Значительную часть своих денег он получал от торговли оружием, вымогательства и сети ночных клубов в Москве и других городах, которые служили прикрытием для проституции. Ювелирные магазины, которые он «приобрел» в Восточной Европе, использовались им как прикрытие для сбыта икон, украденных из церквей и музеев. У него также были базы в Соединенных Штатах, и, как говорили, он организовал сделку о сбросе сотен тонн американских токсичных отходов на родину. На Дальнем Востоке он даже купил авиакомпанию, чтобы иметь возможность вывозить героин без административных проблем. Всего за несколько лет, по словам людей, которые меня информировали, такая деятельность принесла ему более 200 миллионов долларов.
В трёх кварталах от отеля, в машине, которую бросят после запуска подъёмника, стояли ещё двое из команды из шести человек. Карпентер и Найтмер были вооружены 9-мм мини-пулемётами «Узи» (очень уменьшенной версией 9-мм «Узи»), которые крепились на ремнях под пальто, как и у телохранителей, с которыми нам предстояло столкнуться.
Это было хорошее, надёжное оружие, хотя и немного тяжеловатое для своего размера. По иронии судьбы, Сергей раздобыл командные «Узи» и старые испанские полуавтоматические 7-миллиметровые пистолеты с глушителем у одного из дилеров Валентина.
Конечно, «Плотник» и «Ночной кошмар» были не настоящими их именами; Сергей, единственный, кто говорил по-английски, сказал мне, что они так переводятся, и именно так он их и называл. И хорошо, ведь я всё равно не смог бы произнести их по-русски.
Кошмар оправдывал своё имя. Он определённо не был самым острым инструментом в сарае Сергея. Ему приходилось демонстрировать всё двадцать-тридцать раз, прежде чем он понял, что к чему. Его лицо было слегка плоским, что в сочетании с постоянно бегающими глазами и тем фактом, что он, похоже, не очень хорошо удерживал еду во рту, придавало ему довольно пугающий вид.
У Карпентера была героиновая зависимость, которая, как заверил меня Сергей, никак не повлияет на его выступление, но во время подготовки она определённо повлияла. Его губы постоянно двигались, как будто он что-то проглотил и пытался вернуть вкус. Сергей сказал ему, что если он облажается на земле, то лично его убьёт.
Найтмер был для Карпентера как старший брат и защищал его, когда Сергей ругал его за ошибки, но мне казалось, что Найтмер пропадет без него, что они нужны друг другу.
Сергей рассказал мне, что они дружат с подросткового возраста.
Семья Найтмера присматривала за Карпентером, когда его мать приговорили к пожизненному заключению за убийство мужа. Она узнала, что он изнасиловал свою семнадцатилетнюю дочь. Как будто этого было мало, Сергей был его дядей, братом его отца. Это было похоже на «Как вращается мир» на русский лад, и единственное, что мне в этом нравилось, так это то, что моя собственная семья казалась нормальной. Карпентер и Найтмер будут со мной в отеле, когда я буду ждать лифта; возможно, я смогу сохранить над ними хоть какой-то контроль, если они будут со мной.
Последних двоих в команде я окрестил братьями Джеймсами, и они сидели в зелёной «Тойоте» 4x4. Я за них не особо беспокоился; в отличие от остальных двоих, им не нужно было повторять, что делать, больше двух раз. Они держали нажатыми три чёрных «Мерседеса» цели, которые стояли примерно в полутора милях от отеля. У них также были автоматы Калашникова со складными прикладами и бронебойные патроны в магазинах, и, как и у Сергея, на них было достаточно бронежилетов, чтобы парализовать небольшую лошадь.
Цель была хорошо защищена в отеле, а его автомобили были надежно припаркованы под землей, чтобы исключить возможность установки каких-либо устройств – будь то взрывное устройство врагов или подслушивающее устройство или слежка со стороны правоохранительных органов. Когда они наконец выедут за ним из отеля вместе с остальными членами BG, Джеймсы последуют за ними. Затем Карпентер и Найтмер займут свои позиции в отеле вместе со мной. Сергей, Джесси и Фрэнк займут машины.
Оба Джеймса тоже были бывшими бойцами «Альфа», но, в отличие от Сергея, были слишком привлекательны для гетеросексуалов. Они были вместе ещё со времён службы в Афганистане, когда были молодыми призывниками, уехав оттуда после предыдущей чеченской войны в середине девяностых, разочаровавшись в руководстве, которое позволило им проиграть боевикам. Обоим было чуть за тридцать, с крашеными светлыми волосами, очень чисто выбритыми и ухоженными. Если бы они захотели сменить профессию, то могли бы стать моделями для каталога. За время военной службы они ни разу не расставались. Насколько я понял, всё, чего они хотели, – это убивать чеченских боевиков и обмениваться восхищёнными взглядами.
Я знал, что Сергею можно доверять, но всё ещё сомневался в его процедуре отбора. Он явно хотел оставить себе большую часть обещанных мной денег и решил не брать с собой команду А.
Это была самая непрофессиональная работа, на которой я когда-либо работал, а я работал не на одной. Всё стало настолько плохо, что я даже стал спать с засовом в дверь и оружием наготове. Сергей сказал, что если команда и не жаловалась ему на мои планы, то они ныли о том, кто сколько зарабатывает и как их могут обделить, когда придёт день зарплаты.
Карпентер был настолько гомофобен, что по сравнению с Гитлером он казался мокрым либералом, и держать их подальше друг от друга потребовалось столько же усилий, сколько и готовиться к заданию. Я изо всех сил старался держаться от них подальше и сосредоточился исключительно на Сергее; именно его я должен был поддерживать, потому что только он мог помочь мне доставить цель в Россию. Но они меня нервировали; сегодня должны были погибнуть люди, и я не хотел оказаться среди них.
Я был в составе грозной команды, против грозной цели, когда всё руководство Западной Европы должно было прибыть в город, прихватив с собой достаточно сил безопасности, чтобы взять Китай. День выдался не из лёгких, но, чёрт возьми, отчаяние заставляет людей совершать отчаянные поступки.
Я выдохнул ещё одно облако. Цифровой дисплей на приборной панели показывал, что прошло ещё двадцать минут – пора проверить радиосвязь. Засунув руку во внутренний карман куртки, я нащупал кнопку отправки на своём ярко-жёлтом телефоне Motorola, таком, каким родители следят за детьми на горнолыжных склонах или в торговом центре. У каждого из нас шестерых был свой телефон, подключенный к наушнику, который крепился на крючок. Учитывая, что так много людей используют наушники на своих мобильных телефонах, мы не будем привлекать к себе внимания, разгуливая с ними.
Я дважды нажал кнопку, шумоподавитель зазвонил в ухе, затем сверился с Сергеем. Он кивнул: я передаю. Джесси и Фрэнк ответили двумя шумоподавителями, затем Карпентер и Найтмер – тремя. Если бы я нажал кнопку отправки, а от Джеймсов ничего не было, Карпентер и Найтмер подождали бы тридцать секунд и всё равно ответили. У нас не было бы выбора, кроме как приблизиться к цели и ждать прибытия «Мирес». Это было нехорошо, поскольку это раскрыло бы нас троих в отеле и нарушило бы координацию. Радиомолчание наступило по двум причинам. Во-первых, я не знал языка, а во-вторых, наземная служба безопасности ЕС прослушивала бы разговор. Если повезёт, несколько щелчков тут и там ничего не значили бы. Было много других резервных средств связи, которыми я мог бы воспользоваться, например, мобильные телефоны, но Найтмер и Карпентер должны были использовать всё самое простое. Стоит запомнить что-то ещё, и они бы взорвались. Старый принцип планирования: «Делай всё просто, глупо» снова оказался актуальным.
В то время как Сергей выбрал образ «человека Мишлен», я был настоящим бизнесменом: однобортный костюм, пиджак на размер больше, тёмно-серое пальто, чёрный шерстяной шарф и тонкие кожаные перчатки, и, конечно же, всё это сопровождало. Кошмар и Карпентер были одеты в том же стиле. Все трое были чисто выбриты, вымыты и ухожены. Детали имели значение; нам приходилось перемещаться по отелю, не обращая на нас внимания, словно мы были частью брюссельской компании нахлебников, оплачивающих все расходы и получающих возмутительные зарплаты. На коленях у меня даже лежал сегодняшний номер Herald Tribune.
Моё пальто хорошо скрывало бронежилет под рубашкой. У Сергея он мог быть толщиной с тротуарную плитку у Кремля, но моё состояло всего из двенадцати тончайших, как бумага, листов кевлара – недостаточно, чтобы остановить один из бронебойных снарядов Сергея, но достаточно, чтобы отразить удар мини-УЗИ, которые, возможно, вскоре попытаются меня сбить. В бронежилете был карман для керамической пластины, прикрывающей грудь, но, в отличие от Сергея, я не мог её надеть – она была слишком громоздкой.
Карпентер вообще отказался носить что-либо, потому что это было не по-мужски, и Найтмер последовал его примеру. Просто чёртова ярость! Если бы я мог, я бы обмотался этой дрянью с ног до головы. Мои ноги были в дерьме; без всего, кроме тонких носков и пары шнурованных ботинок, они были холодными, как пакеты с замороженным горошком. Я больше ничего не чувствовал ниже лодыжек и перестал шевелить ими, чтобы согреться.
У меня был южноафриканский Z88, похожий на 9-мм «Беррету», тот самый пистолет, который Мел Гибсон использует в фильмах «Смертельное оружие». Когда во времена апартеида мир запретил экспорт оружия в Южную Африку, ребята просто начали производить собственное оружие и теперь экспортировали больше штурмового оружия и вертолётов, чем Великобритания.
У меня было три расширенных магазина на двадцать патронов, из-за чего из рукоятки пистолета торчало ещё два дюйма, словно он частично выпал. Два запасных магазина отправились в левый карман пальто. Если всё пойдёт по плану, мне даже не придётся доставать оружие. Подъёмник должен быть — и будет — бесшумным и займёт меньше минуты.
Бронежилет был самым лёгким из тех, что я осмелился надеть, но даже он не позволял мне вытащить пистолет или сесть там, где я обычно его ношу: по центру спереди, заправленным во внутреннюю кобуру джинсов или брюк. Меня не радовало новое положение оружия. Теперь оно должно было быть справа на ремне. Последние две недели мне приходилось практиковаться и напоминать себе об изменении положения, иначе я мог бы на кого-нибудь натянуть пистолет и обнаружить, что моя рука наткнулась на кевлар вместо пистолетной рукоятки. Конечно, если бы я смог до него добраться через все слои одежды. Чтобы быстро отстегнуть верхние слои, я заклеил несколько розеток из комплекта в машине и носил их в правых карманах пальто и куртки. Это было ещё одной причиной для беспокойства. Единственным утешением было то, что завтра в это же время всё закончится: я получу свои деньги и больше никогда не увижу этих психов.