– Нельзя. Это она с виду только боевая, – сдает меня Артем с потрохами, – а потом на кухне гора кексов, – смеется и похлопывает меня по плечу. – Ладно, пойду я. Драться больше ни с кем не буду.
– Артем, ну куда ты? – Всплескиваю руками обессиленно.
– К Егору. – По глазам вижу, что врет, но устраивать семейные разборки на виду у босса не собираюсь. Еще успею устроить ему допрос с пристрастиями, а если не ответит, соберу вещи и отправлю к родителям. – Завтра днем вернусь.
Тёма испаряется со скоростью света, и мы остаемся вдвоем. Мирослав не задает вопросов, молча ведет меня к выходу, помогает одеться и усаживает на переднее сиденье машины. Я тоже молчу, перебирая в голове слова благодарности и складывая их в мини-речь.
– Тебя домой? – спрашивает Мирослав, глядя на дорогу, исчезающую под колесами.
– Да, – принимаю предложение, потому что на сопротивление нет сил. Как нет и желания оставаться одной. Евсеев вселяет в меня спокойствие. Не знаю, как это работает, но рядом с ним я чувствую себя увереннее. – Спасибо, – снова благодарю и в этот раз добавляю то, что в прошлый сказать не решилась: – За то, что приехал, и за то, что помог.
– Семью в беде не бросают. – Весело подмигивает он, перестраиваясь в левый ряд, а я бьюсь затылком о подголовник. Хорошо, что сижу, иначе от подобных фразочек упала бы в обморок. – Я рад, что ты позвонила.
– Из влиятельных знакомых у меня только муж, – поддерживаю юмористический вектор, то ли разряжая обстановку, то ли накаляя сильнее, – так что вариантов особо не было.
– Не самый плохой выбор, – убеждает меня в правоте принятого решения, а я только теперь задумываюсь, во что вылилась помощь Евсеева нам. Тогда ведь даже не представляла, как он сможет помочь – поговорит с кем-то, даст взятку или надавит авторитетом. А что, если потребовалось больше? И ведь Мирослав не даст заднюю, раз взялся. Не в его это правилах. А я от страха не придумала ничего лучше, чем позвонить ему поздним вечером и попросить помощи, будто нас связывает что-то, кроме договора.
– Надеюсь, мы оказались не слишком проблемными, – захожу издалека, надеясь плавно подобраться к сути и выудить необходимую информацию, но Евсеев считывает меня мгновенно, он страшно хорошо разбирается в людях, и это порой пугает.
– Нет, не слишком, – притормаживает на светофоре и поворачивается лицом ко мне. – Не хочу обесценивать твои проблемы, но для меня их решение заняло мало времени. Ресурсов потрачено тоже ничтожное количество. Так что даже не думай об этом. Я хотел помочь и помог, на этом все.
– Ладно, – виновато замолкаю, понимая, что Мирослав прав. Нужно научиться уже принимать помощь, особенно после того, как ее попросила, а не мучиться неуместным чувством вины.
– Лучше расскажи, что за история с кексами. – Сворачиваем на мою улицу и замедляемся. Ну, Артем, удружил! Теперь ведь сложно будет отвертеться. Но, может, для нашего общего дела и неплохо будет, если Мирослав тоже узнает что-то вне работы обо мне. Я-то его успела изучить вдоль и поперек. – Если ты не против, конечно, – добавляет, развеивая все мои сомнения. Тонкая манипуляция, но я ведусь, все еще чувствуя себя обязанной за спасение брата от увлекательного отдыха в изоляторе.
– Все просто: когда я сильно нервничаю, то иду готовить. В последний раз немного перестаралась и завалила кухню кексами и тортиками.
– Нужно было принять важное решение?
– Ага, думала, разводиться с вами или нет.
– Тогда это самые счастливые кексы, – с улыбкой тянет Евсеев, плавно паркуясь между густо оставленными машинами.
– Хотите попробовать? – сдуру предлагаю и сжимаю от досады кулаки. Надо же было такое придумать! Он, может, от меня избавиться поскорее хочет и вернуться в свои шикарные апартаменты отдыхать, а тут я с выпечкой. Вдруг она невкусная совсем? Я ведь и попробовала всего два кекса. – Они, правда, уже не первой свеж…
– С удовольствием, – параллельно со мной говорит Мирослав. – Кофе прилагается?
– Конечно, – отвечаю смущенно и немного обиженно, чувствуя, как Евсеев снова проводит между нами черту официоза. Всего лишь коллеги, всего лишь договор.
Выхожу из машины первой и иду к дому. Мирослав быстро меня догоняет, открывает дверь и пропускает вперед. Поднимаемся молча, теперь я особенно чувствую возникшее тягостное напряжение. Неуютно. Неудобно. Не так.
Не стоило ему звонить. Сами бы разобрались. Может, пришлось бы дать взятку впервые в жизни, зато сейчас бы сидела сама дома, набирала горячую воду в ванну и лепила на лицо лавандовую масочку. А вместо этого расстраиваюсь. Ну подумаешь, снова в официальность бросаемся, так ведь и нет ничего в этом плохого. Зато все понятно и логично. Он босс, я подчиненная. Никаких дополнительных смыслов, только работа. А на работе я ведь варю кофе. Так что можно считать это дополнительной сменой.
– Ты в порядке? – спрашивает Мирослав, отставляя свои ботинки в сторону, когда мы оказываемся в квартире. Евсеев помогает мне снять пальто, вешает его на плечики, специально оставленные для него в прихожей, и раздевается сам, оставаясь в темно-сером свитере, который ему чертовски идет. Ловлю себя на мысли, что каждый раз невольно любуюсь, когда вижу его не в костюме. Рубашка и брюки давно стали привычным дресс-кодом босса, а вот когда он одевается как обычный человек, сразу притягивает внимание. – Выглядишь уставшей.
– Так и есть, – вяло улыбаюсь. – Проходи на кухню, она слева. Ванная и туалет там, – указываю рукой в противоположную от кухни сторону. Евсеев снова идет за мной, не решаясь отклоняться от курса.
– Давай тогда я сделаю кофе? – предлагает, останавливаясь прямо за моей спиной. – Покажешь, где у тебя что? С плитой я уж сам разберусь.
Он точно издевается. Или в голову мне маячок, передающий мысли, вшил. Только я начинаю думать о нем плохо, как Мирослав тут же меняет мнение о себе.
– Здесь кофе и все, что нужно для готовки, – открываю шкафчик и показываю на полочки. – Ложки тут, – выдвигаю ящик. – Можно сварить в джезве, а можно в кофемашине.
– Лучше на плите, – улыбается.
– Тогда дотянись до верхней полки, чтобы я не скакала по табуретке. – Поворачиваюсь лицом к Евсееву и застываю. Не ожидала, что он окажется так близко. – А я пока переоденусь.
– Нет проблем, – согласно кивает и, не дождавшись, пока я отойду, тянется через меня за джезвой, мягко прижимая к столешнице. И вроде бы надо возмутиться, вон Кира поколотила слегка за прижимания, но с Евсеевым инстинкт самосохранения отключается. Мирослав ведь адекватный взрослый мужчина, а не вылезший из подросткового возраста парень, чтобы позволять себе лишнее. А это… просто неформальное общение, приправленное поздним вечером, когда стираются границы.
Так ведь бывает. Это все равно, что в темноте ждать на остановке автобус и заговорить с сидящей на скамейке женщиной, которая тоже надеется на скорый приход транспорта. Это не делает нас друзьями, мы просто болтаем, потому что за разговором отступает страх, что из-за угла выйдет бандит с ножом или бросится голодная собака.
Мы просто устали, поэтому забываем держать лицо и дистанцию. Утром все будет по-старому, а сейчас я придаю всему слишком много значения. Лучше бы переодеваться шла. Но пока я все еще в ловушке, и выйти из нее без потерь не выйдет. Тут либо будет задето достоинство Мирослава, либо моя гордость. Вот и стою, а Евсеев снова рушит границы, потому что опускает ладонь на мое плечо и несильно сжимает. Спустя несколько секунд понимаю, что сделал он это, чтобы опереться, потому что даже с исполинским евсеевским ростом до верхней полки дотянуться не так-то просто.
– Вы во всем готовы на меня положиться, да? – смеюсь, разряжая обстановку.
– Я тебе доверяю, ты ни разу меня не подводила, – говорит он, игнорируя мое желание высвободиться из надежной хватки. – Ну разве что когда отказалась разговаривать со мной и мне пришлось лететь на Мальдивы.
– Надо было улететь в Австралию. Туда бы вы за мной не помчались, Мирослав Станиславович. – Поворачиваюсь лицом к Евсееву. Он улыбается и долго-долго на меня смотрит.
– Хоть в чем-то мне должно было повезти.
– Да, жена вам точно не лучшая досталась.
Мирослав приоткрывает рот, собираясь возразить, но останавливается и только шумно вздыхает. Рука его резко исчезает с моего плеча, а улыбка пропадает с лица. Он серьезнеет вмиг, но это не та суровость, с которой он отдает приказы. Евсеев выглядит иначе, так, словно хочет сказать что-то резкое, но правдивое, отчего мне станет радостно и неприятно одновременно. Но молчит. И я молчу, разглядываю его, словно ответ у него в глазах написан. Кажется, так и есть, но после шампанского я не в состоянии умело читать.
– Идите переодевайтесь, если не хотите пить холодный кофе.
Глава 15. Мирослав
Слова Ксении бурей взрываются в груди, и мне титанических усилий стоит держать себя в руках и подробно не расписать ей, где и в чем она лучшая. Умная, красивая, ответственная, уверенная, а еще замечательный специалист и заботливая сестра. Так и тянет усадить за стол, дать ручку и листок и заставить записывать, чтобы, если вдруг забудет, перечитала конспект. Но вместо этого я только пыхчу от злости и отправляю Савельеву переодеваться. Не мое это дело, нельзя влезать с нравоучениями.
Отсыпаю в турку кофе, примятую пачку корицы отодвигаю подальше и заливаю все водой. Остается только выставить режим (останавливаюсь на одном из самых медленных) и дождаться Ксению. У нее уютно и чисто, а еще приятно пахнет ванилью и апельсинами. Ароматы успокаивают, возвращая меня к обычному состоянию. В конце концов, это странная привычка всех женщин – приуменьшать свои достоинства. А меня странно взвинтило.
Отключаю вибрирующий в кармане телефон – работа не отпускает, но я упорно от нее отвязываюсь, потому что в фокусе моего внимания этим вечером Савельева. Эта женщина не перестает меня удивлять. И если раньше я знал Ксению исключительно с профессиональной стороны, то сейчас она поражает меня готовностью так легко мне помочь. Не каждая согласится поддержать своего мужчину в важном для него деле, а тут… Нас не связывает ничего, кроме работы, но помощь Савельева мне все же предлагает. И как тут оставаться равнодушным и не протестовать, когда она себя недооценивает? Савельева появляется, когда кофе начинает подниматься, и я едва успеваю не испор