рел на меня, ожидая указаний.
Я мельком взглянул на БГ. Его глаза горели, словно выжидая возможности сбежать от этой банды. Я ничего не мог сделать для Найтмера, который начинал сильно нервничать. Придётся ему самому разбираться.
Я ни за что не собирался выходить через парадную дверь, когда вовсю шла перестрелка, тем более, что не знал её исхода. Развернувшись к коридору, я потащил Вэла как можно быстрее, чуть не споткнувшись о швейцара и коридорного, которые валялись на полу под открытым небом, оцепенев от страха и не в силах пошевелиться.
Я вернулся в угол коридора. Мужчина всё ещё рыдал, скорбя о жене, в лифте. Её ноги, в телесных чулках и практичных туфлях, высовывались в коридор, когда двери открывались и закрывались.
Женщина всё ещё была там, вполне владея собой. Она просто стояла и смотрела, даже не потрудившись вытереть с лица кровь и плёнку БГ.
Истерика усилилась, когда пули засверкали в защитном стекле у входа. БГ, очевидно, воспользовался шансом и вскочил на ноги, стреляя на ходу. Кошмар получил очередь в свой незащищённый багажник и рухнул на двух японских туристов, которые остались на месте, слишком потрясённые, чтобы двигаться.
БГ направился ко мне, держа в правой руке мини-Узи, а ремень перекинут через плечо.
Что он собирался сделать? Он не мог открыться мне, не задев своего босса.
Развернув Вэла лицом к его BG и защищая себя, я поднял свой 88-й. Против его бронежилета я мало что мог сделать, даже если бы мог поразить движущуюся цель на расстоянии пятидесяти футов одной рукой из пистолета. Пришлось ждать, пока он не подойдёт ближе.
Я выстрелил в него с расстояния примерно девяти метров и продолжал стрелять, целясь ниже центра тяжести. На таком расстоянии целиться в голову было бессмысленно.
Я расстрелял как минимум половину двадцатизарядного магазина, не зная, упадёт он или нет, когда услышал его крик и он упал, подкосив ноги. Мне было всё равно, куда я его попал, главное, что попал.
Таща Вэл, я прошёл мимо стойки регистрации, стараясь не попасть под видеокамеру, и направился к магазину. Теперь я шёл один, предоставив контакту снаружи разбираться самому.
Деньги были у меня в руках, и я не собирался их отдавать. Я свернул направо, в широкий коридор, направляясь к задней двери парковки. Я знал, куда мне нужно идти; время на разведку редко тратится впустую.
Проходя мимо конференц-залов и бизнес-центра, я потащил Вэла по толстому ворсистому ковру. Нам обоим было трудно дышать. Мне — от страха и физического напряжения, ему — от удушья.
Не стоило оглядываться. Если бы случилась какая-то драма, я бы сразу понял: в меня бы стреляли.
Люди съеживались в дверях, видя наше приближение. Меня это вполне устраивало.
Дойдя до конца коридора, я поднялся на четыре ступеньки, затем повернул налево и поднялся ещё на десять. Дверь на внутреннюю парковку держала открытой огнетушитель. Я ударился о перекладину второго и вылетел на красный асфальт позади здания. От холода у меня перехватило дыхание.
Я слышал редкие крики одного или двух местных жителей, достаточно сумасшедших, чтобы выйти из своих квартир, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.
Дыхание у меня было прерывистое, как у скаковой лошади на зимнем галопе. Я слышал стоны Вэла. Его ноздри работали на пределе своих возможностей.
До дороги оставалось около пятидесяти футов. Вокруг меня из труб и вентиляционных шахт валил пар, а генераторы гудели, как корабельные двигатели. Если бы я добрался до служебной машины, я бы повернул налево, вниз по склону, на главную улицу, откуда доносился гул машин.
Примерно через тридцать футов я увидел парковку и погрузочные площадки. Единственной машиной в поле зрения был небольшой фургончик Hilux. Чёрт возьми, это сойдет.
В свете прожекторов, освещавших меня наблюдателями из окон квартир напротив, я попробовал открыть дверь. Она оказалась заперта.
Проезжающих машин не было, и их не нужно было поднимать; об этом позаботились строители, которые вели строительство чуть выше по холму. Оставалось только тащить Вэла по бетонной лестнице на погрузочную площадку.
Внутри оказалось нечто, похожее на офис проката автомобилей: стол, телефон и стопки документов. Женщина лет двадцати пяти стояла и истерично говорила по телефону по-фински, размахивая левой рукой, словно отгоняя рой ос. Сначала она не поняла, что перед ней, пока я не крикнул и не указал на 88-й.
«Ключи! Дайте мне ключи от машины. Сейчас же!»
Она поняла, что я имею в виду. Она бросила трубку, не переставая говорить на другом конце, и указала на стол. Я схватил их и побежал вниз по лестнице к фургону. Вэл стиснул зубы, снимая боль в шее.
Я всё ещё не стал осматриваться. Я знал, что за мной следят, и мои переживания не могли этому помешать. К этому времени женщина в офисе проката автомобилей всё равно уже вернётся к телефону и расскажет об этом всему миру.
Я сорвал картон, защищавший лобовое стекло от обледенения, и левой рукой открыл пассажирскую дверь. Правая рука держала оружие, и мне нужно было не допустить соприкосновения пальца со спусковым крючком. Возможно, придётся пошевелиться, но не ценой отпечатков.
«Залезай, залезай!»
Может, он и не говорил по-английски, но когда мой пистолет приставили к его шее, Вэл понял, о чем я говорю.
Закончив пинать его, я забрался на него сверху, приставив ствол пистолета к его шее, сел на водительское место, вставил ключ в замок зажигания и, заведя двигатель, включил передачу.
Шины стучали по булыжной мостовой, пока я ехал вниз по главной улице, включив на полную мощность обогреватель стекол.
Впереди я видел уличные фонари, и движение транспорта в обоих направлениях было интенсивным. Я поравнялся с подъездной дорогой к отелю. «Ниссан» исчез. Возможно, Сергей скрылся. Все остальные машины были на месте.
Рождественские гирлянды упали с ёлок и лежали на тротуаре среди разбросанных пустых латунных гильз. Тела были разбросаны по всей земле. С такого расстояния я не мог разобрать, кто есть кто, хотя одним из них, должно быть, был Джесси или Фрэнк, потому что всё вокруг было покрыто тонким слоем тумана: один из их баллончиков с газом CS, должно быть, попал под обстрел и всё ещё разбрызгивал содержимое по ветру.
Один из водителей чуть не скрылся. Его тело в скафандре сползло к одному из декоративных деревьев прямо перед съездом. От крови, сочившейся из огнестрельных ранений, поднимался пар. Похоже, их броня тоже не была рассчитана на бронебойные снаряды.
Я проходил мимо, внезапно вспомнив о паре в лифте. Затем, остановившись на перекрёстке с главной улицей, я сосредоточился на том, что делать дальше. Я повернул направо и влился в поток машин.
3
Когда я направлялся в сторону центра города, мне навстречу неслись мигающие синие огни, и они с визгом проносились мимо меня, едва не ослепляя меня.
При втором варианте я свернул направо, на дорогу, где мы с Сергеем ждали в «Ниссане». 88-й был у меня в правой руке, всё ещё врезаясь в шею Вэла, вынуждая меня переключать передачи левой рукой и удерживать руль коленями.
Объект оказался на удивление послушным; на самом деле, если я не ошибаюсь, его язык тела как будто говорил: «Не волнуйся, я просто подожду и посмотрю, что будет дальше».
До пункта разминирования было около десяти минут езды, и это должно было означать окончание первой фазы и начало второй фазы — смены транспортных средств и переезда на станцию техобслуживания грузовиков, откуда мы все должны были перебраться на автофургонах перед тем, как пересечь границу с Россией.
План Б уже был в действии. В случае групповой драки мы каждый в своём направлении возвращались в дом на берегу озера, где жили последние две недели, и ждали двадцать четыре часа.
Без Сергея я чувствовала себя очень уязвимой и беззащитной. Деньги, может, и лежали у меня в кармане, но без посторонней помощи я никак не могла переправить их через границу. Сергей был единственным, кто был связан с самыми коррумпированными пограничниками в мире, и он был слишком взвинчен, чтобы рассказывать кому-либо ещё, как всё организовано. Я знала только, что мы поедем в грузовике, приспособленном для того, чтобы спрятать нас всех под полом, как нас (нелегальных иммигрантов), и Сергей будет им управлять. Это была его страховка, и именно поэтому я дала ему наименее опасную работу в этой операции.
Дорога начала поворачивать направо, направляясь к выезду из города. Я десятки раз проезжал по этому маршруту до КПП, как в реальности, так и в мыслях. Он проходил через жилые районы, по обочинам мокрых дорог аккуратно лежал снег, уличное освещение и рождественские украшения отражались в сверкающей мостовой. Со всех сторон доносился вой сирен, вырывая меня из состояния раздражения по отношению ко всем русским. Передо мной на перекрёстке промелькнули синие огни. Я свернул направо; всё, что угодно, лишь бы съехать с дороги и скрыться из виду.
Я свернул на подъездную дорожку, ведущую к задней части многоквартирного дома.
Там не было света, когда я подъехал к дальней стороне и остановился под крытой парковкой. Не выключая двигатель, я сидел с оружием в шее Вэла, под вой сирен со всех сторон. Что теперь? Ни за что не пойду пешком. Если меня заметят, единственный способ сбежать — бросить его. Этого не было; Деньги остались у меня.
Чёрт возьми, мне ничего не оставалось, кроме как терпеть. Чем дольше я там оставался, тем больше полицейских было поблизости, ищущих фургон.
Более того, у них будет время оцепить город до того, как мы выберемся.
Мне нужно было как можно скорее добраться до офиса оператора и отвлечься от роуд-шоу в отеле. Вернувшись в путь, я нажал на газ. Это было рискованно, но иногда лучше не думать слишком много.
Ещё четыре минуты, и я поравнялся с сетчатым ограждением парковки. Справа от меня, в сторону отеля, низколетящий вертолёт осветил небо своим «Ночным солнцем». Луч заметался, осветив парк и замёрзшее озеро по другую сторону главной улицы от «Интерконтиненталя». Их реакция была превосходной, что ещё больше меня разозлило. Если бы они не были в состоянии повышенной готовности из-за конференции ЕС, им потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы собраться с силами.