
Буршеншафты играли до известной степени роль блюстителей нравов, регулировали отношения между полами. Они должны были покровительствовать благонравным девушкам и в то же время под окнами девиц, поведение которых считалось порочным, распевали сатирические куплеты.{151}
В зависимости от места жительства различались и формы ухаживаний. В Зальцбургском форланде существовал обычай «хождения к розам» (Roasgeh’ns).{152} Роазиннен (Roasinnen), как фигурально назывались девушки на выданье — дочери крестьян и служанки, отправлялись в соседнее селенье на посиделки. Парни, узнав об этом, поджидали, когда они, окончив прясть, покинут гостеприимный дом. Девушек встречали на обратном пути шумом, ударяя в сковороды, гремя жестяными крышками, звоном колокольчиков, свистом и т. п. Далее по домам молодежь отправлялась парами, т. е. каждая девушка в сопровождении парня, причем в пути они должны были молчать, иначе им натирали лицо сажей или снегом.
В Каринтии (в области Нокк),{153} если парень на танцах отдал предпочтение той или иной девушке, то в следующий свободный вечер он тайком пробирался к ее окошку. Постучав, молодой человек настаивал на том, чтобы она его впустила в светелку, при этом он нашептывал ей слова любви, иногда довольно фривольные. Но парню грозила беда, если он сталкивался на месте свидания со своим соперником. Последний стаскивал его с лестницы, на которой он стоял под окошком светелки, и между обоими начиналась драка (подобное случалось также в Тироле и Форарльберге).{154} Если соперник был с друзьями, то незадачливого ухажера нередко окунали в деревянное корыто у колодца и даже распинали, продев ему палку за спиной в рукава. Он с большим трудом (чаще с помощью товарищей) выходил из этого плачевного положения. Но если парню девушка очень нравилась, он все сносил и продолжал ночные свидания. Придя к согласию, молодые обращались затем к родителям.
Широко по всей Австрии, как и в соседней Баварии, были распространены почти вплоть до наших дней ночные свидания молодежи под окошком — фенстерлен (Fensterlen). В некоторых областях им предшествовали гассельгеен, (Gasselgehen) — шествия распевающих песни парней по улицам и проселочным дорогам. Пели чаще альпийские песни, в начале XX в. — солдатские, а позднее — шлягеры, услышанные в кино или по радио. Случалось, что распевали песни и эротического содержания.{155} Такие шумные шествия парней в городах запрещались, в Линце (Верхняя Австрия), например, уже с 1753 г.{156} По мнению известного австрийского этнографа Леопольда Шмидта, они были более характерны для районов с хуторским и малодворным типом поселений. Когда парни расходились с гуляний, некоторые из них отправлялись под окна своих возлюбленных. Буршеншафты покровительствовали влюбленным и следили за тем, чтобы им не мешали чужаки. В районах, где преобладали деревни, парни оставались лишь под окошком, не проникая к девушке в светелку. Ночное «жениховство» (Nachtfreierei) время от времени власти запрещали. Так, в XVII в. молодого человека, пойманного в женских покоях, отдавали в солдаты. Свидания же под окошком не запрещались, но по их поводу также злословили, особенно когда об истинных отношениях парня с девушкой мало что знали. Иногда в таких случаях прокладывали «знаки отношений» (зимой рассеивали овсяную мякину, летом — известь) от дома парня к окну дома девушки. В некоторых деревнях этот обычай был связан с определенными датами — с пасхальной ночью или с ночью накануне дня всех святых (1 ноября).{157}
В Вайнфиртеле (Нижняя Австрия) с 1880-х годов развились особые формы ухаживаний, которые сохранились до наших дней. В ночь всех святых парень приходил к дому понравившейся ему 16 — 17-летней девушки и через крышу дома бросал во двор сплетенную из соломы косу, обычно в полметра длиной. Девушка, нашедшая утром во дворе такую косу, отныне знала, что она принята в круг девиц, которыми интересуются парни, и до дня св. Катерины (после него начинался пост) она сможет целый месяц танцевать на гуляниях. В некоторых селениях парни плели красивые косы до метра длиной, украшали их красными бантами и вешали на дерево или забор около дома полюбившейся девушки. Девушкам, не пользовавшимся вниманием парней, вешали на дверную задвижку некрасивые косы. Свое название «штрицель» (Striezel) эти косы получили от выпекавшихся к дню всех святых батонов из сдобного теста, хотя оно никак не было связано с этим обычаем. По данным Л. Шмидта, данный обычай не выходил за пределы области Вайнфиртеля.