Не меньше неприятностей причинял молодым супругам и как бы противоположный по своей направленности и явно отличный от предыдущих по происхождению обычай их насильственной изоляции. В особенно отчетливой форме он сохранился на Балеарах. На Менорке «домашний арест» длился несколько дней, и выходить разрешалось только ночью, а на Мальорке парни бесшумно замуровывали дверь дома, где новобрачные проводили первую ночь, и соглашались выпустить их, лишь вдоволь насладившись криками, бессильными угрозами и униженными просьбами.
Во многих местах Испании новобрачных разлучали после свадебного пира. Кое-где им приходилось мириться с присутствием в своей спальне бодрствовавшего стража, следившего за соблюдением полового табу (роль надзирателя могла быть возложена, например, на женщину, вышедшую замуж последней в истекшем году).{625}
Когда жениху удавалось, наконец, осуществить свои супружеские права, он получал возможность вознаградить добрачную девственность своей суженой. В восточных областях страны ей вручался особый подарок, на который в некоторых местах полагалось отвечать тоже подарком, хотя и меньшей стоимости.{626}
Достаточно широко известный обычай торнабоды (tornaboda — возвратная, повторная свадьба) состоял в повторении застолья. Однако на сей раз оно не принимало большого размаха и проводилось в один из следовавших за свадьбой дней: на второй день (Эмстремадура, Валенсия), через три дня (Сеговия), в первое воскресенье (Аликанте) или первый праздничный день после свадьбы и т. д. Обычно такой пир устраивался в узком кругу ближайших родственников и друзей или только для молодежи, с вином и танцами. В Арагоне торнабодой называлось угощение, которое родители того из молодоженов, кто переехал жить к своему супругу, устраивали для сопровождавших свадебную процессию односельчан по их возвращении в родную деревню. Таким образом, здесь застолье происходило без участия новобрачных.{627}
Торнабоду можно отнести к обычаям «послесвадебного цикла» (если она непосредственно не сливалась со свадьбой, превращаясь в ее продолжение и финал). К ней примыкает вышеупомянутый объезд селения молодыми и их гостями, если он совершался на следующий день после свадьбы. Тогда же новобрачные и их близкие навещали могилы предков и заказывали заупокойную службу в церкви.
К послесвадебным обычаям могут быть отнесены, очевидно, и те, которые так или иначе регламентировали начало семейной жизни молодых супругов. Один из них — уже известное нам затворничество на острове Менорка. В соответствии с другим обычаем, андалусийским, в течение первого года замужества дочь продолжала жить в доме своих родителей. Местные жители объясняли это желанием помочь молодой семье или компенсировать годовыми «отработками» потерю пары рабочих рук прежней семьей.{628}
Известные в разных странах Европы «кошачьи концерты», выражавшие различные оттенки негативного (от неодобрительного до резко отрицательного) отношения к определенным бракам, широко бытовали и среди крестьян Испании. В числе предосудительных с точки зрения общества фигурировали союзы вдовцов, людей пожилых или с большой разницей в возрасте, а также совершавшиеся в нарушение установленных норм (например, втайне от односельчан). «Кошачьи концерты», или «сенсеррады», как их здесь называли, происходили отнюдь не стихийно: их проведение вменялось в обязанность определенным группам людей, чаще всего это были те же «молодежные союзы», но кое-где, возможно, существовали «узко специализированные» организации, возглавлявшиеся «генералом сенсеррад», на время исполнения своих обязанностей надевавшим специальную форму.
Благодаря усилиям распорядителей, опиравшихся на дружную поддержку множества людей, травля несчастных молодоженов нередко превращалась в своеобразный всеобщий (в масштабах селения) веселый (для подавляющего большинства) праздник. Возможность откупиться от издевательств существовала, по-видимому, не везде. Порою требуемый выкуп превышал, с точки зрения новобрачных, разумные пределы. Случалось, какие-то пары возбуждали против себя прямо-таки озлобленность. Известны просто изощренные сенсеррады, длившиеся непрерывно по многу дней. Их участники — мужчины, женщины и дети — делились на группы, чтобы, сменяя друг друга, ни на час не оставлять в покое «виновников торжества». Звон множества колокольцев, рев рогов, грохот и звяканье сковород, металлических ступок, консервных банок, оскорбительные выкрики и распеваемые хором поношения сливались в адский шум. Нередко для вящего посрамления жениха и невесты мучители использовали элементы обычного свадебного ритуала, но в карикатурной форме: устраивали издевательскую процессию с балдахином из одеяла на палках над их головами, окуривали молодых едким дымом тлеющего перца; провозглашали «оповещения о свадьбе», полные непристойностей, и т. д. Нередко самодеятельные постановщики и актеры разыгрывали кончину и похороны молодоженов, пародируя соответствующие церковные обряды и сжигая в финале два соломенных чучела.{629}
В заключение хотелось бы отметить, что рассмотренный здесь материал дает некоторые основания различать, с учетом некоторых существенных элементов, «северную» и «южную» модели свадебной обрядности. Однако этот вывод может быть сделан лишь в самом общем виде, т. е. без выявления типов, без их детального — хотя бы по главным показателям — сопоставления, без указания сколько-нибудь четких границ их распространения, форм и тенденций взаимовлияния. Это взаимовлияние породило многочисленные черты сходства в самых разных уголках страны практически на всех этапах свадебного ритуала.
И еще один вопрос необходимо оговорить. Заголовок нашего очерка как бы подразумевает обязательство автора рассмотреть этнические особенности свадебной обрядности, и читатель вправе ждать попытки воссоздания четырех — в соответствии с количеством коренных народов — ее вариантов. Но приходится сказать, что привычный для нас, приведенный в начале, перечень народов Испании достаточно условен, так как основан на языковом принципе, без учета самосознания. Подлинная же этническая структура населения страны оказывается на поверку гораздо сложнее и требует еще скрупулезного исследования. Лишь после этого возможно взяться за выявление этнической специфики брачного ритуала и в итоге подтвердить или опровергнуть существование в свадебной обрядности элементов, которые наличествовали бы у всех групп данного народа, отличая его от иноэтничных соседей.
С.Я. СеровПортугальцы
Португальские этнографы выделяют в стране три хозяйственно-культурных района, отличающихся один от другого, в частности, по формам духовной культуры. Досвадебные и свадебные обряды, структура семьи также — по крайней мере, в достаточно недалеком прошлом — локализовались по этим районам.
Первый — северное побережье Португалии, включая прилегающие долины и предгорья (провинции Бейра-Литорал, Минью, Доуру). Для хозяйства здесь характерно сочетание земледелия со скотоводством при посезонной смене: летние поля зимой служат пастбищами. На собственно побережье существенную роль играет рыболовство. Повсеместно занятие ремеслом (плетение, керамика, вышивание). Для всего района показательна высокая степень участия женщин и в хозяйственной, и в общественной жизни, что нашло отражение в организации праздников и обрядов (преимущественно женские хоры, руководство праздниками календарного цикла и обрядами жизненного цикла). Элементы большой патриархальной семьи сохраняются лишь в пережиточном виде.{630}
Второй хозяйственно-культурный район, образующий вместе с первым северную зону Португалии — северо-западное нагорье (провинции Траз-уж-Монтиш, Бейра-Алта и частично Бейра-Байша). Здешнее население занято преимущественно скотоводством, сочетая его с долинным землепашеством. Для трансмонтанного района типична патриархальная семья; в терминах родства нередко определяются и отношения всех жителей поселка. В хозяйстве и общественных отношениях господствует мужчина. Семья стремится сохранить хозяйство неразделенным, потому нередки случаи, когда женится только старший сын; остальные сыновья или живут холостяками в его доме, помогая в работе, или мигрируют в другие села и города. В праздничной культуре существенна роль мужчин (хоры смешанные, танцы нередко чисто мужские, характерны игры-состязания в силе, ловкости и т. п.).{631}
Третий район — это центр и юг страны, к югу от реки Тежу и земли по ее правому берегу. Для него характерна меньшая плотность населения, преимущественный тип поселений — города, крупные поселки городского облика, отстоящие друг от друга на значительное расстояние. Основное занятие — сельское хозяйство: мелкое землевладение либо работа по найму на латифундиях (до аграрной реформы 1960—1970-х годов); развито садоводство. Рыболовство, скотоводство и ремесла играют дополняющую, иногда важную роль в экономике района, издавна приобретшей товарный характер. Преобладание безземельного крестьянства определяет отсутствие здесь большой патриархальной семьи; латифундисты же проживали в городах.
Для зоны Алентежу господствующий тип семьи — нуклеарная, с ослабленными родственными связями, компенсирующимися развитостью форм некровного родства (compadrio — кумовство, буквально «соотечество»). Хотя женщины играют существенную роль в экономической жизни, ответственным за хозяйство вне дома по традиции признается мужчина; домашняя же жизнь определяется хозяйкой. Сравнительно более высокая степень развития капиталистических отношений приводит к непопулярности здесь таких форм народной религии, как ромарии — паломничества к святым местам; на севере страны юноши и девушки знакомятся главным образом во в