а нём была новая красная толстовка. Однако на нём всё ещё были те же парусиновые штаны, и хотя он вымылся и причёсался, он не брился.
Я наблюдал, как он хлопает себя по куртке, словно исполняя какой-то танец.
Это был третий раз с момента отъезда из Лондона, когда я видел, как он думал, что потерял свой паспорт.
Мы прошли иммиграционный и таможенный контроль, и ждать чемоданы не пришлось. Я сказала ему, что ему нужны лишь немного мыла и зубная щётка, а нижнее бельё он может постирать вместе с ним в ванной вечером.
Раздвижные двери открылись, и мы по отдельности прошли в зал прилета.
Том этого не знал, но нас пока никто не встречал. Мы летели не тем рейсом, который прибывал в 3:15, как я сказала Лив; мы летели в 1:45. Мне всегда нравилось приходить пораньше, чтобы увидеть, кто меня ждёт. Зайти в зал прилёта, чтобы встретиться с незнакомыми людьми, было для меня таким же чувством, как стучаться в незнакомую дверь, не зная, кто или что там.
Мы встретились в холле. Том сегодня, похоже, чувствовал себя настоящим мачо, разглядывая женщин, бродивших по терминалу.
«Что теперь, приятель? Куда мы идём?»
«Нас немного рановато забирать. Давайте выпьем кофе».
Мы пошли по указателям к кофейне. Здание терминала из стекла и стали было не переполнено, но для воскресенья было достаточно оживлённым: больше туристов, чем деловых людей. За стеклянными стенами я видел тусклое серое небо, сугробы снега на обочинах и ледяные корки на припаркованных машинах.
Когда мы приближались к кафе, и Том подпрыгивал у меня за плечом, словно младший брат, мы прошли мимо двух высоких, красивых блондинок у телефонной будки. «Кор, посмотри на эту задницу. Обожаю этих нордических цыпочек».
Они оба поняли, о чём он говорит, и рассмеялись, глядя на нас. Я же просто пошёл дальше, смущённый. Они бы съели его на завтрак.
Том, казалось, не замечал этого. «Эй, Ник, ты знаешь, здесь больше людей, пользующихся интернетом и имеющих мобильные телефоны, чем где-либо ещё. Ну, на душу населения, понимаешь?»
«Это интересно, Том». На этот раз он сказал что-то стоящее.
Ему это понравилось. «Верно, приятель. Должно быть, здесь всё так темно. К чёрту всё остальное, наверное».
Я посмотрел на него и улыбнулся, хотя в первый раз шутка была лучше.
Его лицо сияло, а хомячьи щёчки почти закрывали глаза. «Эти люди на передовой, понимаешь, о чём я?» Он поднялся на ступеньку, разделявшую нас, и прошептал мне на ухо, одновременно вытянув голову. «Вот почему здесь есть технологии ксерокса. Я прав, не так ли?»
Мне было скучно, но я всё же ответил: «Наверное, это из-за долгих часов темноты. Кроме ксерокса, больше делать нечего. Кофе, Том?»
«Нет, чай. Травяной или фруктовый, если есть».
Вскоре мы сели за столик: я с кофе, Том с чайником кипятка и пакетиком чая с яблочным вкусом, завёрнутым в фольгу. Напротив располагался ряд экранов, очевидно, интернет-станций. Вопрос времени был лишь в том, что Том тоже их увидит, и я останусь одна, что, конечно, неплохо.
Его глаза загорелись, и он, конечно же, поднялся на ноги. «Мне нужно пойти и проверить. Ты идёшь?»
Он так и сделал, взяв с собой чай. Я — нет.
Он вернулся очень быстро, прежде чем я успел выпить кофе. «У тебя нет монет, приятель? У меня нет денег, ну, финских. Только доллары, понимаешь?»
Я вытащил мелочь из напитков, пока он ухмылялся своей шутке.
Я решил прогуляться по округе в поисках чего-нибудь угрожающего. Я уже отмахнулся от E4, но у Вэла, очевидно, были враги, и раз я на него работал, они стали и моими врагами.
Мои документы всегда оставались при мне, но прежде чем уйти, мне нужно было достать из сумки ещё кое-что. Найдя кожаный органайзер на молнии, я бросил обе сумки к ногам Тома и направился в зал вылета наверх. Ничего необычного: никто не шатался, засунув рукава, и не смотрел в толпу, притворяясь, что читает газету.
Я вышел на улицу, но ненадолго, холод обжигал лицо и руки. Ничего плохого и предназначавшегося именно мне я не видел.
Вернувшись в зал прибытия, в тепле, мы увидели пару парней в костюмах с папками большого размера из прозрачного пластика, на которых были написаны имена людей, которых они должны были там забрать.
Том всё ещё был в интернет-раю. «Смотри, Ник. Круто, что ли? Смотри, виртуальный Хельсинки».
Я смотрел на экран, на котором отображалась вся необходимая информация о Хельсинки: от карт улиц до изображений отелей и бронирования билетов на транспорт и в театр. Там даже был план маршрута, по которому можно было пройти по улице, словно в игре. Оставив ему сумки, я пошёл за кофе, сел за тот же столик, стал наблюдать и ждать, думая о том, как мне повезло, что у меня не было младшего брата, которого мне приходилось таскать за собой в детстве.
Через пятнадцать минут он вернулся с сумками. Должно быть, у него закончились деньги. «Я только что написал Дженис, что какое-то время не смогу с ней связаться — у меня в горах набор для тестирования и всё такое».
Я положила органайзер обратно в сумку и допила кофе. «Надо действовать. Они уже должны были приехать».
Наш автомобиль было легко заметить: элегантный, в сером костюме и пальто, с торчащими светло-каштановыми волосами и красным лицом, он предстал перед людьми, толкавшими свои тележки через автоматические двери таможенного зала. Он держал в руках карточку с надписью фломастером: «Ник и ещё один».
Мы подошли и представились. Когда мы пожали друг другу руки, он буквально встал по стойке смирно и щёлкнул каблуками, а затем предложил взять обе наши сумки. Том отказался после того, как я это сделал.
Краткосрочная парковка находилась напротив зала прилёта. Когда мы приблизились к серебристому «Мере», над нами пронёсся самолёт. Том был впечатлён. «Отлично».
Мы загрузили сумки в багажник и забрались обратно. Спайк завёл мотор, и радио завыло. Я думал, что ведущие без умолку твердят что-то на финском, но Том посмотрел на меня. «Они говорят на латыни. Они тут от неё без ума, приятель. Не знаю почему, просто без ума».
Спайк выключил его.
Я спросил: «Откуда вы так много знаете о Финляндии?»
Озеро пришло в движение.
«Вчера вечером я зашёл в сеть и посмотрел, да?»
«Ты собираешься играть в ходячую энциклопедию всю неделю?»
Он посмотрел на меня, не зная, оскорбительно ли это, но потом решился и улыбнулся. «Нет, приятель, просто подумал, что тебе будет интересно узнать».
Он откинулся на спинку стула. Он ошибался, я не шутил.
Мы следовали дорожным указателям. Они были и на шведском, и на финском языках, ведь в прошлом здесь правили и шведы, и русские. Дорожное покрытие было безупречно чистым от снега и льда.
Аэропорт находился довольно близко к Хельсинки, и вскоре мы выехали на кольцевую дорогу. По обе стороны от нас виднелись невысокие промышленные объекты и огромные кучи расчищенного снега. Я невольно улыбнулся, вспомнив Великобританию, где пара снежинок замирает на глазах; здесь же снег лежит месяцами, и страна ни на секунду не теряет присутствия духа.
Я увидел знак «Санкт-Петербург 381 км». Через три-четыре часа мы могли покинуть один из самых богатых и развитых городов на земле и оказаться в городе хаоса и анархии. Но мне не о чем было беспокоиться: мы свернули на другую трассу, E75, и начали уезжать из застроенной территории, какой бы она ни была.
Маленький плавающий компас, прикреплённый к приборной панели, показывал, что мы движемся в основном на север. На всех машинах на шоссе были включены фары — это было правилом.
Мы с комфортом ехали по шоссе, проезжая через сосновые леса, снег и впечатляющие выемки в массивных гранитных скалах. Я взглянул на Тома, который сидел, откинувшись на сиденье, с закрытыми глазами и наушниками Walkman. Я решил последовать его примеру, откинуться назад и расслабиться, хотя и не спускал глаз с дорожных знаков. Лахти и Миккели казались наиболее вероятными целями, и чуть меньше чем через час стало совершенно ясно, куда мы направляемся. Мы свернули на съезд на Лахти.
Над городом возвышались два очень высоких сооружения, похожих на Эйфелеву башню, окрашенных в красный и белый цвета. Их шпили скрывала облачность, а по сторонам мигали предупреждающие огни самолётов. Город был полон транспорта и людей. Это был город зимних видов спорта: над домами возвышался лыжный трамплин, и, спускаясь по булыжной мостовой главной торговой зоны, я заметил, что даже пожилые люди используют беговые палки вместо палок для ходьбы.
Жители Лахти явно были влюблены в бетон и сталь. Вместо традиционных деревянных жилищ с парой оленей на улице они предпочитали новые «саабы», внедорожники и сверкающие рождественские украшения. Мы свернули налево у городской площади и прошли мимо ярко освещённого рынка, над массой брезента и нейлоновых навесов поднимался пар. Укутавшись, чтобы весь день простоять на холоде, торговцы больше походили на астронавтов.
Мы почти сразу же притормозили у знака, сообщавшего, что мы у отеля «Алекси». Свернув налево, через тротуар, мы остановились у гаражных ворот, которые тут же начали открываться. Группа мам с бегущими колясками обошла озеро сзади и снова вышла на тротуар.
Мы довольно быстро съехали по крутому бетонному пандусу на большую, плохо освещённую подземную парковку. Пол был покрыт лужами воды там, где снег и лёд с машин, уже припаркованных здесь, и почти у каждой машины на крыше были пристёгнуты лыжи.
Мы кружили в поисках свободного места. Том уже сидел, высунув наушники и широко раскрыв глаза. «Это как в шпионском фильме, Ник, понимаешь?» Его тон изменился, когда он обдумал только что сказанные слова. «Всё в порядке, да? Ты же понимаешь, что происходит, правда?»
Я кивнул, хотя и не чувствовал особой уверенности.
Припарковавшись носом на свободном месте, Спайк выключил двигатель и развернулся на сиденье. «Пожалуйста, ваши телефоны, пейджеры и устройства электронной почты», — сказал он по-английски с сильным акцентом.
«Оставьте их здесь. Не волнуйтесь, вы их вернёте», — он улыбнулся, показав не очень-то красивые зубы.