— Какие чары?! — прошептала я, бродя взглядом по лицам мужчин, которые со пугающим голодом пялились на меня в ответ, как будто я была сочным куском мяса. — Ничего я не делала!
— Если глаза вам все еще дороги, то разворачивайтесь и проваливайте, — угрожающе произнес тритон, и от его тона мурашки по коже пошли даже у меня. — Эта ведьма моя! Кто сунется — прирежу.
И в доказательство своих слов он вдруг крепко прижал меня к себе, так что я уткнулась носом ему в грудь, ощущая запах мокрой ткани и слабый аромат вереска.
— Не думаю, что это сработает, — пробурчала я.
Но вопреки моим ожиданиям, мужчины с разочарованными вздохами и ворчаниями и правда стали расходиться. А Хельтайн тем временем отстранился, вернулся в лодку, подхватил свой плащ и кинул его мне.
— Прикройся, а то до харчевни мы не дойдем.
— Зачем мне прикрываться? — нахмурилась я, переводя взгляд с пойманного плаща на тритона. — И твои глаза… — начала было я спорить, но вдруг поняла, что зрачки тритона больше не были столь насыщенного яркого цвета.
Хель как-то странно усмехнулся и склонил голову набок.
— В твою светлую головушку не приходила мысль о том, что ты слишком красива? Даже забавно, что Бальба укутала меня, но тебе плаща не дала, хотя из нас двоих именно ты та, кого нужно прятать от окружающих.
Его слова пробежали по коже мурашками и разлились в груди теплом. Но куда больше меня поразило отсутствие внутренного отрицания. Раньше я бы точно сказала что-то вроде: «Посмеялись, и хватит. Что еще за «слишком красива»?! Курсы пикапа пересмотрел?!». Но сейчас… Сейчас мне просто было приятно.
Я красива. Да, я красива.
Хотя не думала, что настолько…
— Знаешь, если бы Лейла не была моей нареченной, я бы не отпустил тебя просто так, — неожиданно добавил Хельтайн.
Но тут я уже не могла не усмехнуться.
— А ты, надеюсь, помнишь, что тебе нельзя флиртовать с женщинами?
В его голубых глазах плясали чертята.
— Говорить правду — это не флирт, — хмыкнул он. — Тем более, флиртовать с матерью — это какое-то извращение, право слово. А я, да будет тебе известно, тритон исключительно высоких нравственных принципов.
— Нисколько не сомневаюсь, — прыснула я.
Но тут женщины в мантиях, стоящие чуть дальше на пристани, словно черные тени, снова привлекли мое внимание, и все шутливое настроение вмиг испарилось.
Беспокойство опять стянуло грудь, и я задумчиво посмотрела на тритона.
Если покинул этот мир не кто-то на острове, тогда… Кто?
— Ведьма еще никогда не приходила ко мне в сопровождении мужчины, а тем более — такого мужчины, — произнесла Эльга, хозяйка харчевни, хлопая ресницами настолько активно, будто пыталась на них улететь. — Где вы его раздобыли?
Опершись руками о прилавок, она с любопытством высматривала оставшегося на улице Хельтайна. Только вот, по виду хозяйка годилась Хелю в матери, если не в бабушки… Но как известно, любви все возрасты покорны.
— Он сам раздобылся, — усмехнулась я и опустила на стол перед ней мешок с зельями от Бальбы.
Эльга в ответ улыбнулась и теперь присмотрелась ко мне.
— Да, и вас я вижу впервые. Молодая совсем, — проговорила она, вглядываясь в мое лицо. — Он тот, кого вы выбрали для зачатия?
Покачав головой, я села на стул.
— А вы, как я вижу, хорошо знакомы с нашими обычаями?
— Да, как не знать. Уж почитай несколько веков бок о бок живем, — хмыкнула она и, вытерев мокрые руки о передник, подхватила мешок и заглянула внутрь.
Переданные Бальбой зелья полностью поглотили внимание хозяйки харчевни, а я снова мысленно вернулась к женщинам на пристани. Так странно… Умер кто-то на острове, или нет — меня это совершенно не касалось. Но почему-то я не могла увести мыслей от их скорбного образа и белоснежных лепестков, которые они бросали в воду. Почему-то у меня сжималось сердце, каждый раз, когда я вспоминала о них.
Я бросила задумчивый взгляд на Эльгу. Кому, как не хозяйке харчевни знать ответ на этот вопрос?
— Тогда… — начала я как бы невзначай. — И тех, кого плакальщицы провожают к Хозяйке туманов, знаете?
Эльга поджала губы и бросила на меня короткий взгляд. Со вздохом она вернула мешок на стол и села за прилавок.
— Горе ступило в Туманные острова, ведьма, — проговорила она, понизив голос. — Намедни пришли вести, что жена и дочь ярла сгорели в пожаре.
По телу пробежал холодок, а кожа покрылась мурашками.
Что? Я ослышалась? Она сказала, что я и Лейла сгорели?! Но кто так решил? Откуда она взяла это? Это Келленвайн?! Решил объявить нас с Лейлой мертвыми, что бы самому беспрепятственно жениться на Катарине?!
В груди заклокотала злость. Правильно я сделала, что ушла, и каждое мое сказанное ему слово было верным. Он изначально только этого и хотел! Только и хотел, что бы я и Лейла оказались мертвы!
Грязный ублюдок!
Сжав зубы, я отвернулась, отчаянно жалея, что под рукой нет чего-нибудь, что бы можно было швырнуть, и оно прилетело бы прямо в голову Келленвайна!
— И что, вести о свадьбе уже есть? — процедила я, не в силах скрыть раздражения.
— Свадьбе? — охнула Эльга. — Какая же тут свадьба, ведьма! Туманные острова в скорби! Все оплакивают любимую жену и дочь ярла Келленвайна! Теперь еще полгода нельзя будет свадеб справлять!
Любимую жену и дочь?! Вот, уж пошутили, так пошутили. Любимых раньше срока мертвыми не объявляют!
Я мрачно усмехнулась и встретила взгляд Эльги.
— С чего вы решили, что госпожа Абигайль любимая… — начала я было развенчивать представления хозяйке о нашем с Келленвайном «счастливом» супружестве, но тут снаружи послышались крики.
— Окружай его! Держи! Смерть тритону!
Я похолодела.
Хельтайн!
Тут же забыв о ярле и навешанной им на уши народу лжи, я вскочила со стула и бросилась к выходу из харчевни.
Застыв в проходе с колотящимся сердцем, я в ужасе наблюдала за тем, как за каких-то несколько жалких мгновений узкая улица заполнилась десятками вооруженных до зубов мужчин. Их хмурые взгляды и недвусмысленно обнаженные мечи не предвещали ничего хорошего.
А главный виновник этого столпотворения расслабленно облокотился на стену харчевни и с ленивой улыбкой на губах скользил взглядом по нацеленным на него остриям.
— Хваленое островное гостеприимство в который раз поражает меня радушием, — усмехнулся он.
— Нет тритонам никакого радушия! — крикнул кто-то из толпы, и вперед вышел уже знакомый мне Бровастый. — Я сразу понял, кто ты! Сколько лет уже бью тварей подобных тебе на северных островах. Не думал только, что ведьмы теперь с вами дружбу водят!
И вот уже злые и хмурые взгляды скрестились мечами на мне.
Дело плохо. Дело очень-очень плохо.
Я оглянулась было на Эльгу, надеясь на ее помощь, но и она, стоя за прилавком, уже держала в руках кинжал, глядя на меня исподлобья.
— Не зыркай на меня, ведьма. Тритоны стащили мою сестру. Нет им никакой пощады.
Мы оказались в западне. Сзади — Эльга с кинжалом, которым она явно неплохо владела, спереди — разгневанные воины, мечтающие отомстить за веками похищаемых женщин. Мое тело было настолько напряжено, что мышцы едва ли не сводило судорогой. А в голове не было ни единого варианта, как нам отсюда выбраться.
— На колени тритон! — рявкнул Бровастый, стискивая меч.
— Я не преклоняю коленей перед сбродом, — с улыбкой бросил в ответ Хельтайн. — Но мне нравится смотреть, как встает на колени сброд.
И вдруг Бровастый выронил меч и бухнулся на землю, глядя на Хеля, как на сошедшего с небес Бога.
— Эльма… — пробормотал он. — Но как… Ты ведь… Тебя же забрали…
По толпе прошлись шепотки, люди стали переглядываться, и от них повеяло резким и удушающим запахом — запахом самого страха.
Поджав губы и вцепившись в дверной косяк, я бросила короткий взгляд на ухмыляющегося тритона. Он применил какую-то магию, это было очевидно, только вот сейчас она скорее навредила, чем помогла.
Страх — опасная эмоция, а тем более у вооруженной толпы.
— Ну, и? — вдруг бросил мне Хельтайн, ни капли не напрягаясь. Словно он каждый день оказывался в таких вот заварушках. — Что будешь делать?
— Я что буду делать?! — процедила я, настороженно посматривая на мужчин. — Разве это не ты должен был меня защищать?!
Тритон коротко рассмеялся и повернулся ко мне. И хотя каждая мышца его лица была расслаблена, в глазах притаилось нечто такое, от чего у меня мурашки по коже побежали, а внутри все завопило: «БЕГИ!».
— Если разбираться буду я, то эти люди будут мертвы, — произнес он с блуждающей на губах легкой улыбкой.
И я почему-то нисколько не сомневалась, что его слова не были простым бахвальством. Не знаю, что за силой обладал Хельтайн, но с ней явно не могли совладать обычные воины.
— Давай же, матушка, разве ты хочешь, что бы пролилась кровь невинных? — тихо проговорил Хель, склонив голову набок и разглядывая меня под другим углом.
Он смотрел так, будто я и правда могла что-то предпринять, будто я была в силах утихомирить разгневанную и напуганную толпу и дать нам шанс унести от сюда ноги без лишних жертв. И эта непоколебимая уверенность в его взгляде пролилась теплом мне на грудь, успокаивая тревогу и снимая напряжение.
Я медленно выдохнула и напомнила себе, кто я есть. Забывать об этом и не следовало. Отпустив дверной косяк, я расправила плечи, сбрасывая с тела остатки скованности, и, развернувшись к людям, сделала шаг вперед.
Мне тут же достались настороженные и хмурые взгляды. Толпа была доведена до предела, как взведенный курок, как подожженный фитиль взрывчатки, как натянутая тетива лука — один неверный жест, и они нападут.
Но провоцировать я их не собиралась. Несмотря на желания ярла рано мне было умирать, в Пустоши меня ждала Лейла. Поэтому я закрыла глаза и призвала к той единственной силе, что могла нас спасти.
«Приди».
И она откликнулась. Внутри меня все приятно задрожало, затянуло, опалило теплом, а тело наполнилось такой мощью, что казалось, одно лишь движение моего пальца могло сбить с ног десяток воинов.