Честно говоря, меня очень и очень удивил столь хозяйственный подход мужика к сохранению общих «фондов». Я бы даже сказал — восхитил. По крайней мере, никому больше, кроме него, в голову не пришла мысль о таком простом способе предотвращения разбазаривания накопленного. Вот что значит — опыт в хозяйственной деятельности! Молоды мы все в сравнении с ним, мозги ещё не «заточились» под системное понимание проблемы.
В один прекрасный день Мусихин прилетел с базара с горящими глазами и созвал нас троих, с самого начала существования нашего сообщества считающихся «авторитетами» — Данилыча, меня и Женю Колющенко.
— Мужики, есть просто супер-выгодная тема. Вы себе даже не представляете, каким спросом пользуются на рынке молочные консервы. Люди готовы брать в любых количествах. И сахар, сахар тоже. Надо продавать!
— А сами что будем жрать? — возразил Андрей.
— Ну, я же не за фантики это «сдаю». Мы свой ассортимент расширим, а остатки ребята готовы «добить» банковскими золотыми слитками: они в первые дни «ломанули» хранилище коммерческого банка. А за «рыжьё» мы всё, что нам надо, купим!
— Шамиль, люди сожрут сгущёнку, что ты предлагаешь продать, за две недели. А нам бы её на год хватило. И где её на то самое золото ты купишь?
— Её не покупать надо, а брать! Бесхозную! Там, где её до хрена и больше. В Прибельском, на молочно-консервном комбинате.
— Не хочешь туда на машине скататься? — фыркнул бывший десантник. — Сам же говорил, что «соловьи-разбойники» свою «таможню» перенесли от аэропорта к развязке с дорогой на Белорецк. «Стригут» не только тех, кто по Оренбургскому тракту ездит, но и в сторону Белорецка. С беспределом «завязали», а установили строгую таксу: за проезд легковушке два пистолетных патрона, за пустой грузовик — три автоматных или ружейных, а за грузовик с товаром — десять процентов от перевозимого. И откуда тебе известно, что Карламанский комбинат ещё не отмародёрили?
— Известно, что «по-крупному» там ещё никто не пасся. И даже известно, что дня через три-четыре туда кое-кто собирается. Опередить их надо! И не по дороге, а по воде. На что у нас буксир и пустая баржа?
— Ты помнишь, какой берег Белой у Прибельского? На чём «хабар» на баржу подвозить?
— Не проблема! — горели глаза у коммерса. — Там всего-то в трёх километрах от завода, рядом с Сарт-Наурузово, есть чудесный пляжик на излучине. Я там в прошлом году с заводскими снабженками… шашлыки жарил. Помнишь, наверное, Андрей, как мы тогда с Барисычем эту самую сгущёнку и сахар, полученные по бартеру за инструменты, по базам распихивали? Надо только сколотить или сварить мощную сходню на барже, по которой можно сразу грузовики на палубу загонять. В общем, мужики, с завтрашнего утра в дорогу. У нас останется только двое суток, чтобы бомбануть заводские склады по-крупному. Зато потом будем кумовья королю, сваты министру! Главное — побольше народу с собой взять для погрузки-разгрузки.
Нет, ну а что? Мне кажется, вполне реально… И, если правду Шамиль говорит, этого может на несколько лет хватить. А баржа потом так и останется «холодным складом» молочных консервов. Жестяным банкам-то ни мороз, ни дожди не страшны. Особенно — если от дождичка прикрыть брезентом.
22
Пахали все, включая деда Ивана (мы его для краткости между собой просто Дед зовём). Кроме Шамиля, умчавшегося на «моём» «Москвичёнке» что-то согласовывать с найденными им покупателями.
— Вы — как чёкнулись! — объявила нам с Данилычем Наталья во время одного из перекуров нашей аппарелестроительной бригады. — Ну, продаст Мусихин то, что у нас есть. А если эти склады со сгущёнкой кто-то уже почистил? Да и сколько их там, тех банок? Завод-то, насколько я помню, небольшой, а прямо накануне… случившегося оттуда целый «Камаз» продукции вывезли. Вот этот. И что потом нам останется? Вы бы, блин, хоть не торопились продавать, пока из Прибельского не вернётесь.
— Шамиль же говорит, что у него достоверные сведения, что там ещё не разграблено. А покупатель хочет купить товар срочно.
— Дебилы, — отбрила мой аргумент подруга. — Им Шамиль сказал. А он сам там был? Видел? Или это какая-то из его баб языком трёкнула? И вы только время и топливо потратите, чтобы туда-обратно впустую скататься.
— Вообще-то она права, — признал правоту девушки Садык. — Надо ему запретить «скидывать» имеющееся у нас до тех пор, пока мы не вернёмся. Если эти его партнёры готовы купить большую партию товара, то купят его и после нашего возвращения. Им сейчас его просто неоткуда взять. Пусть потянет эти два дня.
— Три, — поправил Андрей. — Считай, до Прибельского по реке топать километров сто или совсем чуть-чуть меньше. Против течения. Считай, десять часов, весь световой день. Пока Вовка с Женей разведывают территорию завода, добывают грузовики, я с Серёгой успею скататься в Архангельское, чтобы мать похоронить. Весь следующий день — будем исходить из лучшего — у нас уйдёт на погрузку-разгрузку товара. Ещё же и тёрки с местными могут возникнуть. Ну, может, ещё что прихватим. И лишь на третий — назад, потому что в тех местах по Белой ночью без бакенов лучше не плавать.
— Плавает только…
— Да знаю я, Серый! Но я — сухопутный, мне так говорить можно, — засмеялся брат. — Вниз по течению, конечно, быстрее, но всё равно часов семь-восемь займёт.
— А брандвахту кто охранять будет?
— Я думаю, Шамиль с Васей на пару справятся, — махнул рукой я. — Делов-то: поднял трап и посматривай, не появился ли кто-нибудь чужой.
Вернувшийся коммерсант остался зело недоволен тем, что «обчество» постановило воздержаться от сделки до возвращения баржи.
— Я уже людям пообещал! И что, мне теперь перед ними болтуном выглядеть? Да вы себе даже представить не можете, насколько это огромные репутационные потери!
Но против почти единодушного общего мнения (исключение — лишь Фельдман, которая всегда и во всём на стороне любовника) переть не стал.
— Но я могу ребятам твёрдо обещать, что сделка состоится, когда вы вернётесь? Тогда завтра я прямо с утра поеду их уговаривать подождать.
И умчался вместе с «начальницей коммерческого отдела», даже не дожидаясь, пока народ погрузится на баржу («Волгу» и порожний «Камаз», проверяя прочность аппарели и вообще возможность въезда-съезда с берега и на берег, загнали на неё ещё с вечера). Народ, но не я, поскольку мои планы пришлось срочно переиграть: умудрился, блин, подвернуть ногу. Фигня, но хромать придётся пару дней, так что из меня грузчик теперь точно никакой.
— Максимыч, мляха! — только и смог возмутиться брательник. — Ну, какого чёрта ты под ноги не смотришь? И кем теперь тебя заменить? Мы же, вон, даже женщин берём, чтобы поскорее дело сделать, а ты…
Есть такое. Причём, на этом настоял именно Шамиль, чтобы ускорить погрузочно-разгрузочные работы. По крайней мере, достаточно крепкие физически Светлана Юлдашева, Люся Вострецова и Ольга Бородина, которую взяли «на операцию» как повара для такой толпы. Собирались и мою ненаглядную «припахать», но Мусихин настоял, чтобы она, как «комендант брандвахты» осталась: он планировал что-то с ней обсудить за эти дни, что могло бы оптимизировать использование внутренних помещений нашего «ковчега».
— Я могу вместо Володи поехать, — объявил Васёк, когда брат отверг моё предложение просто быть охранником на барже. — Если женщины могут коробки таскать, а я, разве, не смогу?
Не, ну прав парень. В свои шестнадцать лет я, например, на покосе, пахал наравне со взрослыми. И не только на покосе. Он, конечно, чуть мельче меня тогдашнего, но всё равно уже перерос довольно рослую для женщины сестрёнку. Справится! Не такая уж великая тяжесть эти коробки с жестяными банками. Ну, спать в палатке на жёсткой палубе будет крепче, чем обычно.
В общем, вернувшийся часам к десяти Шамиль был очень удивлён тем, что на месте дежурного на палубе брандвахты восседаем мы с Наташей.
— Я не понял. Я же приказ по компании издал, что ты едешь в командировку. И ты с ним ознакомился. Почему нарушаешь распоряжения директора? — переглянувшись с Юлькой, наехал он на меня.
И пока я растерянно хлопал глазами, открыла рот моя милая, объясняя шибко большому начальнику, куда он должен засунуть свой приказ в случае, когда сотрудник фирмы получил производственную (при выполнении трудовых обязанностей, значит, производственная, а не бытовая) травму. Конечно, немного не в тех выражениях, в которых она когда-то поставила на место Венеру, но тоже без особого почтения.
— Ну, так я же не знал. И вообще, если такое, то можешь сдать мне оружие и идти отлёживаться, — сдал назад Мусихин. — Я сейчас только кое-какие распоряжения отдам, и иди.
Я благодарно накрыл ладошку Наташи своей рукой.
— Ну, а чего ты, как телёнок, молчишь? Ох, Мохнашов, чувствую, намаюсь я с тобой по жизни из-за твоего неумения себя защитить…
Карабин я Шамильке сдал, а сам, придерживаясь за стеночку, поковылял в нашу каюту, поднять повреждённую ногу вверх, чтобы кровь от голеностопа оттекала. Валяться в таком положении долго не получится, всё равно нужно будет и Шамиля подменять на дежурстве, и вообще кое-какими делами заняться по общему хозяйству. Например, помочь Наташе, которую Фельдман попросила приготовить обед пораньше обычного: они же с Мусихиным умчались в город, так и не успев позавтракать, так что голодные, как собаки.
— Володя, а почему у Андрея в каюте нет ключа от этой… оружейной комнаты? — постучавшись, заглянула ко мне Вафина.
— Потому что он у меня, как у ответственного за оружие.
— Дай, пожалуйста.
— Зачем?
— Шамиль Фаридович приказал подготовить товар из неё к передаче покупателям.
— ЧЕГО???
— Он сказал, что уже через час подъедут покупатели, которым нужно будет отпустить со складов товары. Включая автоматы, пистолеты и патроны к ним. А у меня по этой номенклатуре ещё ничего не готово.
Я настолько охренел, что даже попытался вскочить с кровати. Зараза! Ногу больно! Вот эта боль и остудила порыв помчаться к Шамильке и взять его за грудки.