В Северном Брабанте под «стрельбу» выбрасывали всякий хлам из домов, да еще специально посыпали дорогу мякиной, так что путь от дома до церкви в день оглашения не был «усеян розами». И еще долго говорили: «Она вышла замуж с мякиной».{781}
В понедельник после первого оглашения невеста принимала у себя бабушку, мать и молодых родственниц по женской линии с маленькими детьми; вечером ее поздравляли мужчины. Четверг был оставлен для подруг, которые приходили с подарками. Следующая неделя также проходила во взаимных визитах.
Традиционно неотъемлемой частью угощения в эти дни был белый пшеничный хлеб, который подавали с кофе.{782}
Важным звеном предсвадебного цикла является подготовка к свадьбе, которая начинается за несколько дней до торжества и подчинена определенной цели: подготовить хозяйство жениха и невесты к приему гостей. Поскольку в это время обе стороны постоянно обменивались визитами, то в просторной кухне дома накрывались длинные столы, и приход очередных гостей не заставал хозяев врасплох. Одновременно шли приготовления к свадебному пиру. Особую роль играла соседская молодежь, стараниями которой дом украшался зеленью и сооружалась специальная арка из живых и искусственных цветов.
Внутренним убранством дома, где должна была происходить свадьба, занимались парни, они мастерили бумажные розы и украшали ими стены, зеркала и даже стулья для молодых. Живые цветы рассыпали также под дверью и обвивали ими дверной косяк. С эпохи средневековья дошел обычай вплетать в зеленые венки звенящие предметы, которые предупреждали о приходе гостей. В Северной Голландии, если молодые или их родители владели мельницей, ее тоже украшали гирляндами из зелени. Вечером за два дня до свадьбы ложе новобрачной устилали ветвями душистой магнолии.
В Восточной Фландрии (община Зевекоте) перед свадьбой очень часто у дома новобрачной сажали свадебное «майское дерево». Сельский коллектив принимал в этом самое активное участие. Стороны жениха и невесты выступали как две «враждующие» партии. «Хозяева» «мая» выставляли охрану, оберегая его от «врагов». К XIX в. от этого обряда осталась лишь его игровая сторона.
О. Рейнсберг-Дюрингсфельд сообщает, что еще в последней трети прошлого столетия красиво убранный «май» высаживали в Ипре (Бельгия) перед домами всех молодых женщин, вышедших замуж в текущем году не позднее 15 апреля; со своей стороны они должны были в течение лета устроить бал для односельчан. Как отмечает Кройзинга, старый обычай сажать «майское дерево» накануне свадьбы был прерван второй мировой войной. Он возобновился в апреле 1946 г. и с тех пор бытует на довольно обширной территории.{783}
В провинции Дренте в традиционной крестьянской свадьбе большое значение придавалось ритуалу приглашения на свадьбу, сохранившему и до наших дней весьма архаичные черты. Так, в селении Схонебек эту функцию выполнял брат невесты или один из батраков. В черном костюме и высокой шляпе, с украшенным лентами посохом, который ему вручала невеста, он ходил от дома к дому и приглашал гостей (часто в стихотворной форме). Затем это действующее лицо объявляло место и время свадебной церемонии. Во Фрисландии приглашением на свадьбу занимались главным образом женщины. Обычно семьи жениха и невесты имели своих приглашающих. Согласно обычаю, все члены семьи (даже если они проживали в другом месте) получали индивидуальные приглашения. В наше время лично извещаются только родственники, живущие по соседству, остальным отправляют по почте типографски отпечатанный пригласительный билет. Вместе с ритуалом претерпел изменения костюм: на смену высокой шляпе пришла фуражка, украшенная розочками, затем исчезла и она, цветы остались лишь в петлице пиджака. Время не коснулось, однако, гостеприимства, с которым встречают принесшего радостную весть: его по-прежнему ждет угощение и традиционная рюмка.{784}
У народов Бельгии и Нидерландов свадьба — это только одна из форм заключения брака, более поздняя по времени возникновения и самая распространенная, как у всех европейских народов, с очень сложным комплексом разнообразных и многочисленных обычаев и обрядов.
И все-таки даже современная свадьба (не говоря уже о XIX — начале XX в.) в таких индустриально развитых странах, как Нидерланды и Бельгия, не смогла полностью освободиться от некоторых элементов, которые возвращают нас в далекое прошлое и обнаруживают в свадьбе пережитки других форм заключения брака. На это указывает и нидерландское название свадьбы бройлофт или бройдлооп (bruiloft, bruidloop, т. е. буквально «побег невесты»). Возможно, этот обычай, уходящий корнями в глубину веков, связан с особой формой заключения брака — умыканием (похищением) невесты. Немецкий автор X. Рем писал, что похищение было одним из способов вступления в брак у древних германцев. Иногда родственники похищенной девушки возвращали ее домой; вот тогда-то и совершался побег невесты (нем. Brautlauf) к жениху. Видимо, перед нами уже более поздняя форма — договорное умыкание, об этом свидетельствуют и средневековые источники, сохранившие выражение, разнозначное современному Hochzeit machen, т. е. «устраивать свадьбу». Умыкание по договоренности между женихом и невестой также предполагало устройство свадьбы, но гораздо более скромной.
Иное толкование терминов дает современный исследователь Тон де Йоде. Он считает, что бройлофт (бройдлооп) связан с участием невесты в свадебной процессии или с моментом встречи будущих супругов перед регистрацией брака в ратуше.{785}
Другая форма заключения супружеского союза — брак-покупка невесты (нидерл. vrouwkoop). Несмотря на борьбу христианской религии с языческим обычаем «покупки жены», эта форма заключения брака сохранялась в средние века, а в некоторых районах вплоть до нового времени; правда, идя на уступки церкви, родители с обеих сторон должны были обязательно дать согласие на подобный брак.
Как правило, сделка совершалась под деревом (может быть, когда-то оно считалось священным). Со стороны невесты выступал ее отец или опекун; он соглашался на брак лишь в том случае, если жених давал выкуп — лошадей, драгоценности, оружие, воинские доспехи. В средневековье у фризов жених платил за невесту определенную сумму денег. При этой форме заключения брака невеста также получала приданое, состоявшее из движимого и недвижимого имущества.{786}
До начала XIX в. церковь единолично руководила заключением брака; в 1811 г. был принят закон о гражданском браке, но им воспользовалась лишь передовая интеллигенция, надеявшаяся с его помощью ослабить союз семьи и церкви. К середине XX в. картина изменилась только до некоторой степени: в Нидерландах большинство вступающих в брак по-прежнему освящают его в церкви. Однако каждый церковный брак должен быть зарегистрирован и соответствующим гражданским учреждением.{787}
По традиции крестьянская свадьба на востоке Нидерландов (провинция Дренте) назначалась на 15-й день после официального оглашения брака, т. е. в субботу. Жених появлялся в доме невесты, чтобы в сопровождении родителей пешком или в повозке следовать в ратушу. Здесь происходила церемония гражданской регистрации; церковное освящение брака (во Фрисландии huwelijksinzegening) совершалось в воскресенье. Вновь жених отправлялся за невестой, предварительно собрав у своего дома родных и угостив их. Обычно экипаж был запряжен парой украшенных яркими лентами и живой зеленью лошадей (их старались подобрать с белой звездочкой на лбу).
Молодые люди торжественно, «рука об руку» выходили из дома под веселые песни и пляски и в сопровождении родных и знакомых ехали в церковь. В приморских провинциях Нидерландов жених ожидал невесту уже в церкви, куда она прибывала со своими родственниками и друзьями (иногда — по воде, на специальном «брачном судне»). Лишь после подтверждения брака в церкви жених и невеста считаются настоящими мужем и женой. Однако в протестантской Фрисландии к середине XIX в. церковное оформление брака почти исчезло.{788}
Независимо от того, каким образом оформлялся брак — по гражданскому законодательству или церковным венчанием, — заранее готовился свадебный наряд жениха и невесты; особенно тщательно, с соблюдением всех правил была одета невеста. Ее платье выполняло сразу несколько функций: социальную, эстетическую, магическую и предохраняло девушку от всякой нечисти. Во второй половине XVI в. в Нидерландах свадебным нарядом невесты был плащ с капюшоном, окутывавший ее с головы до пят. Так же были одеты и сопровождавшие ее в процессии подруги. Злая сила, которая, по поверью, незримо присутствовала на любом торжестве, в этом случае не могла повредить новобрачной. В середине XVIII в. на смену плащу пришла просторная мантия — сак (sack — мешок), которая надевалась поверх свадебного платья. К концу XIX в. в соответствии с общеевропейской модой национальный костюм меняется (прежде всего в экономически наиболее развитых провинциях Северная и Южная Голландия). Невесты предпочитают теперь жесткие корсажи и длинные юбки на кринолине, иногда со шлейфом.
Обычай идти к венцу в белом платье восходит ко второй половине XVIII в., но повсеместное распространение он получил лишь с начала XIX столетия. Народная традиция не знала невесты в белом.
В Нидерландах четко прослеживается влияние экономических, конфессиональных и социальных факторов на изменение цветовой палитры одежды жениха и невесты, цвет свадебного наряда которых был одинаков. В новое время приток богатств из колониальных владений Нидерландов отразился и на свадебном костюме (в первую очередь зажиточных слоев): он стал ярким, праздничным. С победой Реформации в Северных Нидерландах возобладала свадебная одежда темных тонов, особенно в провинциях Голландия, Зеландия и Фрисландия. С 30-х годов XVIII в. под влиянием общеевропейской моды свадебный наряд невесты и жениха начинают шить из светлых тканей,