И он, и я понимали, что это был сарказм.
— Г-госпожа, смилуйтесь! Госпожа Катарина наверняка оклеветала меня! У меня жена, дети!..
Ульв рухнул передо мной на колени и потянулся к подолу моего платья, но я отступила, презрительно скривив губы.
— Прочь! — чуть ли не зарычала я на него.
Думать надо было головой, а не одни местом, когда решался на предательство!
Больше не тратя на него время, я ускорилась.
— И что дальше? Будем теперь вечность прятаться от него в Пустоши? Они взяли нас в осаду, рано или поздно припасы закончатся, — проговорил на ходу Хель, без труда поспевая за мной.
— Сначала понаблюдаю за ним и узнаю, чего он хочет, — мрачно буркнула я, ощущая, как сердце колотится в самом горле. — И если он все же пришел меня убить, скажу ему, что я Дочь Туманов. Пусть тогда подавиться своей местью.
Внутри поднялось темное чувство, и мне даже стало интересно увидеть, как перекосится его лицо, когда он узнает, что мне вредить — себе дороже.
— Может, я смогу у него выторговать себе безопасный кусочек земли, — продолжила я. — И разойдемся на этом.
Несмотря на обуревающие меня чувства, слова звучали вполне здраво. Я даже сама себе подивилась.
Ведь и правда, если уж он меня так ненавидит, но не может погубить, то легче всего разойтись по разным углам и играть каждому в своей песочнице.
Однако Хель почему-то лишь фыркнул и покачал головой.
— Мне бы очень хотелось посмотреть на его лицо, если ты ему это скажешь, — пробормотал он себе под нос, но я сделала вид, что не услышала.
Часом позже я с колотящимся сердцем стояла перед расщелиной в скале, что вела к берегу. Вцепившись в острые и мокрые от Тумана камни и закрыв глаза, я протяжно выдохнула и положила ладонь на грудь, призывая себя к спокойствию.
Все будет хорошо. Келленвайн согласится на мои требования. Не может не согласится. Он не тронет ни меня, ни Лейлу. Все будет хорошо.
Только почему-то сделать шаг вперед и показаться из своего укрытия было все равно тревожно. Мурашками по коже бежало ощущение перемен. Я словно стояла на пороге перед чем-то неизведанным и знала, если перешагну этот порог — как раньше уже не будет.
— Абигайль! — вдруг услышала я голос, который не спутала бы ни с одним другим, и резко вскинула голову.
Сердце на миг сжалось, а затем заколотилось с оглушительной мощью. Келленвайн что, увидел меня? Но как? Как он мог заметить? Скалы надежно укрывали меня от взглядов с берега.
— Выходи, а иначе я выжгу Пустошь до тла, — прогремел его низкий, рокочущий голос.
Тревога стягивала грудь узлом, а надежда на здравомыслие ярла таяла на глазах. Он обезумел! Никто в здравом уме не решился бы угрожать сжечь землю ведьм! Кара за это окажется хуже любой смерти!
Что если, его злость на меня уничтожала любые доводы рассудка? Что если, он даже слушать не станет про то, что я Дочь Туманов, а сразу снесет мне голову с плеч?!
Все мое тело вдруг охватило непреодолимое желание подхватить юбки своего платья и дать деру, спасая свою жизнь. Бежать, бежать, бежать. Куда угодно — на острова, на материк, к тритонам. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от спятившего от горя мужчины, который жаждал моей крови.
Но тут же в ответ на это позорное желание умчаться, трусливо поджав хвост, по телу разлилась злость, придавшая мне сил.
Нет. Ни за что. Я не убегу.
Если он обезумел, я поставлю ему мозги на место. Но не стану прятаться и скрываться. Сегодня и сейчас мы решим все раз и навсегда, а после наши пути навеки разойдутся.
Сжав пальцы в кулаки, я резко выдохнула и решительно шагнула вперед, минуя расщелину в скалах и выходя на берег.
Мой взгляд нашел Келленвайна моментально, будто меня к нему притянуло магнитом.
Стоя на мокрых от воды камнях, он, щурясь от рассветного солнца, всматривался в черные скалы с болезненным нетерпением. Его пальцы барабанили по бедру, он стискивал челюсти и нисколько не напоминал разъяренной чудовище, живущее лишь предвкушением грядущей мести, которым я рисовала его в своем воображении.
Я шумно выдохнула, и Келленвайн тут же резко развернулся в мою сторону, и его потемневший от эмоций глаза встретились с моими.
Он вздрогнул, и кажется, началось землетрясение, потому что, клянусь, земля пошатнулась, а затем кусками стала отваливаться и исчезать в разверзнувшейся черной бездне, пока не осталась лишь одна полоска суши, на которой стояли он и я.
И мне ничего не оставалось, кроме как выдержать это взгляд, в котором было столько всего, что я невольно начала задыхаться.
Келленвайн смотрел жадно, словно поедая глазами каждую черточку моего лица, так, будто я была его, наконец, воплотившимся в реальность бредом.
Я оказалась не готова к этому. Не готова к интенсивности тех чувств, что убийственным торнадо прошлись по мне. Внутри завопили все сигнальные сирены разом, поднялась тревога, а в сердце зажглась красная надпись «СПАСАЙСЯ». На этом порыве, я вскинула подбородок, скрестила на груди руки и холодно посмотрела на мужа.
— Зачем вы здесь, мой ярл?
— Разве у меня нет причин быть здесь, Абигайль? — спросил он с кривой и какой-то болезненной улыбкой, ни на миг не отрывая от меня взгляда.
От этого его «Абигайль» внутри закружил рой шершней, а к щекам прилил жар. Я ни черта не понимала, что творилось с моим телом, но знала одно — это все не к добру.
Силясь взять себя в руки, я сглотнула и стиснула в кулаках мягкую ткань платья.
— Вы явились за местью?
— За местью? — переспросил он меня хрипло, а потом кивнул каким-то своим мыслям и усмехнулся, вновь ловя меня в ловушку своего взгляда. — Можно и так сказать. Мы возвращаемся.
Возвращаемся?! Святой макаронный монстр, зачем ему мое возвращение?! Хочет устроить ритуальное сожжение? Казнь сбежавшей жены перед всем честным народом?! Больной псих!
— Я никуда не поеду! Наша с вами женитьба была ошибкой, о которой я буду вечно сожалеть. Я была юна и глупа, когда опоила вас и заставила взять меня в жены. Но теперь совершенно ясно, что нам обоим это не нужно. Просто дайте мне уйти, и ни я, ни Лейла больше не покажемся вам на глаза, и… — проговорила я в запале, но осеклась.
Я говорила то, что, как мне казалось, он всегда хотел услышать, но отчего-то… Отчего-то с каждым моим словом его лицо становилось все мрачнее и мрачнее, пока, наконец, от него не стали исходить эманации такого гнева, что я ощущала его холодом на собственной коже.
— Сожалеть? Не нужно? — переспросил он, недобро щурясь и приближаясь ко мне со смертельно опасной и завораживающей грацией хищника. — Так не пойдет, Абигайль. За свои поступки нужно нести ответственность.
Гнев опалил ребра, и я чуть ли не завопила внутри.
Ответственность? Ах, ответственность! Снова он об этом пожаре!
— Да! — выкрикнула я, кривя губы. — Это я подожгла северную башню! И что теперь?! Убьешь меня за это?! Так ты решаешь проблемы?! Ты сам во всем виноват!
В его взгляде промелькнули опасные эмоции.
Я не просто играла с огнем, я кидала динамит в чертово пожарище! Я понимала это, но остановиться уже не могла.
— Это ты-то мне будешь говорить про ответственность?! А сам?! Поселил любовницу вместе с женой, относился ко мне, как к куску дерьма, обвинял в том, чего я не делала… Ты худшее, что случалось со мной в жизни! Скажи спасибо, что я спалила лишь ту чертову башню, а не весь замок вместе с тобой!
Келленвайн застыл, вглядываясь в мое лицо. А я скривила губы, сгорая от эмоций.
— Все, что я хотела — это держаться от тебя подальше и никогда больше не видеть твоего лица, а ты лишаешь меня даже этого?! Просто покончим с этим раз и навсегда. Уходи, забудь о моем существовании, и я с удовольствием сделаю тоже самое!
Я ожидала бури в ответ и готовилась дать отпор со всей злостью, что клокотала в каждой клеточке моего тела, но…
— У тебя есть час. Собери свои вещи и приведи нашу дочь. Если через час ты не появишься на берегу, мои воины прирежут каждую ведьму на острове, — хрипло проговорил он, и его серые глаза стали почти черными.
Я даже на миг не сомневалась в том, что это не простая угроза.
Собрать вещи? Привести Лейлу?
— Да, зачем мы тебе в замке?! — закричала я почти на грани отчаяния.
— У тебя есть час, — повторил Келленвайн мрачно и, резко развернувшись, направился к своему драккару.
— Ты безумец! — крикнула я ему вслед.
— Да, — бросил он, не поворачиваясь. — Ты сделала меня таким.
У меня не было слов… Ни единого гребаного слова.
— И что? Ярл был рад услышать твое предложение? — хмыкнул Хельтайн, когда я с мрачным лицом вернулась в пещеру.
— Мы возвращаемся к папе? — почти в тот же момент с надеждой спросила Лейла, поднимая на меня глаза.
— Да, — ответила я и выдавила из себя улыбку для дочери. — Мы возвращаемся, кроха.
— Это дело, — кивнула Бальба, мешая варево в котле. — Не гоже мужу и жене жить порознь.
На это я только закатила глаза.
Какие мы муж и жена?! Лично я никаких клятв не давала, так что все было очень даже прекрасно. Но я промолчала, да и про то, что Келленвайн угрожал убить ведьм в случае моего отказа, решила не говорить, а пошла собираться.
— А что насчет тебя, Хель? Ты с нами? — уточнила у тритона, запихивая вещи, которыми обжилась у колдуньи, в походный мешок.
— Даже не думай так просто от меня отделаться, матушка, — очаровательно усмехнулся он. — К тому же, как я могу вас оставить один на один с бесчестной Катариной?
Я невольно улыбнулась и подняла на него глаза.
— А ты у нас, значит, образец порядочности?
— Хочешь сказать, что ты в этом сомневалась? — притворно ахнул он.
Мы с Лейлой засмеялись, и даже Бальба хмыкнула.
Все же с Хелем было так легко и просто, не то что с Келленвайном…
Только-только поднявшееся настроение, снова скатилось на дно.
Я так и не поняла, что ему нужно от нас с Лейлой, и зачем он явился в Пустошь. Ведь если подумать, то муженек ни разу не заикнулся ни про какую месть, это я о ней вспоминала снова и снова. Сам он говорил лишь про то, что хочет забрать нас в замок, а еще, что бы я взяла какую-то там ответственность.