Тупой мужлан! Как мог он так поступить с ней?! Поглоти Ульва морской дьявол!
Удушающая тревога сковала ей ребра. Что теперь будет? Если Келленвайн узнает обо всем, Катарине не жить.
Нет, она этого не допустит. Не допустит! Сделает, что угодно, но придумает, как…
Тут ее взгляд метнулся к алтарю, и Катарина похолодела, увидев рядом с Келленвайном Риику. Это же служанка Абигайль! Та самая, что сбежала с ней! Что она здесь делала?! Разве не приказала Катарина Ульву избавиться от нее?!
Ужас сковал ее по рукам и ногам.
Что она говорит ему? Что если прямо сейчас рассказывает о том, что его жена и дочь живы?
Все пропало! На Ульва изначально нельзя было положиться! И раз он собирался предать ее, нужно было бить первой. Катарина пока не знала как, но она найдет способ спасти свою шкуру и обернуть все так, что бы выйти сухой из воды.
Найдет.
— Госпожа Катарина?
Вздрогнув, она повернулась и увидела Микула, который смотрел на нее, прищурившись.
— О чем вы говорили с Ульвом? — спросил он ее. — Вы казались встревоженной.
Поглоти все морской дьявол, только не Микул! Он всегда ее недолюбливал!
Умело скрывая свои чувства, Катарина изобразила печальную улыбку.
— Наша госпожа ушла от нас, разве не будешь тут встревоженной?
— Верно, вас эта потеря должна была особенно огорчить, — язвительно заметил он, ни чуть не купившись на ее притворство.
— Мы с госпожой Абигайль не были друзьями, — проговорила Катарина, гордо вскинув подбородок. — Но и смерти я ей не желала. Ваши намеки оскорбительны.
— Я ни на что не намекал, — холодно проговорил Микул, пронзая ее взглядом. — А вот то, что вы увидели в моих словах намек — подозрительно. Я слежу за вами, госпожа Катарина. И если я узнаю, что вы причастны к гибели госпожи Абигайль и юной госпожи Лейлы, от расплаты вы не уйдете.
— Причастно здесь лишь ее безумие. Следите сколько угодно, я не виновна, мне нечего скрывать, — контролируя тон, ответила она.
— Посмотрим, — бросил он, и небеса разразились громом.
«Дурной знак, — с тревогой подумала Катарина. — Дурной».
ГЛАВА 12
Три дня спустя…
— Лучше бы ты остался с Лейлой, — произнесла я, прикладывая ладонь ко лбу козырьком и всматриваясь в приближающийся остров, укрытый пеленой Тумана.
Со стороны Хельтайна послышался смешок.
— С Лейлой ничего не случится в Пустоши, а меня Бальба сварила бы в котле, если бы я отпустил тебя одну на остров.
Я обернулась к нему.
Как ни посмотри, а тритону было не место в крошечной лодочке. Он в ней смотрелся, как принц в бегах. И хотя Бальба сделала все, что бы Хель стал как можно непримечательнее, но это было все равно, что бросить в грязь огромный бриллиант размером с яйцо и надеяться, что его не заметят.
Длинные волосы Хельтайна были заплетены в косу, а капюшон холщового плаща прятал их от любопытных взглядов, и он же должен был укрыть пронзительные голубые глаза тритона и его диковинную красоту. Только вот какая-то необъяснимая сила все равно притягивала к нему чужие взгляды. Женщины, что проплыли в лодке мимо нас минут десять назад, чуть в воду не свалились и шеи не сломали, пока заглядывались на моего «сыночка».
— Мог бы просто сказать ей, что не умеешь грести, — поддразнила я его.
Получалось у него и правда неважно.
— Какой любопытный способ выразить благодарность, — сверкнул он улыбкой, наваливаясь на весла. — Я тритон, матушка. Тритоны не управляют лодками, они переворачивают их.
Что мне нравилось в Хельтайне, так это его способность, не моргнув глазом, принимать свои недостатки, а не отрицать их. Он словно говорил — да, лодочник из меня неважный, но какая разница, если я и без того крут, как вареное яйцо.
— Кричи об этом погромче, и у пристани нас будут поджидать не торговцы провизией, а отряд воинов, — фыркнула я.
— А что? Переживаешь за своего нерадивого сыночка? — усмехнулся он. — Я тронут, матушка. До глубины души.
В ответ я не смогла удержать улыбки.
Может, это его тритоновы чары, не знаю, но в последние дни я и правда прониклась к Хельтайну симпатией.
Он, как та самая лисичка из сказки, сначала просился на порог, а потом занял печку. Его очарованию противостоять было невозможно. Хель всегда оказывался рядом, когда был нужен, умел поднять настроение какой-нибудь шуткой, разрядить атмосферу всего лишь парой слов, а еще был чертовски обаятельным.
— И как я умудрилась родить тебя, когда мне было… — начала я, но вдруг увидела, что на показавшиеся из воды весла налипли белоснежные лепестки цветов.
Отчего-то при виде на них я покрылась мурашками. В них было что-то пугающее, потустороннее. Такое же впечатление на меня раньше производили кресты на кладбищах.
Нахмурившись, я кинула взор за борт и с бегущим по телу холодком увидела дорожки из белых «пятнышек», что тянулись от острова. Следуя за ними взглядом, я обернулась, и Туман, повинуясь моему желанию, стал постепенно отступать от берегов, давая мне разглядеть пристань.
Открывшееся мне зрелище стянуло грудь беспокойством и заставило все в животе перевернуться.
На деревянных мостках стояло несколько женщин в траурных черных мантиях, капюшоны которых наполовину скрывали их лица. В одной руке они держали большие корзины, а другой — выбрасывали из них в воду белоснежные узкие лепестки цветов, словно совершая, какой-то обряд.
— Что происходит? — спросила я, давя взметнувшуюся внутри необъяснимую тревогу. — Что они делают?
— Это плакальщицы. Провожают к Хозяйке туманов тела усопших, — произнес Хель непривычно серьезным тоном.
Повернувшись к нему, я поймала его острый взгляд.
— Кто-то умер на острове?
— Нет… Не на острове, — ответил он, прищурившись, и, вдруг бросив весла, задрал рукав своей рубашки.
— Ты что творишь?! — крикнула я, хватаясь за весла и не давая им упасть в воду. — Решил приступить к своему долгу тритона и нас потопить?!
Однако Хель, словно не слыша меня, задумчиво рассматривал запястье.
— Не ярл, — пробормотал он себе под нос, но я все равно расслышала.
Тревога вспыхнула в груди с новой силой, сдавливая ребра.
— Что «не ярл»? — уточнила я настороженно.
Тритон не ответил. Вместо этого он поднялся, отчего лодка пошатнулась, сбросил плащ, и спрыгнул в воду.
— Эй! — воскликнула я, пугаясь только сильнее. — Хельтайн!
Торопливо достав весла из воды, я уложила их поперек сидений и только перегнулась за борт, чтобы найти беловолосого тритона, как вдруг суденышко покачнулось, будто что-то врезалось в него, а затем стремительно начало двигаться в сторону острова.
Охнув, я вцепилась в бортик, и лишь пару мгновений спустя сообразила, что это Хель толкал лодку из воды.
Что за дурак?!
— Ты с ума сошел?! — закричала я на него. — Нас увидят! Вылезай сейчас же!
Но мы лишь продолжили все так же быстро приближаться к острову.
Я со страхом бросила взгляд на берег.
С ведьмами здесь соседствуют уже давно и привыкли к ним, но гребаный тритон совсем другое дело! Дурак! Идиот! О последствиях совсем не думает?!
Раздраженно зашипев, я нашла взглядом клубящийся на горизонте Туман.
«Укрой нас! Пожалуйста!» — воззвала я к нему.
Я не сомневалась ни на мгновение, что он откликнется. Я была не просто какой-то девушкой, а Дочерью Туманов. Он выбрал меня, а я приняла его условия. Теперь между нами молчаливый договор: я спасу его от гибели, а он будет повиноваться моей воле.
Грудь опалило теплом, и дымчатые клубья тут же устремились в нашу сторону, надежно пряча от чужих взглядов. И мы, словно маленькое облачко, стали подбираться к пристани.
Сказать, что я была зла на Хельтайна — ничего не сказать, а потому когда мы доплыли, и его беловолосая макушка, наконец, показалась из воды, я ухватила весло и с чувством треснула им своего «сыночка». Точнее попыталась треснуть, потому что он вовремя нырнул, избегая кары.
— Госпожа, кидайте веревку, — услышала я крик с пристани. — У вас кто-то упал в воду?
— Все, кто надо, на месте, — мрачно буркнула я.
Пусть теперь сам выбирается, как хочет. Тоже мне, помощник. Еще должен спасибо сказать, что его голова на плечах осталась. Люди злы на тритонов, и они были бы, ой, как рады поймать одного из них и насадить его голову на пику.
Я развернулась с недовольным лицом к мужчине, который должен был помочь мне пришвартоваться, но стоило мне повернуться, как он вдруг застыл.
Его взгляд бродил по моему лицу, челюсть падала все ниже и ниже, а густые кустистые брови наоборот взлетели к самым волосам. В конце концов, он уставился на меня, разинув рот, как полнейший идиот. У него разве что слюна не потекла!
— В-вы… Ведьма? — пробормотал Бровастый.
Злость моя достигла пика, и я рявкнула:
— Ведьма! Хватай веревку, а то прокляну!
— Д-да!
Наше небольшое представление стало привлекать все больше и больше внимания, и вот уже каждый мужчина на причале смотрел на меня в странном оцепенении.
Да, что с ними такое?! Одарив их по очереди хмурым взглядом, я, наконец, смогла пришвартовать лодку и, подхватив мешочек со всякими зельями, который дала Бальба, сошла на помост.
И странное дело… За каких-то жалких несколько секунд у пристани образовалась целая толпа мужиков, которые образовали живой круг и таращились на меня, как на какую-то заморскую диковинку.
Нет, я все понимаю, ведьмы народ зрелищный, но как-то не нравился мне нездоровый блеск в глазах некоторых из мужчин, и то, как они поправляли ширинки — тоже, словно… Словно они возжелали меня все разом!
Я неуверенно сглотнула. В такой ситуации оказывать мне еще не приходилось. И откуда вот это все взялось? Женщин они что ли не видели?!
Даже не знаю, что бы я делала, если бы на плечо мне вдруг не опустилась рука, а у самого уха не раздалось:
— Попридержи-ка свои чары, матушка.
Хельтайн! Как хорошо, что я все-таки не огрела его тем веслом!