Да, безотцовщины мы с двоюродным братом. Мой отец погиб, когда он в армии служил. Его отец умер от рака, когда я служил.
Вообще, конечно, семья у братика уникальная. Мой отец младший, а его — старший из братьев. Закончил военное училище, попал служить на Камчатку командиром пограничного катера. Во время сильнейшего шторма катер затонул. Слава богу, спасли всех членов экипажа. Но поскольку дело было зимой, получил жесточайшее воспаление лёгких, к которому чуть позже «прицепился» туберкулёз. Из погранвойск его списали по состоянию здоровья, но болячку удалось вылечить. А вот его жена так и не смогла победить недуг. И остался дядька Данила на родине супруги с двумя девчонками на руках. Ухаживать за девочками помогала вдовая сестра покойной жены, у которой тоже была дочь. На этом и сошлись. А потом и совместного сына, Андрюшку, родили. Мать, снова овдовев, вернулась «на историческую родину», в старое русское село Архангельское неподалёку от Уфы, а все дети, за исключением средней дочери, живут в столице республики. Андрюхе же после продажи отцовского дома купили «однушку», в которой он теперь и обитает.
Ему-то есть где жить. А мне, если «серьёзные намерения» удастся здесь реализовать, что делать? Согласится ли моя избранница уезжать из города с почти миллионным населением куда-то в захолустье, чтобы поселиться со мной в общаге? Так что, братец, сколько бы ты ни обращал моё внимание на разных тутошних раскрасавиц, но на большее, чем интрижка, я пока не готов.
К тому моменту, когда были готовы жареные сосиски, погода ещё улучшилась. А в просветах между облаками стали появляться кусочки чистого неба. Только… как мне показалось, не чисто голубого, а чуть отдающего зелёным. И не ровной, а как бы меняющей интенсивность, яркости. Или это у меня уже пиво в мозгах так «играет»?
— Я перед выездом по телевизору видел, что на солнце какой-то особо большой протуберанец случился, — заявил в ответ на моё замечание Вася. — Направленный прямо в сторону Земли. Поэтому два дня подряд обещают по всей Земле сильные полярные сияния даже в южных широтах. А в наших, сказали, возможны даже днём.
— Ага. В дополнение к той комете, которая нас чуть не коснётся, — покачал головой брат. — Как раз ведь на сегодня обещают, что она ближе всего будет проходить от Земли. Между орбитами Земли и Венеры.
— Между какой такой моей орбитой? — «свела в кучу» глаза подружка матроса.
— Да я про планету говорю. Интересно, а эта комета с протуберанцем встретятся или нет? Круто было бы такое увидеть, — загорелись и без того блестящие после пивка глаза парня. — Представляете, как выделение газа из неё увеличится, когда это произойдёт? Она ведь вообще может целиком испариться. А мы как раз влетим в её хвост, когда его солнечным ветром на нас понесёт.
Судя по возрасту, осенью Васька пойдёт в выпускной класс. Ему сейчас все эти научные теории и природные явления жутко интересны. Сам таким в его возрасте был, за что и считался «ботаном».
— Если к темноте небо прояснится, может, и увидим, — пожала плечами его сестра. — Те, кто в состоянии будет хоть что-то увидеть.
Ясненько. Шпилька в адрес второй представительницы слабого пола в нашей компании. Ну, откровенно не нравится Наталье мелкая, с вульгарными манерами, подруга Сергея, сумевшая «набраться» даже пивом.
— А-а! Про планету… Ну, тогда пойду я пописяю, — пошатываясь, потопала девица ко входу в гостиницу, призывно мотнув головой Серёге.
Пока её брат увлечённо теоретизировал на астрономические темы, Наташа объяснила моему брату, буркнувшему, «чего ты к ней прицепилась?» причину неприязни, обыграв имя «временной дамы сердца» матроса:
— Есть в ней что-то такое… венерическое.
— Не знаю, Серый её уже пару раз сюда приводил. Вроде, не жаловался на проблемы…
Река, тем временем, жила своей жизнью. Ушёл из затона один катерок, вернулся другой. По течению из Белой спустился буксир-толкач с баржей, гружённой песком. В обратную сторону, натужно работая винтами, прошли два других, но с пустыми баржами. Один в Белую, второй — в Караидель. Из притока главной реки Башкортостана протопала самоходная баржа с какими-то ящиками на палубе.
Из прежних рассказов брата я знаю, что суда ходят по Белой совсем недалеко, всего лишь до впадения в неё реки Сим. Кажется, что-то около восьмидесяти километров от слияния Белой и Уфы. Зато по реке Уфа — аж на четыреста вёрст вверх по течению, до самого Павловского водохранилища. Не по прямой, конечно, четыреста километров, а с учётом всех петель, которые она выписывает.
Вася, обратив внимание, что к его умным рассуждениям почти никто не прислушивается, отправился в «ленинскую комнату», где по словам Андрея, было «и что-то про астрономию», сам брат, поглядев на часы, ушёл в радиорубку, а мы с Наташкой остались болтать о том, о сём, под негромко что-то напевающий кассетный магнитофон.
Андрей вернулся озабоченный.
— Хрень какая-то, — объявил он. — Трестовская рация совсем недалеко, а связь такая, будто где-то на пределе её дальности действия. Сплошные помехи в эфире. Три раза пришлось позывной повторять, пока меня расслышали. Говорят, сильнейшая магнитная буря, и будет ещё хуже.
4
Васька, похоже, задремал «с книжкой в обнимку». Нам тоже надоело перемежать пиво с походами в туалет, из-за которых приходилось прерывать болтовню. Так что, по совету брата, мы с Натальей взяли удочки и принялись «купать червяков».
Клевало, как и везде: задалбывала мелюзга, пытающаяся мордочками гонять поплавки. А если кто-то и цеплялся за крючок, то на такую добычу смотреть было жалко. По принципу «мелкую рыбу мы в реку выбрасываем, а крупную складываем в спичечный коробок». Не буквально, конечно. Эту «крупную» тоже отправляли в воду с напутствием «приводи родителей». Но хоть какое-то развлечение, пока Данилыч готовился к анонсированному на десять часов «ужину». Из продуктов, закупленных Сергеем и привезённых Барисычем. Наташа порывалась помочь ему, но тот только отмахнулся.
— Сиди, отдыхай! Во-первых, ты гостья, а во-вторых, мне хоть занятие какое-то есть. Не глядеть же мне на то, как вы удочки кидаете да дёргаете.
Впрочем, помощники ему нашлись. Объявившиеся после двухчасовой «секс-паузы» Серёга с чуток протрезвевшей Венерой. Матрос взялся снова раскочегаривать мангал, а его подруга «заниматься резьбой по овощам и колбасам».
Явился и заспанный Василий, снова принявшийся нас грузить рассказами про то, какие газы содержатся в кометном хвосте и какие ионы летят к нам в составе протуберанца.
А небо, кстати, действительно переливалось. Особенно это было заметно, если повернуть голову на север или северо-восток. Благо, облачность уже перешла в категорию переменной, и прогалы между облаками из крошечных превратились во вполне приличные. Даже уже низкое солнце не очень мешало наблюдать эти пока ещё слабо заметные всполохи.
— Похоже, вечером у нас будут не просто танцы, а танцы с цветомузыкой, — пошутил матрос.
Танцы, так танцы. Пусть и на четверых кавалеров всего две дамы. Разберёмся как-нибудь. Тем более, брат уже дал мне понять, что на племянницу хозяина плавучей гостиницы он не претендует.
А я? А я претендую. Не знаю, что из этого выйдет, но от моих проявлений внимания к ней она не шарахается. Ближе к ночи разберёмся.
Вместе с ушедшими на восток тучами и потеплело. Пусть брандвахту с запада и северо-запала прикрывают деревья, заслоняющие солнечные лучи, но всё равно довольно тепло. Даже с учётом того, что от воды тянет прохладой. Весьма тянет, я бы сказал.
Пусть свечи, как сказал брат, на брандвахте и имеются, но ужинать сели без них. Просто потому, что в июне в наших местах темнеет только в одиннадцать. Да и лёгкие ветерки будут постоянно задувать свечки. Ну, а потом включили лампу.
Если не считать Серёги с Венерой, так и оставшихся верных пенному напитку, все остальные «перешли на более высокий градус». Даже Васька, правда, под бдительным надзором сестрицы не пытавшийся догнать взрослых. Хотя, конечно, юному организму и половинной дозы хватило, чтобы окосеть.
А вот танцев у нас не получилось. Лихо наяривавший в магнитофоне песенку про дядю и тётю, ревнующую мужа, Александр Буйнов вдруг захрипел, а из аппарата повалил дым. Ко всеобщему разочарованию. Осталось лишь наблюдать за «цветомузыкой» без музыки.
Сияние, ставшее с темнотой особенно ярким, действительно впечатляло. Особенно — когда Андрей включил свет в паре кают, чтобы видеть на столе какой тарелке что лежит, и где стоит чья рюмка, и вырубил лампу. Переливалось небесное сияние буквально всеми цветами радуги. Сложно сказать, под какую музыку, но ритмичность в этих всполохах наблюдалось.
— Красиво-то как! — пробормотала Наташа, которую я, воспользовавшись тем, что мы сидели вплотную друг к другу, приобнял. — Васька, а где твоя комета?
— Так это, — едва ворочая языком, попытался объяснить её братишка. — Она же ближе к Солнцу, чем Зе… ик… мля. Её и не видно. Ик…
— Так, всё! Тебе хватит. А ну-ка дуй в номер! Андрей, не проводишь его?
— Не вопрос. И сам пойду дрыхнуть: выпили-то, кажется всё.
— А у нас пиво ещё есть? — подала голос Венера.
— Как грязи, — гордо объявил её дружок. — Так что, моя хорошая, давай ещё по бутылочке возьмём, и тоже баиньки. Спят усталые игрушки, книжки спят. Одеяла и подушки ждут девчат…
Так и ушли: впереди Данилыч, подстраховывающий пацана, чтобы тот, мотаясь из стороны в сторону, не перевалился через ограждение, а следом Сергей с вцепившейся в его локоть Венерой. Правда, Андрей вскоре вернулся, чтобы сложить и унести в холодильник остатки еды.
— А то чайки утром тут такое устроят, пояснил он.
Чайки? Какие чайки? Нам с плотно прижавшейся ко мне девушкой было совсем не до каких-то чаек, да ещё и утренних. Нам было хорошо. И стало ещё лучше, когда по предложению Натальи мы перешли на другую сторону брандвахты с таким же куском палубы, только неосвещённым. Я обнял её со спины, и какое-то время мы стояли, задрав головы к небу. А потом она повернулась ко мне, и мы начали целоваться. Долго, страстно, гладя друг друга. Правда, она гладила мне только спину и плечи, а я вовсе не упустил шанса «ознакомиться» со всеми её прелестными выпуклостями.