— Это предательство, госпожа, — насупился Ульв.
— Малая цена за столь роскошную крепость, — улыбнулась она в ответ.
Воин выглядел так, будто все еще сомневался, но в конце концов поджал губы и кивнул.
— Я понял вас, госпожа Катарина. Сегодня же к ночи найду тела.
— Ты всегда нравился мне, Ульв, — расплылась в улыбке Катрина. — Я в тебе не ошиблась.
Саундтрек «Watch the Skies»
Jeremy Soule
Три дня спустя…
Келленвайн
Чудовищный рев непогоды разрезал раскатами небо. Небеса наступали на остров темными легионами, грозя обрушиться на землю всепоглощающим ливнем. А их генералы — высокие волны с поседевшей морской пеной на гребне — неистово набрасывались на острые скалы и рвали их своими мокрыми зубьями.
Прищурившись, я всматривался в бушующие воды, ожидая момента, когда хлынет дождь. Природа безмолвно выражала то, что сжирало меня изнутри последние несколько дней. И в этом я находил странное облегчение.
— Мы обыскали каждый сажень.[1] Женщин нигде нет, — доложил появившийся за моей спиной Микул.
Облегчение продлилось недолго.
Опоздали.
Мы опоздали. Хвостатые твари успели схватить нескольких невинных до того, как наши драккары достигли северных островов.
Желваки заболели от напряжения, а грудь расперло изнутри уже привычной злостью. Я проследил, как новая волна бросается грудью на камни, и еле подавил неистовое желание со всей силы швырнуть меч в бушующие воды и зарычать на все Туманные острова. Что бы мой рык услышала каждая хвостатая тварь. Что бы знала — я найду ее. Найду каждого гребаного тритона, вырву им хвосты, а потом заставлю сожрать свою же плоть целиком, до последней чешуйки.
— Я велел, что бы тебе приготовили комнату в за… — начал Микул.
— Мне не нужна гребаная комната! — резко оборвал я его, щурясь и всматриваясь в волнующиеся потемневшие воды. — Найдите их. Никто не уснет сегодня ночью, пока мы не убедимся, что обыскали каждую скалу и каждую пещеру. Они еще не закончили. Они спрятали свою добычу и трусливо выжидают, чтобы снова напасть.
Словно подкрепляя мои слова, небо снова прогремело.
— Воины и так делают все, что могут, — недовольно буркнул Микул. — Ты злишься, Кел. Но злишься не на тритонов.
То, что он был прав, выбесило меня окончательно.
— Не лезь, — вырвалось из меня звериным рыком.
От греха подальше я резким движением вернул меч в ножны и, развернувшись, прошел мимо товарища, направляясь по размытой волнами тропинке, что вела в прибрежную деревушку.
Хотелось орать, хотелось ощутить вкус крови. Изнутри меня сжирало желание выместить на ком-то свою ярость. Подошел бы кто угодно.
Не подходи, или уничтожу.
Воины видели мое настроение, и последние дни не решались даже приближаться. Они танцевали вокруг меня на цыпочках, как молодые девицы, и этим злили только сильнее.
Каких же трудов мне стоило каждое мгновение обуздывать эту распирающую меня изнутри злость. А может стоило все же свернуть шею Абигайль, и дело с концом? Ведь это она заставила чувствовать меня это.
Перед глазами снова вспыхнуло ее разгневанное личико с этими невозможно синими глазами, и моя плоть, как по команде, затвердела.
Проклятая колдунья.
Небо разразилось новым ревом, сверкнула молния, и дождь хлынул на землю сплошной стеной. Остановившись, я поднял лицо и, сжав челюсти, зажмурился, позволяя ледяным каплям хлестать меня по лицу оплеухами.
Хотя бы ярость природы должна была вернуть мне рассудок. Возжелать Абигайль было сродни первородному греху, за который я буду вечно гнить в плену морского дьявола.
Ты ублюдок, Келленвайн. Ты отвратительный похотливый ублюдок.
«Как ты мог? — слышал я в голове крик Дафны, наполненный разочарованием и укором. — Как ты мог трогать ее, целовать ее, хотеть ее?! Мало тебе было моей смерти? Ты желаешь, чтобы мне не было покоя и за гранью?!».
Нет… Нет, Даф.
Я зажмурился до боли.
— Ярл! — вдруг услышал я крик Ллойда, пересиливающий рев непогоды.
Вырвавшись из темницы мыслей, я посмотрел на него, и тот отшатнулся и вытянулся по струнке.
— Не хотел мешать… — проблеял он.
— Что у тебя? — мрачно бросил я.
— Там… Этот… — Ллойд дернул себя за рыжую бороду, как делал всегда, когда нервничал. — Хочет поговорить с вами.
Я прищурился. Обычно я гордился своим терпением, но за последние дни оно истощилось настолько, что теперь моталось над клыкастой пропастью на самом волоске.
— Говори яснее! — рявкнул я на него, чувствуя, как напрягаются спина и плечи, а грудь обжигает новая волна злости. — Кто «этот»?!
Ллойд побледнел.
— Тритон!
Чистейшая ярость разлилась по телу, а перед глазами встала белая пелена. Не помня себя, я оказался рядом с Рыжим, схватил его за грудки и встряхнул так, что тот взвизгнул, как девчонка.
— Тварь выбралась из воды на берег и все еще дышит? Вы совсем ополоумели? — угрожающе низко прорычал я.
В темных глазах Ллойда я прочитал смертельный ужас.
Поздравляю, Кел. Теперь для своих людей ты даже хуже морского дьявола.
— Тритон требовал встречи с вами! Сказал, знает, где женщины! — выкрикнул он, еле справляясь с дрожью страха. — Мы отправили его в замок, с ним Берт и Уильям.
Еще какое-то время я всматривался в перепуганное лицо Рыжего, вдруг ощутив мрачное удовлетворение.
Тритон в замке? Хорошо. Очень хорошо.
Губы сложились в зловещую улыбку.
Глупая тварь сама пришла ко мне в руки. С каким же удовольствием я, наконец, выплесну на него весь свой гнев. С каким восторгом я буду отрубать по кусочку от его хвоста. Эта скотина скажет мне, где женщины. Конечно, скажет. Под моим пытками визжать и болтать начнет даже немой.
Отшвырнув от себя Ллойда, я размашистым шагом направился к замку, а истошные крики хвостатой твари уже песней звучали в моих ушах.
Наконец-то… Наконец-то я избавлюсь от этой сводящей с ума ярости. Наконец-то я вдоволь напьюсь чужой крови.
Толкнув ворота, я ворвался в зал и тут нашел взглядами дежуривших у дверей воинов.
Глупую тварь послала мне сама Хозяйка туманов.
Моя улыбка стала шире, и Берт с Уильямом сглотнули и посторонились с моего пути.
— Говорят, тритоны могут разум путать. Будьте настороже, — бросил мне Берт.
Могут путать разум? Я почти расхохотался.
Меня и так накрыло безумие. Лишь лишившись рассудка, я мог так неистово целовать свою жену.
Жажда расправы подстегивала меня двигаться быстрее, и я, распахнув двери, вошел в комнату, но тут же застыл на пороге, как громом пораженный.
Здесь было тепло и сухо по сравнению с улицей. Свет от пляшущего в огне камина мягко освещал полы и стены и красиво обрисовывал силуэт стоявшей спиной ко мне женщины.
С грохотом захлопнулись створки за моей спиной, а я не мог перестать смотреть на нее. С болезненной ненавистью к себе мой взгляд прошелся по длинным темно-каштановым волосам, что ласкали округлые ягодицы, едва прикрытые полупрозрачной тканью тонкого красного шелка.
Хозяйка туманов, я и правда сошел с ума.
Я зажмурился, отказываясь смотреть на нее. Мерзавка полностью завладела моими снами, целыми днями не покидала мои мысли, как наглый и дикий варвар — завоеванных территорий, а теперь вставала передо мной бредом?
«Ты ужасен, Келленвайн, — дрожащим от ненависти ко мне шепотом раздался в голове голос Дафны. — Ты отвратителен!».
— Вы даже не посмотрите на меня, мой ярл? — раздался сладкий, как патока, искушающий голос Абигайль. — Я проделала такой долгий путь, чтобы увидеть вас.
— Прочь, — прорычал я, не открывая глаз. — Поди прочь, пока я не убил тебя.
По комнате ручьем разлился ее мелодичный смех.
— Ты не убьешь меня, мой ярл. Ты слишком меня хочешь.
Разум играл со мной злую шутку. Сны воплощались наяву и уводили меня в чертоги истинного безумия, а перед глазами встало перекошенное разочарованием личико Дафны.
«Ты поклялся мне! Поклялся, что лишь я буду занимать твои мысли!» — кричала она.
Ярость во мне достигла пика, взревела, и я выхватил из-за пояса кинжал и метнул его в Абигайль. Сдохни, проклятая колдунья! Оставь меня! Сдохни!
Но вместо криков боли и агонии, вдруг раздался смешок, а следом прозвучал незнакомый мужской голос:
— Хороший бросок, ярл.
Только теперь я понял, что произошло.
Мои скулы свело от напряжения, и я, раздосадованный и доведенный до предела, открыл глаза и встретился с небесно-голубыми глазами тритона.
На его полных губах играла усмешка, и он поигрывал моим кинжалом, глядя на меня, как на олуха, которым я и был.
— Ну-ну, — улыбнулся он мне, словно утешая. — Не стоит бросаться такими злыми взглядами, здоровяк. Еще прибьешь меня на месте ненароком. А я ведь сделал благое дело.
— Да ты что? — издевательски протянул я, силясь вернуть себе рассудок.
Тритон перекинул за спину длинные белоснежные волосы и наклонил голову набок, словно хотел рассмотреть меня под другим углом.
— Теперь ты знаешь, как мы воруем ваших женщин, не так ли? Они сами уходят за нами, ярл, стоит нам лишь их позвать.
Я прищурился, оценивая своего противника.
Даже не мужчина, мальчишка лет двадцати. Обвел меня вокруг пальца, как дурака. Но отвратительная правда была в том, что тритон прав. Мы не знали о них ничего. Ни в одних летописях и древних свитках не было рассказано об их силе. Мы знали лишь, что каждую весну они совершали набеги и крали женщин. Но ни одна из них не вернулась назад, что бы рассказать, как это произошло.
Мне нужен был эль. Много эля.
Похоже моей жажде выплеснуть ярость придется заткнуться и молча подождать в сторонке лучших времен. Рассудок, наконец, возобладал над больными эмоциями.
Пройдя по комнате, я подхватил со стола бочонок и плеснул янтарную жидкость в медный кубок, а затем осушил его одним махом.