В городах разводы встречались значительно чаще, чем в сельской местности. По расчетам венгерского социолога Ф. Эрдеи, в 1930 г. в городах на 1000 жителей приходилось 1,2 развода, а в селах — только 0,4.{278}
В крестьянской среде нетерпимая ситуация в семье обычно разрешалась не с помощью формального развода, а путем разъезда. Если женщина по собственной инициативе возвращалась от мужа к своим родителям, то, как правило, родители смотрели на это неодобрительно и отправляли дочь назад к мужу или старались как можно скорее примирить супругов. Иногда и муж решал отослать жену к ее родителям. В таких случаях, если причины этого решения были, по мнению окружающих, достаточно серьезны, разрыв часто становился окончательным. Обычно жена, покидая дом мужа, забирала с собой младших детей, но мальчики, достигнув трудоспособного возраста, должны были вернуться в семью отца или по крайней мере периодически работать там.{279}
Свадебные обычаи и обряды венгерского крестьянства еще в недавнем прошлом были крайне богаты и разнообразны. Их подробное описание с учетом специфики отдельных историко-географических областей и локальных групп невозможно в рамках нашей работы. Мы охарактеризуем лишь основные, более или менее универсальные особенности венгерских обычаев и обрядов, связанных со свадьбой.
Во многих городах и селах старой Венгрии регулярно устраивались «ярмарки невест», обычно приуроченные к торговым ярмаркам в дни храмовых праздников. Особую известность имели «ярмарки невест» в Матесальке (область Сабольч на северо-востоке страны), в Гайне (область Хуньяд в Трансильвании), в Бодони (область Баранья на юге Венгрии). На таких ярмарках девушки и молодые парни появлялись в сопровождении родителей, причем нередко вместе с девушкой привозили и ее приданое, выставлявшееся на всеобщее обозрение. Это показывает, что «ярмарка невест» была не только местом знакомства юношей и девушек, но и местом, где их родители обсуждали имущественные вопросы затеваемых браков. Иногда прямо на «ярмарке невест» дело доходило до сватовства и полной договоренности о браке.{280}
Той же цели, что и «ярмарки невест», служила деятельность свах-посредниц, которые в различных областях страны были известны под красочными названиями «шептуньи», «плетущиеся», «пешие сороки» и т. д. Хлопоты свах начинались после сбора винограда, когда в сельскохозяйственных работах наступал перерыв. Среди венгерского населения долины Дравы ноябрь нередко именовался «месяцем шептуний». Свахи первым делом информировали семьи молодых людей о возможных невестах (женихах) и их семьях. В этой связи вспоминается старая поговорка, гласящая, что парень выбирает невесту «не столько глазами, сколько ушами».{281}
Если предварительный выбор совершался, то сваха посещала выбранный дом с тем, чтобы выяснить отношение хозяев к предполагаемой «сделке». Ее поведение при этом обычно носило иносказательный характер, что объясняется, вероятно, стремлением обмануть разные виды нечистой силы. Е. Г. Кагаров называл действия такого рода экзапатетическими.{282} Цель прихода свахи в дом узнавали по тому, как она прикрывала за собой дверь (не рукой, а спиной), или по принесенному ей угощению (печеной тыкве). Ответ хозяев, как правило, также давался в иносказательной форме. Если сваху угощали свежей плетеной булкой, это означало положительное отношение к предложению. Если же, выходя из дома, она видела у порога лежащую метлу, то было понятно, что ее хлопоты напрасны.{283}
Иногда молодой человек сам хотел выяснить намерения девушки и ее семьи. В таком случае он мог предложить родителям девушки нанять его к ним работником на лето. Если такое предложение принималось, это означало, что родители хотели бы видеть юношу своим зятем. Иногда молодой человек при посещении дома девушки угощал ее и домашних вином из своей фляги. Если угощение принималось, а при уходе парня его фляга вновь наполнялась вином, он мог рассчитывать на благоприятный исход дела. В случае отрицательного отношения молодой человек видел, что его плащ выброшен из сеней под навес или повешен на столбе во дворе. После этого дальнейшие посещения становились бесполезными. В связи с этим старым обычаем в венгерском языке уже с XVII в. по сей день бытует выражение «выбросить плащ», смысл которого передается как «выставить за дверь», «дать по шапке».{284}
В случае положительного ответа молодой человек направлялся в дом девушки в сопровождении родителей и других родственников «смотреть невесту» (leánynéző, буквально «смотрины»). При выходе из дома мать бросала вслед сыну пестик, а затем поднимала его и ставила обратно в ступку. Эти магические действия были призваны обеспечить успешный исход визита. Существовало поверье, что если по пути к дому девушки молодой человек найдет на дороге что-либо железное, то он будет счастлив в браке, если же ему попадется веревка, то супружество станет для него бременем.
Будущий жених и его сопровождающие обычно входили в дом девушки под каким-нибудь ложным предлогом, например, осведомлялись, не продается ли в доме зерно или скот. Девушка, узнав о приходе гостей, всячески старалась не входить в комнату, где они сидели. Чтобы выманить будущую невесту из убежища, кто-либо из гостей просил ее о какой-нибудь мелкой услуге, например, принести воды. Однако, выполнив просьбу, девушка стремилась снова ускользнуть, так что гостям приходилось идти на различные хитрости, чтобы рассмотреть ее как следует. Иногда это удавалось лишь при втором или даже третьем посещении дома девушки. Нежелание девушки оставаться рядом с пришедшими объяснялось суеверным страхом перед тем, что молодой человек, украв что-либо из ее одежды или выпив с ней из одного стакана, может «околдовать» ее так, что ей придется выйти за него замуж даже против воли.
Не менее важный смысл этого посещения состоял в том, чтобы родственники молодого человека осмотрели дом и хозяйство родителей девушки. При угощении они обращали особое внимание на качество хлеба, чистоту посуды и т. д. Угощение могло иметь и символический характер. Например, если гостям подавалась индейка, это означало благоприятное отношение родителей девушки к затеваемому браку.
При уходе гостей их спрашивали, когда они намереваются прийти в следующий раз — подразумевалось, с целью сватовства (все предыдущие действия носили предварительный характер). Обычно определенного ответа на этот вопрос не давалось, так как молодой человек и его родственники желали сохранить за собой некоторую свободу действий. Отвергнутая девушка иногда пыталась с помощью колдовства отомстить пренебрегшему ею парню: трижды бросала на землю свой гребень, чтобы молодой человек не мог жениться в течение трех лет.{285}
За успешными «смотринами» следовало сватовство — «просьба», «просьба о девушке» (kérés, leánykérés и др.). В этой процедуре сам будущий жених не всегда принимал участие. Главным действующим лицом в церемонии сватовства был сват (násznagy). Его обязанности исполнял кто-либо из близких жениха, чаще всего крестный отец, иногда дядя или один из друзей семьи. Роль свата стремились предоставить человеку зажиточному, влиятельному, причем нередко такому, от которого будущий жених находился в зависимости. Например, если батрак собирался жениться, то он просил быть сватом своего хозяина.
Сват должен был быть красноречивым, сведущим в свадебных обычаях и обрядах. От него требовалось хорошее знание разнообразных стихотворных и прозаических речей, обращений, присказок, связанных с этими обрядами. Внешне свата отличали различные украшения на костюме, а иногда и особая трость в руках.{286}
Обычно сватать отправлялись рано утром, а чаще поздно вечером, поскольку считалось необходимым по возможности сохранить дело в тайне от окружающих. Успех сватовства иногда пытались заранее обеспечить с помощью различных магических действий. Например, молодой человек перед выходом из дома клал конец своей палки поперек кормушки для свиней. Позднее, уже входя в дом девушки, он трижды ударял этой палкой в нижний угол двери. После этого считалось, что девушка не сможет ничего возразить на предложение. Чтобы на пути не встретилась нечистая сила, перед выходом из дома брали совок для угля и поворачивали его в мусорном ведре. Если о сватовстве узнавали сельские ребята, они начинали беготню вокруг дома будущей невесты, причем вели себя очень шумно: колотили по противням, звенели колокольчиками и т. д. Эти апотропеические действия также, очевидно, были направлены на отпугивание злых духов.{287}
Участвовавшие в сватовстве обычно входили в дом под каким-нибудь условным предлогом, например, притворялись усталыми путниками и просили приюта. Иногда разыгрывалась следующая небольшая сцена. Пришедшие спрашивали, не продается ли в доме сено. Тогда перед ними выводили «ложную невесту» — замаскированную старуху. «Покупатели» отказывались от такого «товара», говоря, что сено поражено головней. Затем им показывали девочку-подростка. Гости отвечали, что такого сена им тоже не надо — оно-де с плевелами. Лишь после этого перед посетителями появлялась будущая невеста.
Главным моментом сватовства была произносимая сватом речь (в ней излагались намерения пришедших), расцвеченная стихами, библейскими цитатами — особенно часто вспоминалась история Адама и Евы. Обсуждались материальные вопросы затеваемого брака, особенно размеры и состав приданого. Положительный ответ на предложение давался родителями девушки. Она сама выражала согласие нередко в иносказательной форме. Например,