К тому времени, как я закончил, в комнате стоял запах марципана, а передо мной на столе лежало четыре килограмма чего-то похожего на комковатый зелёный пластилин. Он немного затвердел, остыв, но я знал, что если немного повозиться с ним в руках, он снова станет довольно податливым. Оставшиеся килограмма два полиэтилена упрямо прилипли к стенкам шахты, и отодрать их было слишком сложно, поэтому я просто оставил их.
Шурша пакетами в руках, я работал, словно месил тесто, стараясь держать голову повёрнутой, чтобы пары не так быстро добирались до меня. Тем не менее, у меня кружилась голова и меня тошнило, хотя, возможно, это было связано с тем, как Карпентер и старик встретили меня у двери.
Скатав из всего этого три одинаковых шарика, я сняла резиновую часть с вантуза и раскатала их ручкой как скалкой. Запах марципана напомнил мне о детстве, когда я не посыпала сахарной пудрой, а сразу же принялась за жёлтую массу, которая была под ней.
Пока я молчала, комната рядом со спальней вот-вот превратится в любовное гнездышко. Раздался скрежет ключа, дверь открылась и закрылась, и я услышала голоса, но это были не лёгкие разговоры о сексе, а серьёзные, тяжёлые разговоры.
Я продолжал вертеться, пока проститутка исполняла свой репертуар стонов и вздохов, хотя и не хихиканье, как раньше; это звучало скорее как грандиозная опера. Звуки мужского хрюканья и ритмичных движений раздались почти сразу; бедняжка, она, наверное, даже не успела отложить свою порцию картошки фри.
Когда тесто стало толщиной примерно в четверть дюйма (около 1,5 см) и диаметром с пиццу среднего размера, я нарезала его скребком для льда на полоски шириной около пяти сантиметров, по шесть штук на каждую основу. После этого я переступила через голову, закутавшись в пропитанное кровью одеяло, пошла в ванную и выдернула пробку, чтобы наполнить ванну горячей водой.
Глаза старика были широко раскрыты в изумлении. Я, не обращая на него внимания, открыл кран и проверил воду, словно купал младенца. Жаль, что не могу остаться здесь, ведь шум водонагревателя заглушал дуэт в соседней комнате, но предстояло разобраться ещё с пятью минами. Оставив ванну открытой, я вернулся в спальню с ещё одной капающей советской военной техникой, висящей на вантузе.
В комнате стало так холодно, что у меня начал течь нос.
Тщательно вытерев его о рукав куртки, чтобы убедиться, что марципан не попал на открытые участки кожи, я снова села, взяла еще немного PEin-a-can и принялась выковыривать его содержимое.
Пластиковая взрывчатка — это не что иное, как вещество, которое при детонации практически мгновенно разлагается. До этого момента большинство видов этого соединения безвредны и водонепроницаемы. Можно даже поджечь некоторые виды полиэтилена, и он не взорвётся; он просто поможет вам очень быстро заварить чай. Однако при детонации он наносит сокрушительный удар, известный как бризантность, и именно поэтому его можно использовать для резки материалов такой прочности, как сталь.
Мне предстояло опустошить ещё четыре мины, и я уже не мог удержаться от чая, но, похоже, здесь не подают еду в номер; во всяком случае, не такую, какую я хотел. Я просто продолжал, выдавливая из ПЭ, раскатывая и нарезая полоски шириной в два дюйма, под серенады соседнего медведя, который, казалось, готовился к своему последнему хрюканью. Я надеялся, что после этого он впадёт в спячку.
Примерно через час, когда весь полиэтилен был уже разрезан на полосы, я открыл лезвие ножа Leatherman и положил его на горячую планку обогревателя. Затем я положил первый кусок пены на платформу основанием вниз.
Карпентер меня бесил, потому что мне приходилось постоянно через него переступать, поэтому я потянул его за ноги, и его голова глухо стукнулась о тонкий ковёр, выскользнув из-под одеяла. Я потащил его ближе к двери. Добравшись до места, я снова накинул ему на голову мокрое одеяло и вытер руки о его чёрный воротник.
Используя полотенце как прихватку, я снял горячий Leatherman с обогревателя и быстро срезал все мелкие неровности, бугорки и заплесневелые уголки с верхней стороны пены. У меня остался квадратный кусок размером с ярд, одна сторона которого была естественно ровной, а другая – более-менее ровно срезанной.
Затем я горячим лезвием прочертил по всему периметру канавку шириной пять сантиметров, следуя контуру квадрата и отступая примерно на семь сантиметров от края. Запах горящего пенопласта был ещё более резким, чем запах марципана.
Держа лезвие под углом, я начал резать перевёрнутую часть желоба, в результате чего получилось нечто вроде траншеи вокруг квадрата из пенопласта, на дне которой вершинами вверх лежали четыре очень длинных бруска «Тоблерона». Полоски взрывчатки укладывались вдоль стенок «Тоблерона», а когда рамочный заряд был готов, именно плоская сторона в итоге прикладывалась к цели.
Вы не можете разрушить мост, просто развешивая на нем большие динамитные шашки. Чтобы прорезать то, что вы пытаетесь разрушить, бетон, кирпич или сталь с наименьшим количеством ПЭ и максимальным эффектом, вам нужно направить бризантность, используя эффект Манро. Из-за тридцатиградусного угла, образуемого вершиной Toblerone, обращенной к цели, большая часть силы детонации устремится к основанию воображаемого шоколада и дальше. Если бы Toblerone был сделан из меди, бризантность смогла бы пробить много дюймов стали, потому что детонация расплавила бы медь и увлекла бы за собой большую часть расплавленного потока, прорезая цель. У меня не было меди, только пенополистирол, но силы одного ПЭ было достаточно, чтобы выполнить требуемую работу.
Голова от нитроглицерина раскалывалась не на шутку. Я выпил ещё четыре таблетки аспирина; осталось всего четыре.
Когда я вернулся к работе, из коридора донесся звук спора двух мужчин. Вскоре к ним присоединилась женщина, которая, казалось, пыталась их очаровать.
Дверь напротив моей открылась и закрылась, и воцарилась тишина. Я ждал, когда в комнате напротив начнутся привычные звуковые эффекты, но добился лишь новых споров: женщина уже откладывала свои две кроны. Когда я закончил вырезать фигурку «Тоблерон» по всему пенополистиролу, основание треугольника оказалось чуть больше чем в полутора дюймах от основания пенопласта. Это была «точка отрыва», которая давала эффекту Манро достаточно пространства, чтобы собрать достаточно силы, чтобы пробить кирпичную кладку цели.
Теперь мне оставалось лишь уложить взрывчатку вдоль каждой стороны шоколадки «Тоблерон» и на её горлышко, убедившись, что полоски плотно прилегают друг к другу, образуя один большой заряд. Снова защитив руки пластиковыми пакетами, я начал укладывать, прижимать и сжимать, словно формируя и соединяя тесто. Тройной спор всё ещё продолжался; меня это не волновало, приятно было видеть соседей, которые разговаривали, а не ворчали и не швыряли кровать.
После того, как «Тоблерон» был покрыт двумя слоями полиэтилена, я взял детонаторный шнур и отрезал два куска, один длиной около метра, другой — около пяти. Завязав по два узла на одном конце каждого куска, я прижал их к полиэтилену, лежащему на «Тоблероне», с двух противоположных сторон квадрата. Чтобы узлы не слетели, сверху я прижал два обрезка полиэтилена, чтобы они прочно вписались в заряд.
Причина, по которой я использовал два места для детонационного шнура, заключалась в том, что мне нужно было, чтобы детонация происходила одновременно с двух сторон, чтобы заряд был более эффективным. Для этого я плотно скрепил скотчем два разных отрезка детонационного шнура на расстоянии около шести дюймов (15 см) так, чтобы от места крепления до заряда они были одинаковой длины. От места крепления отходил излишек длиной в два фута (6 футов) от более длинного отрезка; эта часть называлась «хвостом детонационного шнура». Когда ударная волна проходила по «хвосту детонационного шнура» и достигала крепления, она также детонировала второй, более короткий отрезок детонационного шнура. Две ударные волны затем распространялись вниз к заряду с одинаковой скоростью и расстоянием, таким образом достигая конфет Toblerone с двух противоположных сторон одновременно. Эффект Манро направлял силу детонации к основанию конфеты Toblerone, накапливая энергию, проходя дюйм с небольшим через пену перед ударом о цель. Если бы все было хорошо, в стене дома-мишени осталась бы зияющая дыра размером примерно в квадратный ярд.
Я все еще приклеивал скотчем шоколадку Toblerone, чтобы она не вываливалась из пены, когда по лестнице поднялись два пьяных мужских голоса, смеющихся и прошедшего мимо моей двери в комнату с другой стороны ванной.
Мне предстояло сделать ещё один рывок, поэтому я положил нож обратно на обогреватель, пока мои новые соседи смеялись, шутили и громко включали телевизор. По крайней мере, он заглушал звуки троицы, всё ещё развлекавшейся напротив.
Вторую зарядку я выполнил за тридцать минут, под американскую комедию, конечно же, дублированную. Мне больше понравились шутки на русском.
Чтобы их было легче переносить, я сложил оба комплекта зарядов вместе так, чтобы вершины «Тоблеронов» были обращены друг к другу, а прикреплённый детонаторный шнур уложил между ними. Я обмотал один из буксировочных тросов, чтобы всё держалось, а затем просунул под него две секции поддона, взятые из-за магазинов. Я также закрепил катушку неиспользованного детонатора к рюкзаку, пропустив трос через его центр и обмотав его вокруг. Всё, что мне понадобится на цели, теперь было собрано, и всё это выглядело как плохо упакованный рюкзак бойскаута.
Оставалось сделать ещё пару небольших дел, прежде чем я смогу выбраться отсюда. Собрав оставшиеся синие нейлоновые буксировочные тросы, я связал их вместе, пока не получился один трос длиной около тридцати ярдов, добавляя дополнительные узлы так, чтобы на каждый ярд приходилось по одному. Один конец троса я привязал к тросу, обмотанному вокруг зарядов.
Затем я взял третий кусок поддона. Снова пришла очередь МИ-9: я прорезал канавку по всему краю, примерно в трёх дюймах от верха, вокруг которой закрепил свободный конец верёвки, прикреплённой к зарядам. Прижав кирпич к свободному концу поддона так, чтобы его длинная кромка была параллельна доске, я обмотал полотенце вокруг обоих концов и закрепил его несколькими ярдами изоляционной ленты. Всё оборудование было готово.