Послышался шорох: Сергей развернул плитку шоколада и начал закидывать её себе в рот, не предлагая мне. Не то чтобы я хотела есть; я не была голодна, просто волновалась. Я сидела и ждала, слушая, как Сергей стискивал зубы и щёлкал челюстями, а ветер свистел в фургоне.
Я сидел и думал, пока он облизывал зубы. До сих пор Валентину удавалось ускользать от властей, главным образом потому, что он рано усвоил, как полезно иметь друзей во власти и чиновников на зарплате. Ключевых свидетелей регулярно убивали, прежде чем они успевали дать против него показания. Всего несколько месяцев назад, по словам Сергея, американский журналист, слишком глубоко вникший в деловые дела Вэла, был вынужден скрываться вместе с семьёй после перехвата телефонного звонка, в котором Вэл предлагал контракт на 100 000 долларов, в котором речь шла не только о жизни репортёра, но и о жизни его жены и ребёнка.
Однако худшая участь была уготована тем, кто предал его доверие. Двое старших менеджеров, управлявших его империей проституции, были пойманы на том, что снимали немного с крыши в его московских борделях. Несмотря на то, что они сражались вместе с ним во времена «Храброго сердца» и с тех пор были его верными помощниками, Вэл приказал вывести их и заколоть кольями на пустыре недалеко от Красной площади, где лично вспорол им животы, вытащил внутренности и терпеливо ждал смерти. «Месть викинга», похоже, сработала: с тех пор ни один рубль не пропал из его касс.
Я услышал в наушнике шесть коротких хлюпаний. Три пикапа «Миры» двигались к отелю.
Я ответил двумя хлюпами, а затем услышал ещё два от Найтмера и Карпентера, которые должны были уже выходить из машины и ехать в отель. Мы все шестеро знали, что пора начинать.
Сергей не произнес ни слова, лишь кивнул. Он, может, и говорил по-английски, но слова из него приходилось выжимать. Я кивнул в ответ, проверяя, на месте ли моё оружие.
Я вылез из внедорожника, оставив Сергея смотреть вниз по склону. Подняв воротник пальто, чтобы защититься от ветра, я направился в противоположном направлении, подальше от главной улицы. Мой путь пролегал вверх по холму метров на сто, затем я свернул направо к следующему перекрёстку. Это вывело меня на дорогу рядом с отелем и снова на главную улицу.
Передо мной слева от дороги виднелся большой серый бетонный отель. Совсем рядом с ним проходили дорожные работы, обнесённые стальным ограждением; мостовую уже уложили, а трубы ремонтировали. Я не завидовал бедолагам, которым пришлось доделывать работу в такую погоду.
Шум с главной улицы становился громче по мере того, как я спускался вниз по склону. Братья Джеймс, должно быть, уже были там, следуя за Мересом. Найтмер и Карпентер должны были войти в отель с противоположной стороны, а Сергей занял позицию так, чтобы иметь возможность атаковать Мересом у входа в отель.
Я перешёл дорогу, пройдя мимо служебного входа и парковки отеля. На красном асфальте стояли два белых фургона доставки Hilux. За боксами доставки в отель вела стеклянная дверь, но пройти через неё можно было только по телефону ресепшена, а я не хотел привлекать к себе больше внимания, чем требовалось.
Ни одна из двух погрузочных площадок не была открыта; было слишком холодно. Я продолжил спуск, и отель теперь скрывался за линией высоких хвойных деревьев.
Самым уязвимым местом Валентина Лебедя будет сегодня вечером, в Финляндии, в этом отеле, перед отъездом в театр. Он шёл на «Ромео и Джульетту». Театр находился всего через дорогу, в нескольких сотнях метров слева, но там было холодно, он всегда был объектом нападок, и он был невероятно богат, так зачем же идти пешком?
Примерно в ста футах от главной дороги я выехал на подъездную дорожку от главного входа в Intercontinental. Она была полукруглой и односторонней. Я повернул налево; передо мной, на полпути вниз по бетонно-стеклянному зданию, был большой синий навес, защищавший гостей от непогоды, когда они садились в машины и выходили из них. Стены первого этажа были стеклянными, через которые я мог видеть теплый и уютный интерьер. Вдоль подъездной дорожки росли небольшие деревца; они сбросили листья и теперь были покрыты белыми рождественскими огнями. Из-за снега они выглядели так, будто их посыпали сахарной пудрой. Я прошел мимо освещенного оленя, стоявшего на лужайке между подъездной дорожкой и главной улицей, которая находилась примерно в ста футах ниже по пологому склону.
План был прост. Найтмер и Карпентер должны были уничтожить ближайших бойцов, охранявших цель, когда она выйдет из лифта, а затем прикрыть меня, пока я веду цель к главным дверям. В это время Джеймсы блокировали заднюю часть «Миреса» своим внедорожником, Сергей блокировал переднюю часть на «Ниссане», а все трое управляли другими бойцами и водителями из своих АК.
Выйдя на улицу, я направлялся к задней части «Ниссана», таща за собой жертву. Мы оба лежали под одеялом, мой пистолет был засунут ему в горло, пока Сергей ехал к пункту выдачи (DOP), где жертву пересаживали в багажник автомобиля, следующего на границе. Тем временем Джесси и Фрэнк сообщали окрестностям хорошие новости с помощью газа CS, прежде чем уехать на «Тойоте» вместе с двумя другими к своему DOP и сменить машину. Мы все собирались на RV (место встречи) у границы и садились в грузовик, оборудованный потайными отсеками, пока Сергей вез нас в матушку-Россию. До Санкт-Петербурга оставалось всего несколько часов.
Петербург и день зарплаты. Отличная работа, если получится.
Я прошёл под навесом и прошёл через первые автоматические двери с тонированным стеклом и отделкой под латунь. Когда я прошёл через вторые двери, моё лицо покраснело от струи горячего воздуха от обогревателей над входом.
Я хорошо знал фойе. Там царила атмосфера дорогого, комфортабельного клуба. Я не видел ни одного из залов, но они, должно быть, были потрясающими.
Передо мной, примерно в ста футах от меня, за группой очень шумных и растерянных японских туристов, окруживших гору одинаковых чемоданов, находилась стойка регистрации. В дальнем правом углу находился коридор, ведущий в ресторан, туалеты и, что немаловажно, к лифтам.
К этому моменту Найтмер и Карпентер должны были находиться в дальнем конце коридора, у входа в ресторан. Оттуда они могли контролировать три двери лифта.
Сразу справа от меня, за тёмной деревянной стеной, находился бар «Балтика». Слева, вокруг нескольких диванов, кресел и журнальных столиков сновали расторопные коридорные. Освещение было приглушённым. Я пожалел, что не зашёл просто выпить.
Я направился к одному из диванов и сел так, чтобы оказаться лицом к лицу с японцами, толпившимися у стойки регистрации, справа от меня, с коридором справа и дверями лифта с отделкой под латунь. Как и я, Найтмер и Карпентер спрятались от камер видеонаблюдения, наблюдавших за стойкой регистрации. Я сел, разложил газету «Триб» на журнальном столике, расстегнул пальто и стал ждать колонну Миреса.
Беспокоиться сейчас было бессмысленно. Тренировки и планирование ограничены. Раньше я беспокоился, когда меня охватывало это чувство, но теперь я его понял. По сути, я смирился с тем, что умру, и всё, что было дальше, было лишь бонусом.
2
Японцы были совсем не рады, и их не волновало, что об этом кто-то узнает.
Их было, наверное, около двадцати человек, у всех на шее висели видеокамеры.
Три минуты спустя фары трёх «Мирос» осветили окна первого этажа. Джесси и Фрэнк должны были остановиться прямо у полукруглой подъездной дорожки, где они должны были стоять. Сергей должен был поджидать их, чтобы заблокировать дорогу.
Я ждал, когда откроются внутренние раздвижные двери, опустив голову и полностью сосредоточившись на газете.
Пришли БГ. Две пары блестящих итальянских туфель и дорогие чёрные кашемировые пальто поверх чёрных брюк.
Всегда избегай зрительного контакта, потому что они будут его искать. Если ваши взгляды скрестятся, тебе конец; они поймут, что ты здесь не для того, чтобы говорить о запрете на говядину.
Я наблюдал, как две пары каблуков пробирались в дальний правый угол фойе. Они остановились у латунных дверей лифта, время от времени прикрываясь японцами, пока преследовали одного очень надоедливого представителя отеля.
Средняя дверь с тихим звоном отъехала в сторону. Туфли вошли, а ещё двум парам обуви вход запрещён. Двери закрылись, и индикатор остановился на номере «Посол». Они собирались встретиться с двумя другими сотрудниками полиции, которые уже были с Валентином, их руководителем, моей целью. Моими деньгами.
Я встал, сунул «Триб» в карман пальто и направился к главным дверям. Проходя мимо них к бару «Балтик» с кожаными кабинками и тёмным деревом, я увидел по ту сторону стекла три чистейших чёрных «Миры» с конденсирующимся в холодном воздухе выхлопным газом, и за каждым из них терпеливо ждал водитель.
Бар был наполовину полон и не сильно накуренный, учитывая количество сигарет, которые я видел на ходу. Было довольно много открытых ноутбуков, и царил общий гвалт: люди в деловых костюмах обсуждали дела за кружкой пива или в телефонах.
Расстегнув на ходу пиджак, но не снимая пальто, чтобы скрыть бронежилет, я двинулся мимо столов и кожаных диванов-честерфилдов к дальней двери.
Я сел так, чтобы было видно весь коридор до трёх дверей лифта, слегка отодвинутых в правую стену. За ними, чуть скрыто от глаз, находились ресепшен и фойе. В другом конце коридора, в кофейной зоне ресторана, должны были сидеть Карпентер и Найтмер, откуда открывался прекрасный вид на всё пространство до самого фойе. Под столом я стянул правую перчатку и просунул указательный палец в разрез на коже.
Прошло пять долгих минут, лифты приходили и уходили, но Вэл всё ещё не появлялась. Из центрального лифта вышли две пары средних лет, одетые в меха и смокинги, словно тоже собирались в театр. Вот тут-то я и начал волноваться.
Затишье закончилось, и вот-вот должен был разразиться шторм. Сердце колотилось вовсю. Бронежилет был мокрым от пота, а воротник рубашки впитывал его с затылка. В любую минуту кто-нибудь мог спросить, не заболел ли я, я был в этом уверен. Душевно я был прежним, но тело говорило мне что-то другое.