Второй будильник выдергивает из раздумий, поднимаю голову, надеясь, что в этот раз все же Савельева наконец появится и мы сможем поговорить. Смотрю на время. Начало девятого. Мы договаривались на десять. Если учесть, что коробки собраны, то Ксении понадобится не так много времени на сборы, а значит, меня ждет еще и третий сигнал.
Но все происходит наоборот. Слышу, как щелкает дверь, и из-за нее показывается сонная помощница. Улыбаюсь – картина умилительная, – но Савельева радости моей ни капли не разделяет: округляет глаза и обхватывает плечи руками, пряча от меня слишком откровенную пижаму с топом и короткими шортами.
– М-Мирослав? – удивляется так, будто не знала, что я у нее ночую. – Извини, я забыла, что ты остался, – тараторит и захлопывает дверь, через две минуты появляясь в пушистом банном халате.
– Доброе утро, – произношу вкрадчиво, проверяя настроение Ксении. Она кивает часто и трет глаза:
– Доброе. Вы вчера тут уснули, я не стала будить. Смысла не было ехать так далеко, чтобы потом возвращаться обратно.
– Разумно, – соглашаюсь. Пока все звучит убедительно и нет ни одного намека на раздевание. – Надеюсь, не доставил хлопот? – намекаю сам, кивая в сторону одежды. То, что секса у нас с Савельевой не было ночью, очевидно. Но выяснить все на берегу не помешает.
– Разве что чуть-чуть. – Пожимает плечами. – Я сняла с вас свитер и вытащила из штанов ремень. Здесь иногда бывает жарко, а с ремнем было бы неудобно спать. – Ксения поджимает губы и скрещивает руки на груди, закрываясь от меня. По легкому румянцу на щеках (в точности, как в моем сне) понимаю, что она смущается. А меня этот вид заводит, потому что реалистичные картинки еще гуляют в голове. Призываю всю силу воли, чтобы успокоиться и подавить неуместное желание.
– Спасибо.
– Не за что. Душ, как гостю, уступать не буду, но могу дать что-то из вещей Тёмы, чтобы можно было переодеться.
– Не надо, – поднимаюсь и равняюсь с Ксенией. Она тушуется, опускает голову, но тут же возвращает взгляд к моему лицу. – У меня в машине сумка с формой. Лучше дай ключи от квартиры, я схожу, пока ты будешь в ванной.
– Хорошо.
Дальше все идет гладко: мы завтракаем, собираем оставшиеся вещи и, обсуждая план на предстоящую неделю, едем ко мне, после того как грузчики забирают все коробки. Ксения звонит брату, но тот недоступен. Она впадает в панику всего на пару секунд, а потом отмахивается, мол, обычное явление для младшего Савельева, и оставляет ему записку, пишет пару сообщений в мессенджер, затем уходит из квартиры, тяжело вздохнув.
Да, для нас начинается новый этап выдающегося спектакля для моих родственников. Но тот факт, что Ксения добровольно решила принять в нем участие, подкупает. И больше не задает лишних вопросов, только кивает и думает, как сделать все правильно.
Везу ее к себе и понимаю, что не чувствую ни капли волнения по этому поводу. Все идет так, как должно. Савельева у меня дома уже была, для нее это место не новое. Я же надеюсь, что ей понравится квартира. Быть в ней гостьей и жить там – две совершенно разные вещи, хотя я и не планирую напрягать Ксению уборкой и готовкой. Для этого есть Татьяна, которая работает на меня вот уже шесть лет. С остальным разобраться проще: спальня полностью оборудована, даже есть небольшая гардеробная, где Савельева сложит все свои вещи.
Ксения долго осматривается в квартире, ходит туда-сюда, даже по незнанию заглядывает в мою спальню, но со скоростью света оттуда ретируется. Ей нужно три круга, чтобы убедиться, что все в порядке, и запереться в своей комнате. Не знаю, чем она там занимается, да и не пытаюсь узнать, оставляю ей призрачное ощущение свободы, но по возне слышу, что она разбирает вещи. Их, надо признать, немного: два чемодана и пять коробок.
Савельева показывает нос из своего убежища к ужину. Видимо, приманил запах стейков, которые я жарю с овощами.
– Ты готовишь? – Приподнимает брови изумленно. Тут гадать долго не надо – поражена. Ох, сколького ты еще обо мне не знаешь, Ксюша.
– Как видишь, – отвечаю с улыбкой. – Составишь компанию за ужином?
– Да, есть очень хочется. Только брату позвоню. – Демонстрирует телефон и отходит к окну в гостиной. Наблюдаю за ней и кошу одним глазом на стейки.
Савельева расхаживает по комнате, старается говорить тихо, но в какой-то момент эмоции захлестывают ее так сильно, что она уже себя не сдерживает:
– Что значит выгнали? Нет, мы должны с ним поговорить и все решить, – настаивает она, а после замолкает. – Ах, это я во всем виновата? Не я устроила драку! – звенит голос, и я отключаю плиту, перекладываю стейки в форму и накрываю ее крышкой. Медленно двигаюсь навстречу Ксении – не нравится мне оборот, который принимает ее разговор с братом. – Боже, Артем, что ты несешь? Подожди-подожди, – перебивает брата, подхожу совсем близко и слышу его голос, но слов разобрать не могу. – Ты пьяный, да? Ответь! – Савельева трет пальцами переносицу. – Я сделаю вид, что не слышала всего бреда, что ты мне наговорил. А ты, когда проспишься и решишь извиниться, позвони. – Она отключается первой. И вроде закончила на сильной ноте, вышла победительницей из разговора, но вижу, как сутулится и обхватывает плечи, поджимает дрожащие губы и шмыгает носом.
– Ксюш… – Подхожу вплотную, она не отходит, только невидящим взглядом смотрит. А у меня сердце сжимается от ее разбитости. «Это она только с виду боевая», – мелькают в голове слова ее защитника и обидчика. Усмешка трогает губы, и я решаюсь на совершенно несвойственный мне шаг: прижимаю Савельеву к себе. Она не сопротивляется, утыкается лбом мне в ключицы и шумно дышит. Обнимаю крепче, поглаживаю по спине и собранным в косу волосам. Ксения не сопротивляется, даже обмякает в моих руках, и я чувствую влагу на майке. – Тише… – баюкаю ее в объятиях.
– Прости, – тянет сипло. – Он столько всего наговорил, что я расстроилась. – Она снова прячет лицо на моей груди.
– Все будет хорошо. Артем твой – парень эмоциональный, так что еще осознает, что и кому наговорил, – успокаиваю, надеясь, что по обрывкам разговора понял все правильно. Ксюша стоит так еще пару минут, а после лениво выбирается. Неохотно ее отпускаю, она отступает, но голову не поднимает. – Ужинать будем?
– Да, через пару минут.
Глава 16. Ксюша
Со дня моего переезда к Евсееву все идет подозрительно хорошо. Мы с Мирославом прекрасно уживаемся, даже не сговариваясь, умудряемся не мешать друг другу по утрам и вечерам: я просыпаюсь раньше, чтобы комфортно принять душ, а будильник босса звенит как раз когда я выхожу на кухню варить кофе. Вечером мы вместе возвращаемся в его квартиру и после ужина расходимся по комнатам, дважды Мирослав задерживается в гостиной и включает фильм, приглашает меня посмотреть, но я отказываюсь, трусливо сбегая, потому что Евсеева с каждым днем в моей жизни становится все больше.
Он то невзначай в присутствии партнеров отпустит шутку, которую понимаю одна я, то задержит взгляд дольше обычного, то вообще сократит дистанцию до невозможного минимума и что-то тихо скажет на ухо. Не знай я Евсеева, решила бы, что он ко мне подкатывает, но раз за три года ничего подобного (слава богам) не случилось, то это все лишь… странное поведение босса. Да, именно оно. Зачем вообще Мирославу затевать отношения со мной, если нас связывает взаимовыгодный договор с ограниченным сроком действия? Проще ведь потом тихонько развестись и продолжить жить так, как будто ничего этого не было: я забуду, как Евсеев прилетал за мной на Мальдивы и долго обнимал в тот субботний вечер, когда мы поругались с Тёмой. А он выбросит из памяти ту неуместную сцену на кухне в офисе, когда я поправляла его воротник, и как сам перебирал мои пальцы, пряча безымянный без кольца перед дедом.
Кусаю губы и смотрю на себя в зеркало, гадая, как докатилась до жизни, в которой мне нужно притворяться по уши влюбленной в начальника женой перед его родственниками. Нет, это сумасшествие, определенно. Я скоро проснусь, и в буднях снова Евсеев будет рвать и метать, а я так же тихо его ненавидеть, как делала это… Делала. Сейчас я испытываю глубокое уважение и, возможно, совсем чуть-чуть симпатию к Мирославу. Он сильный и уверенный в себе мужчина, немногословный и даже порой до жути раздражающий, но я совершенно точно сменяю в его отношении гнев на милость, потому что узнаю Евсеева как обычного человека, а не робота, готового трудиться круглые сутки.
Подкрашиваю ресницы тушью, когда на телефон приходит сообщение:
Артем: «Точно нормально, что я еще здесь поживу?»
Артем: «Один».
Смеюсь. Мы помирились с ним во вторник, когда я заглянула домой, чтобы забрать кое-какие вещи, и обнаружила его беззаботно дрыхнущим в компании девушки. Конечно, стоило бы устроить выволочку, включив режим строгой сестры за беспорядок дома, но вместо этого я только поинтересовалась у пунцового от смущения брата, прикрывающегося одеялом, все ли в порядке. Он растерянно закивал под писк девчушки, с которой, по всей видимости, провел увлекательную ночь, и, бросив «я позвоню и поговорим, ладно?», осторожно направил меня в сторону двери. Потом и правда позвонил, так что мы болтали половину вечера, осторожно обходя болезненную тему хоккея. Он говорил гораздо больше меня, я же только слушала, изредка поддакивая и принимая извинения. А еще согласилась приехать на семейный ужин в следующую пятницу. Надеюсь, семья будет в привычном составе, и Артём не решит представить ту барышню, с которой провел ночь, в качестве своей невесты.
Я: «Ну, если один, то, конечно, да. Только коммуналку сам оплачивай. И квартиру мне не разнеси, я еще планирую в нее вернуться».
Заканчиваю со сборами, как раз когда в дверь стучит Мирослав. Быстро влезаю в платье, радуясь, что оно безо всяких замочков, которые любят заедать как раз в самом трудном для застегивания месте. Бросаю еще один взгляд в зеркало, удостоверяясь, что выгляжу прилично, и открываю дверь.
– Я готова, – улыбаюсь, но уголки губ тут же опускаются, когда вижу, как Евсеев на меня смотрит. До невозможности медленно скользит взглядом снизу вверх, задерживается на подоле платья у колен, обводит бедра и грудь, поднимается выше, довольно хмыкает, замечая украшение, которое он же и купил, когда мы ехали к