Известно и немало других правил: между новобрачными усаживались или родители, или крестные, или почетные друзья. Они строго следили, чтобы молодые супруги не приближались друг к другу. Поцелуи на французской свадьбе не приняты. Родители новобрачных или сидели за пиршественным столом, или находились среди обслуживающих. Порою и сам молодой супруг помогал на кухне и подавал блюда к столу.
Главным распорядителем на свадебном пиру и празднестве был крестный отец одного из брачащихся (иногда его заменял родной отец). Он был как бы представителем группы семейных людей, принимавших в свою среду новых членов, в то время как почетный друг жениха — группу холостяков.
Пиршество по существу принимало характер складчины, так как приглашенные приносили всевозможную провизию, а в ресторации сами платили за трехдневное застолье.
На свадебном пиру предпочтение отдавалось мясным блюдам, ибо в повседневной жизни крестьяне редко ели их. Повседневные же кушанья не подавались, в частности, сыры в тех местностях, где они изготовляются. Характерно изобилие сладостей, среди которых имелись куски сахара; даже вино было подслащено, ибо в народе полагали, что сладкое повышает тонус любви. Не случайно среди подарков, которыми постоянно обменивались засватанные жених и невеста, всегда присутствовали сласти.
Подача блюд на стол была торжественной и сопровождалась танцами, пением. В Гаскони, где развита традиция поэтической импровизации, каждое блюдо встречали куплетом.
Кульминационный момент свадебного пира составлял торжественный вынос подносов с огромными пирогами (gâteau или gâteau de noces), об изготовлении которых заботились обе пары крестных родителей. Ловкие молодые люди ухитрялись танцевать между столами, подняв высоко над головой подносы. Куски пирогов раздавали всем присутствовавшим и отсылали на дом тем близким людям, которые не смогли прибыть на праздник.{727} Перед молодой ставили корзину, кастрюлю. Когда невеста подымала крышку, оттуда вылетали птицы, чаще всего голуби, которых она пыталась поймать. Возможно, в этом акте (со временем он превратился просто в шутку) голубь являлся символом любви и брака. Вместе с тем в фольклоре сохраняется намек на борьбу двух коллективов (один терял своего члена, другой его приобретал), которую выражают многие свадебные ритуалы. Например, в застольной песне, исполнявшейся в области Анжу, есть такие слова: «Охраняйте вашу голубку, мадам новобрачная, в дом вошел похититель, который хочет ее схватить».{728}
За пиром следовал бал с танцами. В центре внимания всего свадебного обряда была невеста-новобрачная. Она же открывала бал, танцуя либо со своим мужем, либо с одним из родителей, с почетным другом жениха или с победителем на состязаниях — вариаций по всей стране было множество. Иногда молодая должна была пройти тур танца с каждым мужчиной и разрешить поцеловать себя. А бывало и так, что она не танцевала со своим мужем или вообще не принимала участия в танцах.
На балу, так же как и во время пира, не было недостатка во всевозможных шутках и розыгрышах, имевших эротический смысл: били посуду и по количеству осколков пытались предсказать, сколько детей будет в семье; дарили молодым куклу в колыбели, детские игрушки, пеленки, устраивали пародию на крестины (например, в Лотарингии). Фривольные шутки, порою весьма грубого характера, постоянно слышались на свадебном празднике. Известно, что эсхрология — ритуальное сквернословие — искони связана с магией плодородия. Иногда на свадебное празднество являлись ряженые. В Бургони среди них была маска козы. Был принят травестизм.
Особенно веселье разгоралось, когда удавалось похитить подвязку и туфлю новобрачной, устроить шутливый аукцион этих вещей, завладеть невестиным венком, который иногда снимали с головы девушки в начале пира и вешали на стену над ее местом. Гарсон д’онёр должен был следить за венком, а заодно и за своей шляпой, которую тоже могли утащить проворные подружки невесты.
Новобрачная во всех этих игрищах представляется своего рода сакральным существом; все присутствующие старались завладеть кусочком ее подвязки, венка или платья. Для того чтобы удовлетворить всех желающих, к ее платью пришивали длинные ленты, которые можно было резать на части.{729}
Праздник заканчивался поднесением подарков. Перед новобрачными ставили блюдо, на которое свадебные гости клали дары — разные предметы и деньги, за что их оделяли на прощание вином. Молодые сами одаривали своих гостей по ходу свадьбы, в том числе и съестным — хлебом, пирогами, драже.{730}
Отправление к месту первой брачной ночи совершалось по-разному: иногда молодые супруги скрытно покидали праздник, и место их уединения свадебные гости не знали, а порою их провожали с шумом и пением. На Корсике открыто с шутливыми песнями вели новобрачную. В Дофине перед домом новобрачных разводили костры, которые назывались «кострами Жана» (Johanée, Jouanée). Это свидетельствует о прямой связи с обрядами дня св. Иоанна (24 июня), в которых сконцентрировались поверья о многофункциональных магических свойствах огня.{731}
Венок с головы снимали друзья или подружки, раздевали же невесту женщины. Но это явно поздний обычай. Гораздо древнее правило, по которому новобрачную уводил в спальню гарсон д’онёр, в то время как женщины разыскивали ее мужа и приводили туда же.
Прощальные песни, с которыми гости покидали свадебный праздник, имели прямое отношение к происходящему:
Прощай, молодая женушка, мы уходим.
Через девять месяцев мы вернемся.
Через девять месяцев или через год
Мы тебе принесем колыбель.{732}
Снятие венка, развязывание пояса, как и практически все моменты свадьбы, сопровождались специальными песнями.
Девушки прощались с бывшей подругой, уходящей от них к общество людей с иным социальным статусом, и намекали на ее новые обязанности:
Вы не пойдете больше на бал,
Мадам — молодая жена,
Вы будете хранить дом,
Качая младенца.
Когда молодые отправлялись на брачное ложе, им подавали традиционный напиток — сдобренное специями подогретое вино или бульон. Он назывался «жаркое» (rôti), по-видимому, потому, что в него клали кусочки жареного хлеба. В Бретани подавали молочный суп (soupe au lait), что характерно для животноводческой области.
К супружеской постели имела доступ молодежь. Еще во время перевозки мебели и оборудования жилья новобрачных молодые люди устраивали так, чтобы кровать упала, когда на нее лягут, прикрепляли к ней бубенчики, насыпали в постель мусор. В течение брачной ночи шутники учиняли «кошачьи концерты», врывались в спальню, насмешничали и всячески досаждали молодым.
Утренний осмотр постели не был принят в изучаемое время.{734}
На следующий после свадьбы день происходил обряд «охоты на кур». Молодежь требовала кур у родителей новобрачных и свадебных гостей; в случае отказа подстреливали их из ружья. В первое воскресенье после свадьбы тоже устраивали «куриный пир».{735}
Послесвадебные обряды призваны были закрепить узы брака и свойства. Молодежь, которая после бала не ложилась спать, собирала по окрестным фермам «молоко для молодицы», его подавали новобрачным на завтрак.
День после свадьбы проходил в прогулках и веселье. Опять появлялись ряженые. Друзья жениха возили молодых на повозке, вручали им детские сабо, всячески намекали на ожидаемое прибавление семейства.
Молодым следовало приступать к делам: новобрачная показывала, как она умеет управляться с домашними работами и с сельскохозяйственными орудиями — если ее муж был крестьянином, с инструментами, если дело происходило в семье ремесленника. Были и сценки символического характера: молодой муж впрягался в борону или плуг и тянул их, жена правила.{736}
В исторической области Руссильон, населенной каталонцами, в следовавшее за свадьбой воскресенье молодая пара приглашала холостых друзей на угощение в таверну или устраивала пикник. Это был род дани, которую они выплачивали своей бывшей возрастной группе по случаю выхода из нее. Впрочем, они первый год еще находились как бы в ее составе, особенно молодой муж, пока он оставался последним из вступивших в брак в своем селе или «аббатстве». С момента рождения ребенка они уже исключались из числа молодежи.{737}
На восьмой день после свадьбы было принято навещать родителей жены. В конце XIX в. в ритуальную практику вошло фотографирование основных участников свадьбы. В связи с этим появились новые суеверия: жениху и невесте нельзя якобы фотографироваться вместе до дня венчания. Свадебные фотографии раздавались всем запечатленным на них и хранились среди семейных реликвий.{738}
Традиционная свадьба во Франции — это крестьянская свадьба. Рабочие — выходцы из крестьян — искали себе невест на родине, в родной деревне играли свадьбы по обычаям своей местности. Постепенно грань между городом и деревней в бытовом плане стиралась, и рабочая свадьба утрачивала традиционный ритуал. Женившись в городе, рабочий человек ограничивал свой праздник дружеским застольем.